Город мертвых

Весёлая музыка флейты и бубна скрасила подпорченное настроение. (В отличие от многих морских волков, Рой не связывался с второсортными шлюхами; лучше уж посетить дорогой бордель, там хоть время от времени работниц осматривает лекарь.) Из подслеповатых окошек трактира струился свет, падавший на дорогу жёлтыми лужицами. Пессимистическое название не сказывалось на числе клиентов. «Ужин с Утопленником» был излюбленным местом матросов, они частенько ржали с вывески, где тонущий тип тщетно тянулся к спасительному кругу.

От усилия Роя кое-как присобаченная дверная ручка едва не оторвалась, петли жалобно проскрипели.

За время плаванья «Малышки» трактир ничуть не изменился. Слева за стойкой протирал кружки толстячок Джо. В центре в окружении столов лихо плясали матросы. Справа на деревянном помосте играли музыканты. Густобровый седоватый флейтист рядился в серую рубаху и мешковатые штаны. Парнишка с бубном так неистово тянул улыбку, что каждый присутствующий мог детально разглядеть щербатые зубы. Молоденькие прислужницы приносили заказы, получая игривые шлепки чуть ниже спины. Свисавшие с потолка масляные лампы рыжими пятнами разбавляли черноту закопченных стен.

— Рой, сюда! — вздымая кружку, окликнул узколицый моряк.

Не долго думая, Рой присел за столик к приятелям.

— Ром отличный, — известил лысый матрос с зарубцевавшимся шрамом через правую щёку. — Старина Джо сегодня на высоте.

Облачённый в безрукавку на голое тело трактирщик заслышал похвалу, улыбка ещё пуще раздобрила приветливое лицо.

Не успел Рой ничего сказать, а проворная белокурая официантка уж подала картошку с бобами и полную кружку рома.

— А где это шкипер? — полюбопытствовал у товарищей Рой.

— Хо-хо, — хохотнул узколицый. — Наш картавый дружище уже услаждает плоть. — Палец указал на дверцу за деревянным помостом. — Джо подкинул ему нехилую кралю.

— Пускай резвится. Завтра же опять в плаванье.

— Ага. Пусть душу отведёт.

Меж тем флейтист сменил мелодию, и отплясывающие вприсядку матросы затянули старую моряцкую песню — её, небось, пел сам Фромм Мореход в своём известном Восьмилетнем плаванье.

Посетители дружно подхватили припев, вещавший о дальних землях и ностальгии по родному берегу. Рой пел не ахти. Ну а краше всех фальшивил Джо. Голос трактирщика напоминал крики голодного стервятника. Впрочем, Джо особливо не стыдился. Когда клиенты осыпают тебя монетами можно и на голове ходить.

Долго голосить моряки не смогли — разве что один захмелевший что-то нескладно бубнил под нос, — пришлось промочить глотки ромом.

Вторая песня тоже из репертуара морских волков, к тому же по смыслу ничуть не отличалась.

Третья композиция блеснула оригинальностью на фоне моряцких песен. Одна из баллад Серебряной Лютни пускай и исполнялась хило по сравнению с версиями бардов и менестрелей, зато слова почти всецело соответствовали тексту подлинника. Рой всего пару раз сбился с ритма, что было весомым успехом.

Очередная кружка рома совсем взбодрила рыжего матроса. Ещё чуток — и Рой захмелеет. Узколицый приятель уже лежал рожей в тарелке с капустным салатом. Моряк со шрамом порывался вскочить и сплясать, но попытки заканчивались падением на табурет — видать, пол качался как палуба в десятибалльный шторм.

Незаметно пролетела четверть часа. Рой опьянел, притом существенно. Он направо и налево сыпал крайне плоскими шуточками. То рассказывал, как бедолага-шкипер страдал от отсутствия женской ласки во время плаванья и начинал косо посматривать на корабельную кошку. То чаял урвать «кусок хлеба» у гномов и высмеивал несусветную тупость дворфов. В конце концов перешёл все рамки приличия и продекламировал нецензурную поэму о быте портовых шлюх.

Старания Роя на ура оценили моряки. Один тучный матрос гоготал так, что сорвал голос. А красноносый моряк предлагал выдвинуть «рыжего балагура» на должность королевского шута в Лодридже.

Трактирщик ликовал: с таким-то рассказчиком и менестрель не нужен. Мысли о том, чтобы на пару месяцев нанять Роя посетили голову, когда туда же воротились воспоминания.

— Дырявая башка, — пробрюзжал Джо и рванулся на кухню. Спустя полминуты ковылял к Рою, ладонь потирала бедро — кажись, здорово стукнулся.

Рыжий матрос захмелело уставился на трактирщика.

— Ну?.. Чего тебе?..

— Вот, — Джо вытянул из-за спины белый конверт. — Утром юнец тебе оставил. Бесёнок вроде знал, что «Малышка» сегодня прибудет.

Зелёные очи Роя буравились в письмо. Едва трактирщик положил конверт на стол, моряк отшатнулся, взор изучал сургучную печать с орлом.

— От кого-то из родственников? — вопросил Джо.

— Угу, — с натугой выдавил Рой. Ручища сцапала конверт. Поразительно, алкоголь словно выветрился из крови. Взор пристальный, цвет лица естественный.

Метаморфоза не скрылась от трактирщика.

— Что-то случилось? — дребезжа осведомился он.

— Мне нужно идти.

Удивлённый Джо ещё долго разглядывал оставленные посетителем медяки, а тот уж шагал по скованному потёмками переулку.

Под нажимом пальцев надломилась печать, обрывки конверта упали на захламлённую щебёнку.

— Батюшки, — прошептал остолбеневший моряк. Слово ещё висело в воздухе, а тончайший листочек послания запылал дивным сине-рыжим пламенем.

Рой круто свернул в соседний переулок чёрной лентой уводивший на север.

Приморский квартал тонет в густых чернильных потёмках. Призрачное сияние рогатого месяца с надсадой прорывает пласты свинцовых туч и очерчивает неясные абрисы зданий. Звёздочки рады бы помочь, но их колкое сияние — слабый союзник в войне с тьмой. И почему в окнах не горит свет? Или жители спят, или же за время плаванья «Малышки» домики обезлюдели.

Одинокий путник отлично ориентировался во мраке. После нескольких поворотов вышел к развилке. Ржавый фонарный столб донельзя погнут — неужели кто-то хотел завязать в узел? — да и не светит.

Обойдя фонарь, Рой подошёл к каменной стене какого-то склада. Мозолистая длань прошлась по шероховатой поверхности, матрос присел. Пальцы отыскали нужный камень, и тот послушно отодвинулся.

— Вот вы мои родименькие, — зелёные очи блеснули, им ответило сияние малахитовой шкатулки.

Моряк осторожно стряхнул пыль со шкатулки и соскоблил прилипшие комья земли. Стоило нажать замаскированную от чужого глаза кнопку — крышка откинулась. В призрачном свете месяца десятки крупных изумрудов искрились мистически.

— Не мог же я без вас уйти, — точно к детишкам прошептал Рой.

— Отдай нам камушки! — прогремело за спиной, и испуганный моряк подался вперёд, лоб шмякнулся об каменную стену.

— Не дрейфь, матрос, — забасил другой голос, — ты умрёшь быстро.

Рой к груди прижал шкатулку и развернулся.

Во мраке тускло проступали четыре силуэта. Трое — огромные детины. Четвёртая — женщина.

— Софа? — поразился моряк, признав шлюху.

— Она самая, — шагнула вперёд женщина. В руке блеснул изогнутый кинжал.

Мысли со скоростью смерча понеслись в голове Роя. Как же он сразу не заподозрил неладное? Идиот, потерял концентрацию ещё там, в -порту. Ну не могла Софа быть простой шлюхой, не могла. Ведь тогда перед Роем прошло два десятка матросов, да ещё и шкипер (а тот ни одной юбки не пропустит), почему же никто из них не воспользовался услугами Софы? Она попросту поджидала именно Роя! Сидела за заборчиком и ждала!

— Ага-ага, ты выторговал себе лишний час жизни, — будто прочитав мысли моряка, заявила женщина. — Согласись тогда покувыркаться со мной в постельке — уже б лежал в сырой земле. Зато насладился б перед смертью.

Троица амбалов заржала. И лишь сейчас Рой рассмотрел их.

Моложавый блондин сжимал утыканную гвоздями дубину. Неприветливый лысый бугай вооружался тесаком. Брюнет — самый рослый из троих — крутил меж пальцев нож.

— Кончайте с ним! — приказала Софа, и здоровяки кинулись па безоружную жертву.

Как ни дорога Рою шкатулка, с ней пришлось на время расстаться. Моряк положил её на землю, приготовился к отражению атаки.