Страница 26 из 31
С тех пор пролетело пятнадцать лет...
Но даже сейчас, вспоминая прошлое, у меня кровь по жилам течет быстрее и жарче, стоит только припомнить картины прошлого. После Азкабана не очень-то у меня горячая кровь. Эрекция по утрам скорее удивительное событие и молодая женушка не часто ее вызывает. Хотя она очень даже... хороша.
Да только сейчас мне бы хотелось вернуться в прошлое, в Выручай-Комнату, чтобы вновь "приласкать" одного рыжика...
За окном сверкнуло вспышкой и я рассеяно посмотрел во двор. На площади темной кучей тряпья безвольно лежала фигура. Так... Маг? Кто это? Один из Ордена Феникса? Просто маг, попавший в беду?
Бросив сигару, я рванул из комнаты. Слетел с лестницы, чуть не сбив с ног девчонку, выскочил из дома, держа палочку наизготовку. Я оказался рядом с неподвижной фигурой почти мгновенно. Наклонился, перевернул на спину, цепко пройдясь по площади взором, а после узнал мага.
Мысли материальны. Мечты сбываются. Не все, но...
Передо мной лежал Лестрейндж-младший.
И, кажется, кое-кто его здорово потрепал...
Луни немного разбирался в колдомедецине. Ладно, признаю, он хорошо ее знает. Мечтал после школы стать целителем, надеялся этим заслужить уважение, изменить мнение окружающих насчет себя и оборотней в целом... Так вот, Луни выяснил, что кое-кто приложил Басти мощным проклятьем, которое чуть ли не спалило нервную систему организма. Благо мозг не пострадал. Зато тело, судя по всему, парализовано наполовину. Снять остаточные следы проклятья и дальнейшее лечение будет сложным и трудным делом.
А кто его лечить будет?
Если выдадим его властям, то его отправят в Азкабан. Долго он там проживет? Больных узников в Мунго не отправляют, а в самой тюрьме штатный целитель не предусмотрен.
- Что мы будем делать? - спросил Рем.
- Ты же хотел быть целителем, Рем. Вот тебе и подопытный кролик, - отозвался я, рассматривая бессознательного Рабастана.
Сама Судьба подарила его мне... разве я могу отказаться от такой... игрушки?
Нет.
Глава 14
За какой-то месяц жизнь Гермионы изменилась столь кардинально, столь стремительно, что осознать и принять полностью всё случившееся с ней было невероятно трудно. Сухая, как страницы книг, душа девушки, как однажды выразилась профессор Трелони, была потрясена до самого основания. Сотни эмоций сменили друг друга в бешеном темпе, изматывая девушку. Боль от смерти родных, растерянность от неожиданного брака, предательство Уизли, откровенное равнодушие в глазах Сириуса, разрыв с друзьями и острое чувство одиночества, когда рядом нет никого, с кем можно поделиться...
От этого часто хотелось плакать, но утаить слёзы от других обитателей Гриммо оказалось невозможно. Сириуса её состояние не трогало - у него были дела поважнее, чем забота о её состоянии. Вальбурга в приказном порядке велела Кикимеру добавлять ей в еду успокоительное, но волновалась она отнюдь не за Гермиону... и только Ремус, пожалуй, искренне обеспокоился.
Горячая кружка шоколада, приятно кружа голову своим ароматом, опустилась перед ней. Гермиона торопливо вытерла глаза ладонью и опасливо посмотрела на мужчину рядом. Увидев, что это Ремус, она почувствовала облегчение. С ним нисколько не страшно, а спокойно и уютно...
- Ремус, я...
- Столько всего случилось, - грустно и понимающе улыбнулся он. - Знаете, библиотека - это прекрасное место. По крайней мере, я всегда любил библиотеки. Это то место, где я чувствовал себя простым человеком... Вот только там нет шоколада. Вы же любите шоколад? Одному его пить будет довольно скучно...
Гермиона смущённо и благодарно улыбнулась.
- Спасибо, люблю...
Она взяла кружку, сделала глоток... и поспешно отставила её, судорожно прижав к губам ладонь. У неё был такой вид, будто её ужасно тошнило и она пытается подавить тошноту. Ремус в удивлении вскинул брови, понюхал свою кружку, осторожно сделал глоток. Всё было в порядке...
- Боже, опять... - с трудом выдавила Гермиона. - Простите, я...
Гермиона метнулась из библиотеки, провожаемая растерянным взором Ремуса. Смутные его подозрения, стремительно крепли, совершенно не радуя. Этого, конечно, следовало ожидать, но...
- Мерлин... - простонал он, думая в курсе ли Сириус. Впрочем, возможно, он ошибается?
Быстро выпив шоколад и оставив кружку на столике в библиотеке, он последовал за Гермионой.
Она вышла из туалетной комнаты минут через пять, очень бледная и смущённая.
- Мне в последнее время нехорошо... - пробормотала она, извиняясь и отводя взгляд. Ремус вздохнул и обречённо спросил:
- Понятно. Особенно по утрам, верно? И часто хочется плакать, настроение постоянно меняется... некоторые запахи просто невыносимы. Вспышки раздражения...
- Д-да... - растеряно отозвалась она. - Но в этом же нет ничего особенного...
- Это верно, - пробормотал Ремус, в свою очередь отводя взгляд. - Правда, обычно это не так скоро случается.
- Что случается?
Может, и хорошо, что он так и не стал целителем? Неуютно как-то и неудобно...
- Понимаешь, это совершенно нормально... вы же с Сириусом... вместе... - тихо сказал он.
Гермиона непонимающе моргнула, пытаясь понять, отчего заалели скулы мужчины, а после...
- О... нет... - простонала она, оглушённая пониманием сказанного. И как она раньше не поняла? Ведь она же читала! Беременна... нет, только не это! Она не хочет...
Слёзы брызнули из глаз и она, закрыв лицо руками, сползла по стенке на пол.
- Не хочу-у-у...
Вы когда-нибудь успокаивали молодую девушку, оглушённую известием о своей беременности? Нет? Вам повезло. Ремусу очень хотелось сбежать на край света, как и любому мужчине в его положении, его вовсе не радовала плачущая девушка.
- Ну, что ты... Гермиона... не плачь... всё не так ужасно...
Через пару минут она самозабвенно рыдала на его шее. Прекрасное положение: стоять в коридоре, обнимать девушку и чувствовать, как промокает от её слез твоя рубашка. Таких ситуаций в его жизни ещё не было, и сейчас он чувствовал себя полным идиотом, не зная, что ему делать. Оставалось только смириться, стоять и ждать, пока закончится поток слез. Раз уж ничего более умного в голову не приходит.
Шея окончательно затекла к тому времени, когда Гермиона в последний раз всхлипнула и попыталась отстраниться. Ремус с постыдной долей радости разжал объятья.
- П-прос-ти-те, - тихо и прерывисто, с всхлипом, сказала Гермиона, отвернувшись.
- Ничего, - с облегчением отозвался он, расправив затёкшую спину. - В вашем положении я бы тоже... э-э-э... забудь...
Зря он сказал это. Какая только глупость в голову не влезет...
Плечи Гермионы подозрительно дёрнулись, нервное, короткое, смутно похожее на "хрю" и... она рассмеялась.
- Да, это смешно, - признал Ремус, смущённо улыбнувшись и потирая переносицу.
Может и хорошо, что именно он оказался рядом с ней.
Вечером вернулся Сириус, и Гермиона, понимая, что ему надо сказать, подошла к нему.
- Что? - хмуро спросил он.
- Сириус, я...
- Что? - раздражённо спросил он. - Говори уже!
Гермиона на миг смешалась от его тона, а после решительно выпалила:
- Сириус, я беременна.
Он мрачно посмотрел на неё. Посмотрел так, будто она не человек, а существо какое-то.
- И?
Это поразило Гермиону. Что можно сказать на это "и"? Она не ждала от него радости, не ждала его одобрения. Скорее боялась его злости, но... получила это "и"...
- Ничего... Ровным счётом ничего!
Из глаз брызнули слёзы, и Гермиона бросилась прочь.
Да что это такое?
За что он так?
Что она ему сделала?
Неужели нельзя... по-человечески?
А ведь она так надеялась после бала в Министерстве, что он изменил своё отношение к ней! Как он смотрел на неё, когда она закончила петь!
- Это было прекрасно, - сказал он, целуя её руку после.
А потом он утянул её в круг танцующих вальс. Он великолепно танцевал, и Гермиона впервые чувствовала себя с ним совершенно свободно, легко... И она почти поверила, что всё теперь между ними станет иначе. Ошиблась. А жаркая ночь, в ту ночь после бала, ровным счетом ничего не значила.