Страница 92 из 94
Старбак в очередной раз ощутил прилив нахлынувших на него чувств. Хотя он и отказался от отчего дома и суровой религии отца, но не мог не признать, что дом был достойным, а религия справедливой, как и не мог утверждать, что не боится пламени вечного проклятья. Он почувствовал, как у него самого на глаза навернулись слезы. Он перестал рвать бумагу и попытался призвать на помощь гнев, чтобы вновь возразить отцу, но вместо этого он, похоже, почти готов был признать все свои грехи.
- Подумай о своих младших братьях. Подумай о своих сестрах. Они любят тебя! - преподобный Старбак нащупал нужную тему и ринулся в бой. Он так часто клялся, что отречется от сына, изгонит Натаниэля из лона Христовой церкви, как и из семьи Старбаков, но теперь священник осознал, какую победу одержит над дьяволом с раскаянием и возвращением сына. Он представил Натаниэля исповедующимся в своих грехах в церкви, видел себя отцом блудного сына и представлял радость, доставленную небесам раскаянием этого грешника. И всё же на кону стояло нечто большее, нежели просто духовная победа. Отцовский гнев бушевал не меньше сыновнего, но отец также обнаружил, что год гневного отречения был разрушен секундной близостью. В конце концов, его сын во многом походил на него, и именно по этой причине, как он полагал, ему всегда приходилось сильнее биться именно с этим сыном. Теперь ему предстояло отвоевать сына, не только ради Христа, но и ради семьи Старбаков. - Подумай о Марте! - воззвал он к Нату, напомнив тому о любимой сестре. - Подумай о Фредерике, который всегда тебя обожал!
Возможно священнику и удалось бы одержать победу, если бы он не вытянул руку при упоминании о своем сыне Фредерике. Он хотел сделать жест, напоминавший о том, что Фредерик, пятью годами младше Старбака, родился с искривленной рукой, но этот жест лишь высвободил знамя, спрятанное под левой подмышкой священника. Флаг упал на пол, где выбился из-под перевязывающей его потертой бечевки. Старбак, обрадовавшись, что ему не придется смотреть в глаза отцу, взглянул на знамя.
Он увидел шелк и богатую отделку по краям, но когда он поднял глаза на отца, все воспоминания о Марте и Фредерике исчезли. Он опять посмотрел на знамя.
Траслоу тоже заметил богатую ткань.
- Это боевое знамя, преподобный? - спросил он.
Преподобный Старбак наклонился, чтобы поднять флаг, но резкое движение лишь окончательно порвало остатки бечевки, так что знамя развернулось под лучами вечернего солнца.
- Не ваше дело, - дерзко ответил Траслоу священник.
- Да это наше знамя, черт его дери! - воскликнул Траслоу.
- Тряпки дьявола! - прорычал в ответ священник, сворачивая знамя. Он бросил трость, чтобы облегчить себе работу.
- Я заберу флаг, мистер, - мрачно сказал Траслоу, подступив с протянутой рукой.
- Если вам нужно это знамя, - ответил преподобный Старбак, - то придется сбить меня с ног!
- Да мне плевать, - ответил Траслоу и потянулся к флагу. Священник пнул его, но Элиял Старбак был не ровня Томасу Траслоу. Солдат лишь раз, но сильно, ударил священника по руке и забрал знамя из неожиданно обмякших рук.
- Ты позволишь избивать своего отца? - повернулся священник к Старбаку.
Но момент, когда Старбака отделяла от примирения лишь дрожь нахлынувших на него воспоминаний, прошел. Он зажег новую спичку и бросил ее на вырванную из гроссбуха бумаги.
- Ты сказал, что больше мне не отец, - жестоко произнес он, оторвав еще больше листов и набросав их на крохотный огонек. Он разжег пламя порохом из разорванного револьверного патрона, и небольшое пламя свирепо заплясало. Его отец схватил трость и попытался смахнуть горевшую бумагу со стола, но на сей раз у него на пути встал Старбак. На мгновение эти двое стояли друг перед другом, а потом со двора донесся крик.
- Джонни! - это был сержант Декер.
Траслоу побежал к двери.
- Янки, - подтвердил он.
Старбак присоединился к Траслоу на веранде. В четверти мили к востоку стояла оборванная группа людей, наблюдая за домом. На них была синяя форма, часть была верхом, часть пешими. Вид у них был, решил Старбак, как у прошедшего сквозь сущий ад кавалерийского отряда. У одного из всадников были светлые волосы и короткая квадратная бородка.
- Это Адам? - спросил он Траслоу.
- Полагаю, что да.
Обернувшись, Старбак увидел, что его отец гасит остатки пламени.
- Траслоу, - сказал он, - спали дотла этот чертов дом, пока пойду и передам янки, чтобы убирались из Виргинии. И да, я прихвачу знамя.
В углу комнаты стояло древко с похожим на пику наконечником. Старбак взял его, сорвал наконечник и раздвоенный кавалерийский флюгер-флажок и насадил знамя на древко. Не обращая внимания на гнев отца, он прыгнул во двор и приказал привести его лошадь.
Держа в руке знамя, он поскакал на восток.
Адам выехал навстречу, и два былых друга встретились посреди луга у фермы. Адам с сожалением посмотрел на знамя.
- Так значит, ты вернул его назад.
- Где другое знамя?
- У меня.
- Раньше мы всем друг с другом делились, - заметил Старбак.
Адам улыбнулся в ответ.
- Как ты, Нат?
- Пока живой, - сказал Старбак.
- Я тоже, - ответил Адам. Он выглядел усталым и печальным, как человек, чьи надежды потерпели крушение. Он указал на оборванную группу всадников за спиной. - Мы попали в засаду в лесу. Выжили немногие.
- Прекрасно, - Старбак обернулся, увидев дымок, потянувшийся из окна дома. - Я знаю, это не твоя ошибка, Адам, но некоторым из нас не понравилось, как живьем сжигают женщин. Так что мы решили устроить подобную же штуку с домом Гэллоуэя.
Адам уныло кивнул, словно его совсем не заботило уничтожение усадьбы.
- Майор мертв, - произнес он.
Старбак поморщился, потому что, похоже, больше не было нужды сжигать дом.
- А тот ублюдок, что убил женщин? Блайз?
- Господь его знает, - ответил Адам. - Билли Блайз исчез. Он всегда умел растворяться, когда надвигаются проблемы, - Адам оперся на седельную луку, вглядевшись в сторону фермы Гэллоуэя, из полудюжины окон которой повалило еще больше дыма. - Не могу представить, что Дятел разрешил тебе так поступить, - заявил он с очевидным отвращением к разрушению.
Адам, по всей видимости, не знал ни о ранении Берда, ни о других новостях Легиона.
- Дятел вернулся домой с ранением, - объяснил ему Старбак, - а я - новый полковник.
Адам удивленно уставился на своего друга.
- Ты?
- Твоего отца вышвырнули.
Адам покачал головой, очевидно, не веря, или даже отрицая подобное.
- Ты командуешь Легионом?
Старбак натянул поводья, чтобы развернуть лошадь.
- В следующий раз, когда решишь перехитрить какое-либо подразделение, не выбирай мое, Адам. В следующий раз я убью тебя ко всем чертям.
Адам покачал головой.
- В кого же мы превращаемся, Нат?
Старбака рассмешил этот вопрос.
- Мы на войне. Твоя сторона заявляет, что следует сжигать дома и отбирать пожитки у населения. Полагаю, мы не отстаем от вас.
Адам даже не попытался оспорить эту точку зрения. Он смотрел на ферму, из нескольких окон которой теперь валил густой дым. Траслоу явно проявил всё свое мастерство поджигателя, намного превзойдя тщетные попытки Старбака.
- Это твой отец? - Адам увидел фигуру в темной одежде, выбежавшую из горевшего дома.
- Отправь его домой невредимым, хорошо?
- Конечно.
Старбак неловко развернул лошадь.
- Береги себя. И не связывайся с нами. Мы исчезнем через пять минут.
Адам кивнул в знак согласия, и когда Старбак уже пустил коня вперед, окликнул его.
- Ты слышал что-нибудь о Джулии?
Старбак обернулся.
- С ней все хорошо. Она сестра милосердия в Чимборасо.
- Напомни ей обо мне, - попросил Адам, но его бывший друг уже ускакал.
Старбак направился обратно к дому, где за оградой двора собралась его бывшая рота, чтобы посмотреть на пожар. Отец что-то ему крикнул, но слова заглушил гул пламени.