Страница 54 из 75
Нэп не был продолжением Гражданской войны, но он стал временем, последовавшим непосредственно за Гражданской войной, унаследовав многие ее пороки и родовые черты. На международной арене это проявилось, к примеру, в той непомерно завышенной роли, которую играл в начале 1920-х гг. в проведении советской внешней политики Коминтерн, а внутри страны — во временном отказе от амбиционных планов прежнего имперского государства по индустриализации и освоению обширных территорий на Востоке страны. Разрушительные импульсы Гражданской войны изживались обществом болезненно и постепенно. К 1925 г. в основном завершилось восстановление отечественной промышленности, но промышленное производство составило лишь около 75 % от довоенного. Недостаточно быстро шло восстановление топливной базы. Так, довоенные нормы добычи угля в важнейшем угледобывающем районе Донбассе были достигнуты только в 1927/28 хозяйственном году. Не поспевало за общими темпами развития экономики и состояние транспорта. При этом даже такие, довольно скромные, результаты достигались дорогой ценой. И, так получалось исторически, прежде всего расплачиваться за восстановление промышленности приходилось рабочим. Мало-помалу вознаграждение за их труд повышалось, но, во-первых, от слишком низкого исходного уровня, и, во-вторых, не так быстро, как того можно было желать. Кроме того, угнетала рабочих и общая атмосфера, порожденная переходом к новой экономической политике. Они вдруг ощутили, что эпоха революционного романтизма осталась позади. Привыкшие считать себя победителями в революции, хозяевами страны, рабочие с ненавистью смотрели на лоснящиеся витрины магазинов, цены в которых были недоступны для их кошельков, на проносящихся в легковых авто вальяжных нэпманов, на "красных управляющих", вышедших из рабочей среды, но теперь без сожалений и угрызений совести порвавших с ней, на спецов — бывших владельцев предприятий и мастеров, за хорошую плату и высокие должности пошедших на службу к Советам. В силу сказанного совсем не удивительно, что рабочие нередко расшифровывали нэп как "Новую Эксплуатацию Пролетариата" — в большей степени сознание определяет все-таки бытие, а не передовицы в газетах "Правда", "Известия" и "Труд". Результатом отторжения рабочими отдельных сторон нэпа и становится рост массовых протестных выступлений в 20-е гг. прошлого века.
Рабочий протест нэповского времени представлял собой пеструю, динамичную картину, в своем развитии он прошел по меньше мере, два этапа. На каждом из них, помимо общих, существовали какие-то специфические черты рабочего активизма и порождавших его причин. Первый этап являлся переходным, когда рабочие постепенно свыкались с новыми экономическими и социальными реалиями, приспосабливались к жизни в условиях рыночного реформирования. Сполна настрадавшись в годы военного коммунизма, рабочие тем не менее относились к некоторым его проявлениям вполне благосклонно, а потом трудно примирялись с их потерей. К числу таких проявлений военного коммунизма, которые соответствовали представлениям большинства рабочих о справедливости, можно отнести уравнительные тенденции предшествующей эпохи и патерналистское отношение Советского государства к рабочему классу. Особенно позитивно отнеслись рабочие к мероприятиям большевиков, предпринятым в конце 1920-го — начале 1921 г. на гребне военно-коммунистического идеализма, к которым прежде всего относятся отмена оплаты за транспорт; жилье, коммунальные услуги, переход к бесплатной выдаче продовольствия, одежды, обуви и пр. К хорошему, как говорится, привыкаешь быстро, поэтому львиная доля трудовых конфликтов первых нэповских месяцев была порождена именно отказом государства от прежних своих обязательств по бесплатному снабжению и содержанию рабочих, те, являлись прямым следствием перехода к нэповским рыночным механизмам стимулирования труда, которые еще недавно многим рабочим казались благом.
В частности, неудовлетворенность рабочих продвыдачами по карточкам стала одной из причин беспорядков на Обуховском заводе в Петрограде. Группа рабочих этого завода 11 октября 1921 г. прекратила работу и попыталась от имени завкома организовать общее собрание, обзванивая цеха по телефону. Члены завкома вовремя узнали о происходящем. Видя, что их инициатива не удалась, протестующие рабочие оставили завод, причем, выходя из ворот, они избили одного сторожа, попытавшегося преградить им путь. Менее драматичный, но возникший на схожей почве инцидент 12 октября произошел на Металлическом заводе Петрограда. В другом важном регионе страны — на Урале, по данным современных исследователей, основной причиной трудовых конфликтов в 1921–1922 гг. также являлось ухудшение снабжения рабочих продовольствием, предметами первой необходимости, а также спецодеждой. Чаще всего эти конфликты, в которых принимали участие в среднем 40–60 человек, были скоротечными, всего по несколько часов, но иногда длились 2–3 дня. Если рабочие не добивались выполнения своих требований, они нередко просто оставляли свой завод и уходили в деревню.
Особенно тревожно складывались события при переходе к нэпу в конце 1921 — начале 1922 г. В это время старые рычаги управления экономикой оказались уже разрушены, а новые только налаживались, в результате государству не удалось предотвратить сильнейший голод, охвативший многие хлебопроизводящие губернии. Положение с продовольствием ухудшилось не только в деревнях пострадавших от неурожая районов, но и в городах. В обзоре ГПУ внутреннего политического положения РСФСР за 1922 г. отмечалось: "Обозначившееся еще в феврале ухудшение рабочих настроений, в марте выступает еще резче и определеннее, в связи с усилением весенней волны продкризиса". "Повсеместно пассивное, это ухудшение охватывает в отчетный месяц всю территорию Республики. Благополучных районов в марте в сущности нет… — подчеркивалось далее в документе. — Вызванное повсюду одними и теми же причинами, характерными для всех районов Республики, недовольство, как бы равным слоем покрывает все рабочие центры, от больших как Петроград и Москва и до самых малых". После некоторого летнего затишья осенью настроения в рабочей среде ухудшились вновь. "Октябрь является месяцем окончательно обозначившегося перелома в сторону ухудшения, — отмечалось в очередной сводке ГПУ за 1922 г. — В настоящий момент не предвидится даже возможности ослабления этого кризиса; наоборот, все говорит за то, что в течение ближайших месяцев он возможно с небольшими перерывами, но будет неизбежно усиливаться". В ноябре 1922 г. органами правопорядка было зарегистрировано 49, а в декабре — 40 серьезных трудовых конфликтов.
Наиболее типичным для первого периода развития рабочего протестного движения в годы нэпа можно считать случай на заводе "Красный пролетарий" (бывший бр. Бромлей). Он стал отголоском волны глухого недовольства московских рабочих монетизацией оплаты труда. В преддверии круглого юбилея — 5-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции — по столичным предприятиям поползли слухи о праздничных раздачах предметов первой необходимости и одежды. Слухи эти, то ли по недоумию, то ли из провокационных целей, были подхвачены некоторыми печатными изданиями — официальными, а потому пользующимися большим доверием рабочих. Слухи, как и следовало ожидать, не оправдались, что вызвало разочарование и ропот. Соответствующие настроения не были чужды и рабочим "Красного пролетария". Взбудораженных тщетными ожиданиями рабочих 3 ноября решил посетить один из большевистских лидеров — Л.Д. Троцкий, но говорить он хотел совсем не о том, что реально волновало в тот момент рабочих завода. Что из этого получилось, рассказал воскресный выпуск газеты московских коммунистов "Рабочая Москва".
Прибыв на завод, Троцкий произнес перед рабочими речь, посвященную событиям Октября 1917 г. и IV конгресса Коминтерна, после чего "он призвал рабочих дружно пойти на демонстрацию 7-го ноября, чтобы показать врагам рабочего класса неугасимый революционный дух и силу, и спайку русского рабочего класса". Однако ответ рабочих оказался обескураживающим. Троцкому было подано заявление, которое настолько примечательно и по стилю, и по содержанию, что имеет смысл привести из него обширную цитату: