Анна-Мария

— Дисциплина идет на пользу молодым людям, — ответила Эдмонда.

Щеки ее все еще пылали: ох, этот огонь! не следовало подсаживаться так близко к камину…

— Вы, кажется, выдвинули вашу кандидатуру в парламент, Эдмонда? — спросила мадам де Фонтероль.

Ив, который сидел верхом на стуле, упершись подбородком в спинку, так и подпрыгнул, словно в седле.

— Вы хотите пройти в парламент, мадам?

— Да, у меня есть шансы… Моя семья испокон веков известна в нашем округе, мы всегда очень много делали для бедняков: благотворительные мастерские для женщин, бесплатная врачебная помощь… Если бы не Франсуаза Дуайен, я бы, бесспорно, прошла…

Мадам де Фонтероль заинтересовалась:

— Франсуаза тоже выставляет свою кандидатуру?

— Нет, но она не хочет моей. Любыми способами старается ославить меня во всем округе. Мы почти соседи, — вернее, были соседями, вы же знаете, немцы сожгли ее замок. Теперь это обстоятельство ей на руку.

— А от какой партии вы выставляете вашу кандидатуру, мадам?

Ив раскачивался на стуле, важный, как папа римский, в его красивых глазах искрился смех.

— От социалистической…

— Вы что, договорились с ними? Не так все это просто… Одно ваше решение еще ничего не значит… Ты упадешь, Ив, перестань раскачиваться, умоляю тебя… — Мадам де Фонтероль закрыла глаза рукой, словно у нее кружилась голова. — Франсуаза — член МРП[43], у нее свои кандидаты…

— Если бы Франсуаза меня поддержала, я баллотировалась бы от МРП. Вы знаете, как происходят выборы в провинции: там всеми делами вершит один избиратель, остальные у него на поводу. Франсуазу Дуайен слушаются, как оракула, а она против меня!

— Какая скверная женщина! — Ив откинулся со стулом почти до горизонтального положения. Заслонив глаза рукой, чтобы не видеть его, мадам де Фонтероль покачала головой.

Эдмонда с милой гримаской неопределенно повела плечами.

— Франсуаза не скверная, а сумасшедшая. Она утверждает, что я сотрудничала с немцами. Ведь нельзя же считать меня коллаборационисткой только потому, что я встречалась в гостях с немецкими офицерами… Но немцы были повсюду, волей-неволей с ними приходилось встречаться! Она попрекает меня моим мужем, но при чем тут я! Ей прекрасно известно, что нас с ним ничто не связывает. Я два дня прятала у себя Вейлей, пока гестапо разыскивало их по всему Парижу. Полагаю, что я сделала для Сопротивления не меньше других.

Ее бледное лицо покрылось прелестным румянцем, что молодило ее, хотя она и не нуждалась в этом: ее тридцать лет были ей к лицу, она была как спелая дыня, по запаху и весу которой можно определить, что она созрела: вот эта, говоришь себе, хороша, эта в самый раз. Она наклонилась над огнем, согнув свое крупное тело, не слишком худое, не слишком полное.

— Вы обожжетесь, Эдмонда, — не стерпела наконец мадам де Фонтероль.

— Кушать подано! — Ольга открыла дверь столовой.

— Так мы не будем ждать Лорана? Может же человек опоздать на пятнадцать минут! Сейчас только четверть второго.

— Завтрак был назначен на половину первого, Ив… — Мадам де Фонтероль встала.

Они перешли в столовую.

— Я еще тебе это припомню, — сказал Ив Ольге, которая с блюдом в руках ждала, пока они сядут. — Я полгода не видел Лорана, мы прошли с ним вместе сквозь огонь и воду, и я не могу добиться, чтобы в доме моей матери его подождали к завтраку. Не будь его, я, возможно, вообще не вернулся бы и вам бы никогда больше не пришлось ждать меня к завтраку.

— Ив, прошу тебя, без сцен!.. Можете подавать, Ольга.

Ольга, поджав губы, подала гусиный паштет.

— Приходится начинать с паштета, — извинилась мадам де Фонтероль. — Конечно, лучше подавать паштет в середине завтрака, но сегодня я действительно оказалась в затруднительном положении, со снабжением становится все хуже…

— Я не жалуюсь! — Мадам Мастр обладала завидным аппетитом и прекрасными зубами.

Встав из-за стола, мадам де Фонтероль сразу же извинилась перед гостьей: ей надо побывать кое-где, она лишь сегодня утром узнала, что будет иметь удовольствие видеть за завтраком Эдмонду, Ив никогда не предупредит вовремя. Женский клуб отнимает у нее уйму времени, они часто принимают иностранок, жен послов…

Ольга просунула голову в дверь:

— Ив, тебя к телефону. Из Лиона…

— У вас очаровательный сын, — сказала Эдмонда, когда они остались наедине с мадам де Фонтероль, — и к тому же — герой.

— Да, он милый мальчик…

Ив нравился женщинам. Мадам де Фонтероль успела убедиться в этом. Хотя бы по телефонным звонкам. Одни женщины просили к телефону мосье де Фонтероля, другие, услышав женский голос, сразу бросали трубку — в общем за день звонков набиралось немало. Письма приходили неравномерно: иной раз их бывало очень много, иной раз — мало. Время от времени Ив не ночевал дома. Случалось, он приходил домой лишь для того, чтобы переменить рубашку. Мадам де Фонтероль не была ревнивой матерью; она следила за мальчиком издалека, не вмешиваясь в его жизнь, и ей случалось даже утешать женщин, брошенных шалопаем Ивом. Одна из подруг мадам де Фонтероль по пансиону, сорокалетняя дама, влюбилась в Ива, когда тому исполнилось всего восемнадцать лет! Она призналась в этом мадам де Фонтероль, закатывала ей истерики в отсутствие Ива, твердила, что тот ни о чем даже не догадывается, и мадам де Фонтероль верила ей до той поры, пока случайно не открыла дверь в комнату сына, думая, что там никого нет… К счастью, война положила конец этому кошмару, положила раз навсегда… Подруга погибла во время эвакуации. Красивая женщина, эта Эдмонда. Такую наставницу в любви может пожелать своему сыну каждая мать, раз уж это неизбежно… В подобных случаях и нужна именно светская дама не первой молодости: она будет с мальчиком ласковой, по-матерински заботливой, и во всяком случае такая связь безопаснее, чем рискованные похождения в злачных местах или связь с молоденькой девушкой, когда ни у него, ни у нее еще нет опыта: девушка немедленно забеременеет, и потом не оберешься неприятностей… Мать не знала, когда и с кем произошло у Ива первое грехопадение: он всегда очень непринужденно держался с женщинами. Мадам де Фонтероль была известна своей терпимостью и широтой взглядов, но то, что Эдмонда выставляла свою кандидатуру на выборах, ее покоробило. Однако она старалась найти ей оправдание: возможно, Эдмонда вовсе не так цинична и глупа, как это кажется, просто она принадлежит к числу тех женщин с гибким воображением, которые видят себя такой, какой хотят видеть; нынче модно быть участницей Сопротивления, и Эдмонда искренне считает себя таковой. Теперь, когда мадам де Фонтероль не приходилось больше дрожать, что Ив попадет в лапы первой встречной, ей было безразлично, с кем он ложится в постель. Ив не ребенок, в Эдмонду он не влюбится. А в таком случае — Эдмонда, другая, другие ли, не все ли равно…

— Это звонил Лоран, — сказал Ив, возвращаясь. — Он ехал с юга, и машина застряла в Лионе. Он пытался дозвониться еще вчера, но не было связи…

— Видишь, хорошо, что мы не стали его дожидаться…

Мадам де Фонтероль не уходила из комнаты, ей казалось как-то неприлично оставить влюбленных наедине, получалось, будто она потворствует им. Как она сразу не догадалась, что если Ив приглашает женщину… Но она так давно знала Эдмонду, что ей и в голову не приходило… Перед войной Ив не был знаком с Эдмондой, потому что в то время она много путешествовала, а еще раньше Ив был слишком молод, чтобы выезжать в свет. Ну что ж, надо идти, дамы, вероятно, ее заждались… Мадам де Фонтероль поднялась.

Оставшись наедине с Эдмондой, Ив не набросился на нее, как воображала мадам де Фонтероль, а возможно, и сама Эдмонда. Он был мрачен.

— Жаль, что вы не видели Лорана, — сказал он. — Хороший малый и редкостной, я бы даже сказал, безумной смелости. Вы увидели бы настоящего участника Сопротивления, не чета здешним разболтанным парням из ФФИ или сентябрьским сопротивленцам в домашних туфлях… Никого они не обманут…

43

МРП — «Народно-республиканское движение» — буржуазная партия, тесно связанная с католической церковью.