Страница 8 из 86
…Это случилось как раз на Новый год на вечеринке у начальника главка. Собрались близкие друзья Шефа, как все его звали, и то, что Евгений Семенович был приглашен - впервые, - говорило о многом.
За столом Шеф открыто обсуждал с Громовым дела главка, словно тот уже был его заместителем. Сердце Евгения Семеновича сладко замирало - до мечты всей жизни был один шаг. Теплая волна доброты, нежности к людям заполнила вчерашнего хладнокровного игрока. Он произносил прочувствованные тосты, улыбался, пил вовсю, танцевал, рассказывал анекдоты, даже пытался петь - в общем, покорил всю компанию.
Чаще всего Громов танцевал с хозяйкой, Софьей Анатольевной, восточного типа женщиной, матерью двоих детей, но удивительно сохранившей молодость, подвижность, обаяние.
- Про вас рассказывали, что вы монах, и притом очень суровый, - говорила Софья Анатольевна, обнимая в танце шею Громова красивыми белыми руками. - А вы такой общительный, веселый. Прямо массовик-затейник.
- Только на сегодня. На одну ночь… Софья Анатольевна. Массовик на ночь.
- Называйте меня Сашей. В детстве меня звали Сашей.
- Первый раз за всю жизнь я веселый… Саша…
- Не уходите назад в монахи, Евгений Семенович.
- Евгений…
- Женя… Не уйдете?
- Через два часа уйду.
- Жизнь так коротка.
- Каждый живет, как может.
- Каждый живет, как хочет.
- Вы счастливый человек, если придерживаетесь этой формулы… Саша.
- Перемените формулу, Женя, и все станет просто. Стоит лишь переменить формулу. Это же так легко.
- Моя формула очень тяжелая, Саша. Асфальтовый каток.
- Выбросьте асфальтовый каток в мусорное ведро.
- Оно разлетится вдребезги.
- Пусть. Я вам отдам свою формулу. Она очень легкая. Она - бумажный змей в голубом небе.
- Красиво… Белый змей на голубом фоне. Но непрочно. Пойдет дождь, змей намокнет и упадет на землю. Каток и переедет его. Ему не страшен ни дождь, ни змей.
- Вы жестокий…
- Иначе переедут тебя… Как змея. Вот так, Саша…
На кухне, помогая Софье Анатольевне резать сыр, Евгений Семенович неожиданно для себя крепко обнял жену своего начальника и поцеловал ее в губы. Софья Анатольевна ответила на поцелуй…
Потом начались безумные, непривычные для Громова вещи. Софья Анатольевна полюбила сразу и страстно. Она неожиданно заявлялась к нему ночью, звонила на работу, назначала свидания в самых людных местах. Жена начальника главка словно бы потеряла рассудок. Она никого не боялась и никого не стеснялась.
Встревоженный такой необузданной любовью осторожный Евгений Семенович был в тихом ужасе. Он уже раскаялся, что поддался минутной слабости и вызвал к действию такой мощный вулкан.
- Будь осторожна, - твердил он своей любовнице. - Разразится страшный скандал, если кто узнает.
- Ну и пусть узнает! Я ничего не боюсь! - восклицала Софья Анатольевна. - Я отдала обществу все, что имела: молодость, руки, сердце, ум, я воспитала двоих детей! Могу я теперь пожить для себя? Я люблю тебя и не хочу набрасывать на свое чувство узду.
- Если узнает муж…
- Ну и что? Я уйду от него, вот и все. Уйду к тебе.
- Но…
- Я не свяжу твою свободу, не бойся. Я не собираюсь за тебя замуж. Если захочешь жениться… Но ты не захочешь жениться… Я буду любить тебя так…
- Это потом… А сейчас… Если будет скандал, - бормотал Евгений Семенович. - Мое положение…
- Да брось ты свое положение! Ты везде найдешь себе работу. Устройся простым инженером. У меня есть деньги…
- Простым инженером? - холодел Громов. - Начать все сначала?
- Как ты держишься за должность! - возмущалась Софья Анатольевна. - Годы уходят, Женя! Тело дряхлеет, чувства стареют. Потом станет поздно. Не помогут никакие должности!
Громов пытался уклониться от встреч, но это было еще хуже. Софья Анатольевна начинала преследовать его, караулила у дверей, являлась на работу, мучила телефон, даже посылала телеграммы. И Евгений Семенович сдавался.
«Ничего, - думал он. - Со временем успокоится. Надоест. Все на свете надоедает. Может, в кого другого влюбится…»
Но Софья Анатольевна больше ни в кого не влюблялась, и в конце концов произошло то, что и должно было произойти: поползли слухи. На работе приятели подмигивали Евгению Семеновичу. Громов делал вид, что не понимает этих подмигиваний, но в душе у него все холодело при виде ухмыляющихся физиономий сослуживцев. Он удвоил осторожность во время свиданий, старался почаще ездить в командировки; при виде подходившей к главку Софьи Анатольевны - ему из окна был виден подъезд - даже малодушно прятался в туалет, но теперь все меры были уже бесполезны: подобного рода слухи не нуждаются в проверке или подтверждении. Однажды возникнув, они расходятся все шире, шире, как круги по тихому пруду.
- Брось меня, Саша, - умолял Евгений Семенович свою любовницу. - Ну чего тебе стоит? Возьми себе кого-нибудь другого, помоложе. У нас в главке столько красивых мужчин.
- Хочу тебя, - коротко отвечала Софья Анатольевна. - Сердцу не прикажешь.
Громова немного утешала проверенная многими поколениями истина, что обманутые мужья все узнают в последнюю очередь, а то и вовсе ничего не узнают. Но это было сомнительное утешение, и Евгений Семенович, входя каждое утро в кабинет Шефа с докладом, в первые мгновения не мог поднять на него глаза. Ему казалось, что Шеф выскочит из-за стола, схватит его за шиворот и рявкнет: «Попался, мерзавец! Кот блудливый!»
Но Шеф каждое утро приветливо улыбался своему любимчику и вместо страшных слов неизменно произносил словно в насмешку: «Как спалось, Евгений Семенович?» - «Хорошо», - бормотал Громов и спешил приступить к докладу.
Неизвестно, написал ли кто Шефу анонимку или это была простая случайность, но вскоре Громов попался. Попался он грубо, примитивно, как в классическом анекдоте.
Шеф уехал в заграничную командировку, и Софья Анатольевна пригласила Евгения Семеновича к себе домой. Громов никогда бы не решился на подобную авантюру, но тут дело было абсолютно надежное: вернуться раньше времени Шеф не мог, ибо какой же это дурак возвращается раньше времени из-за границы? Не поехать, а спрятаться на вокзале, чтобы потом неожиданно нагрянуть, тоже было глупо. Так получалось, что между Громовым и Шефом пролегла государственная граница с бдительными часовыми, с винтовками и собаками. Мысль о вооруженных часовых и собаках несколько подбадривала Евгения Семеновича, когда он осторожно пробирался по лестнице к квартире своего начальника. Софья Анатольевна успокоила: она видела даты на билете - 18 и 28. Десять дней можно ничего не опасаться. Но Громов все-таки сам закрыл дверь изнутри на ключ и набросил цепочку, словно что-то предчувствовал.
Дальше события развивались строго по вышеупомянутому классическому анекдоту.
В двенадцать часов ночи в дверь позвонили.
- Наверное, телеграмма, - сказала Софья Анатольевна. - Соскучился уже. - Она набросила халат и пошла открывать.
Между тем Громов вскочил с кровати и стал лихорадочно одеваться - звонок показался ему очень зловещим.
- Кто? - спросила Софья Анатольевна, выйдя в прихожую.
- Я, - раздалось глухо из-за двери.
- Боже мой… - прошептала Софья Анатольевна, вбегая в комнату. - Муж… Как он мог…
Евгения Семеновича парализовало. Сердце его остановилось.
Софья Анатольевна оказалась более мужественной.
- Лезь под кровать, - приказала она Громову.
За века техника укрытия любовников не изменилась.
Евгений Семенович быстро, по-собачьи, нырнул под кровать, ударившись о ящик. «Ящики какие-то под кроватью, дураки, держат», - мелькнула глупая мысль.
- Что случилось, Мишенька? - спокойно спросила Софья Анатольевна мужа, открыв дверь.
Шеф ничего не ответил. Громов слышал, как он торопливо прошелся по всем комнатам, хлопнул дверьми туалета и ванной, потом заскрипели дверцы платяного шкафа.