Страница 72 из 84
А там, внизу, уже переплелись между собой люди, выхватывая мечи, лязгая ими…
— Сигнал!
Артосу не нужен был этот приказ, рог уже дрожал у его губ. Резкий призыв затерялся среди других шумов. И сразу началась атака, которую запланировал Верховный Король; люди из его отряда кричали на скаку: «Аве, Цезарь!»
Случившееся потом безумие Артос не мог впоследствии припомнить, если не считать отдельных маленьких кусочков: сражение поглотило его целиком, и он, как и все, размахивал своим римским мечом. Он видел искажённые лица, которые затем исчезали, раз-другой появлялась полоса свободного пространства, когда люди отрядов собирались вместе и перегруппировывались, чтобы снова быть отправленными в атаку.
В какой-то момент Артос увидел, как Кайус рухнул вниз под ударом саксонского топора и еле успел схватить Орла прежде, чем тот затерялся, воспользовавшись его шестом, чтобы ударить по голове человека, который убил его прежнего хозяина, и сбить врага с ног так, чтобы лошадь наскочила прямо на него. С каждым разом перестраивавшиеся ряды отрядов становились всё реже и реже, все больше среди них было раненых, некоторые держались в своих сёдлах только благодаря силе воли.
Небо потемнело, однако всё же было ещё достаточно светло, чтобы видеть всё вокруг. Вот Верховный Король в своём фиолетовом плаще Цезаря с порванной бахромой; его щит, от которого уже почти оторвалась голова дракона с ярко-красными глазами, по-прежнему в его руке; а его великий меч, о котором сложено столько ужасных историй, стал красным в его руке — руке Верховного Короля, Артоса Британского!
Прямо перед ним появился принц Модред, всё его королевское убранство было изрядно испорчено грязной работой этого дня.
— Нет! — голос принца перешёл в громкий страстный крик, словно он не мог вынести вида живого Короля перед собой. Модред стремительно бросился вперёд, подняв наготове меч. Король приготовился отразить атаку.
Модред нанёс первый удар по коню, и тот с пронзительным ржаньем встал на дыбы, а принц тем временем уклонялся от бьющих воздух копыт. Артос Пендрагон выпрыгнул из седла, однако приземлился он неудачно, споткнувшись, так что Модред, низкорослый, похожий на змею, обрушил свой меч на его щит. Но клинок угодил в трещину в щите, и он не сумел быстро вытащить его для повторного удара. Верховный Король в свою очередь нанёс мощный удар по противнику в то место, где шея соединяется с плечом. Модред пошатнулся на одни бок, мёртвый ещё до того, как тело его рухнуло на землю.
Однако и Верховный Король сделал, пошатываясь, только пару шагов, пока одна из брыкающих ног его умирающего коня не попала в него, и он тоже упал.
— Ах-х-х… — раздался стон от окровавленных сражавшихся неподалёку от Короля людей. Артос соскочил из седла и побежал, спотыкаясь, к Верховному Королю, стремясь оттащить его от коня, но другие воины оттолкнули мальчика локтями в сторону, не обращая внимания на врагов, чтобы освободить своего предводителя.
А потом чей-то крик предупредил их, и они посмотрели вверх и увидели, что к ним бегут саксонцы. И вокруг Пендрагона закипела безумная, отчаянная схватка. И столь сильна была их печаль и ярость, что они не обращали внимания на раны. Словно тела их были выкованы из железа, набросились они на Крылатые Шлемы.
Когда водоворот битвы стал утихать, на ногах держалось только пять Стражей. Артос пригнулся к земле рядом с Королём в попытке защитить его разрубленным и расщеплённым шестом Орла и своим собственным телом. Со значка срубили крыло, и с его руки тоже капала тёплая кровь. Пальцы онемели, не способные больше удерживать рукоять меча.
Король шевельнулся и застонал. Каким-то образом оставшимся в живых воинам удалось вынести предводителя из свалки мёртвых людей туда, где его смогли положить прямо на землю. Артос огляделся, чувствуя сильное головокружение. Кай лежал, глубоко вонзив свой меч в плоть саксонца, однако на его обветренном лице уже не было следов жизни. Мариус? Где же его отец? Один из склонившихся над павшим королём посмотрел на него.
— Артос?
Мальчик не смог ответить вслух. Используя древко Орла как посох, он поковылял туда, где лежал Король. Кажется, именно Мариус заметил: «Это ужасная рана, но мы должны доставить его в укромное место. Ещё нельзя сказать, как закончится этот день. А их силы заметно возрастут, если они водрузят его голову на одно из своих копий».
И они унесли его. Это было непросто сделать: король был огромным и очень тяжёлым человеком, а все воины чрезвычайно устали, и не найти было среди них никого без какой-либо раны.
Артос еле шёл, спотыкаясь, вслед за ними, всё ещё наклонив вперёд свой шест. Однако когда он однажды повернул влево, чтобы обойти свалившихся в одну кучу мёртвых людей и лошадей, то внезапно оказался у Королевского Штандарта. Шест был твёрдо воткнут в землю, а на нём — Красный Дракон, безвольно и безжизненно свисавший, словно он не будет никому служить, кроме своего настоящего хозяина. Артос едва смог разглядеть его в сумерках. Он воткнул сломанный конец древа Орла в землю, чтобы тот стоял вертикально, и попытался вытащить шест Дракона. Но тот был слишком хорошо вбит в землю, чтобы поддаться его слабым усилиям. Наконец мальчик опустился на колени и принялся подкапывать землю ножом, пока не смог вытащить знамя.
Дракон оказался на удивление тяжёлым, и мальчику пришлось положить его на своё здоровое плечо. Складки знамени, пахнувшие древесным запахом, мягко спустились вокруг его головы. Тем не менее он нёс его, следуя за теми, кто уносил Короля.
В окрестных холмах они обнаружили грубо сложенную небольшую лачугу, наверное, служившую когда-то укрытием для какого-нибудь святого, который решил провести остаток жизни в одиночестве среди дикой природы, как поступают некоторые люди в эти дни. Кто-то разжёг костёр, и в его ярком свете с Короля стащили доспехи и осмотрели рану.
Среди них не нашлось никого, кто по-настоящему бы разбирался во врачевании людей. Но все они достаточно долго сражались на войнах, чтобы знать, как выглядят раны, которые могут получить в сражении воины. Мариус присел на корточки, его лицо превратилось в тёмную маску. Артос отвёл в взгляд сторону.
— Мариус?
— Цезарь! — офицер снова наклонился над своим господином.
— Моя рана смертельна…
— Я видел людей с куда более опасными ранами, но которые выживали.
— Говори это ребёнку, Мариус. В конце концов эта дорога привела в темноту. Но сделайте всё, что только можете. Я буду цепляться за жизнь, пока не узнаю… не узнаю, что станет с Британией. Дай мне знать, как Закончится битва…
— Не сомневайтесь, вы узнаете! — Мариус повернулся к остальным, все они были ранены. — Секстус, Калин, Гондор… посмотрите, как обстоят сейчас дела.
В их компании эти воины имели меньше всего ран, и они быстро ушли.
— По крайней мере этот предатель Модред мёртв! — Мариус сплюнул на землю.
— Всем… их дела… воздаются… по заслугам, — пробормотал Верховный Король. — Здесь… можно… где-нибудь… выпить?
— Только там, дальше, — Мариус поднялся на ноги. — Хотя она вся покрылась пеной, но всё же это вода.
Офицер снял шлем, который потерял во время битвы гребень с пером, срезанные чьим-то ударом меча, и вышел. Артос прислонил тяжёлый шест знамени к стене, скользнул по ней вниз и сел, привалившись спиной к неровной поверхности. Его рана перестала кровоточить, однако онемевшая рука по-прежнему ничего не чувствовала.
Это была долгая ночь, но время от времени Король говорил. Иногда Артос ясно различал слова, порою доносилось только бормотание, едва слышимое и далёкое. Мариус занялся раной своего сына и перевязал её полоской ткани, оторванной от своего плаща, а затем приказал Артосу поспать, если он сможет.
Время от времени приходили люди, чтобы бросить короткий взгляд внутрь лачуги и на Короля. Некоторых тот приветствовал по имени, а один или два, подойдя к раненому, опустились на колени и простояли так некоторое время. Но никто из них не остался охранять лачугу. Известия тоже приходили медленно. Войска Модреда разбежались когда рассказ о гибели принца распространился по их рядам. Свежие, только что подошедшие отряды оттеснили саксонцев обратно к берегу, но они пришли слишком поздно для настоящего сражения. Впрочем, войско, которое вступило в бой вместе с Цезарем Британии и Стражами Красного Дракона, тоже настолько пострадало, что никогда больше не собраться ему в целую армию.