Агнец

Солдат не понимал по-арамейски, поэтому стихи его не взволновали, как я и надеялся. Но мне кажется, гипнотический заводной ритм и красивая мелодия до него дошли. Я пустился во второй куплет:

— «Ля-ля-ля, мы же тебе говорили: не трескай свинину, ля-ля. Хотя, глядя на дырки в твоей груди, не скажешь, что диета бы тебя спасла. Бум шака-лака-ла-ка-лака, бум шака-лака-лака-лак». Давайте, народ, подхватывайте, вы же знаете слова!

— Довольно!

Солдата отдернули в сторону, и перед нами вознесся Гай Юстус Галльский с двумя офицерами по бокам. У него за спиной на земле пластом лежало тело солдата.

— Браво, Шмяк, — прошептал Джошуа.

— Мы предлагаем свои услуги профессиональных плакальщиков, — ухмыльнувшись, пояснил я. Центурион с большим удовольствием улыбкой мне отвечать не стал.

— Этому солдату плакальщики не нужны, у него уже есть мстители.

Из толпы донесся голос:

— Послушай, центурион… Отпусти Иосифа из Назарета. Он не убийца.

Юстус обернулся, толпа расступилась, и между ним и осмелившимся заговорить пролегла дорожка. То был Иебан, вокруг которого сгрудились другие на-заретские фарисеи.

— Хочешь занять его место? — осведомился Юстус. Фарисей съежился: от подобной угрозы вся его решимость мгновенно растаяла.

— Ну? — Юстус шагнул вперед, и толпа вокруг него раздалась. — Ты говоришь за весь свой народ, фарисей. Вели им выдать мне убийцу. Или ты хочешь, чтобы я распинал евреев, пока не попадется виновный?

Иебан засуетился и залопотал какую-то мешанину из стихов Торы. Я огляделся: Иеремия стоял всего в нескольких шагах за моей спиной. Перехватив мой взгляд, он сунул руку под рубаху — без сомнения, к рукояти ножа.

— Иосиф не убивал солдата! — крикнул Джошуа. Юстус повернулся к нему, а фарисеи воспользовались моментом и юркнули в толпу.

— Я знаю, — ответил Юстус.

— Правда?

— Конечно, малец. Его убил не плотник.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

Юстус подал знак одному из своих легионеров, и тот шагнул вперед, держа в руке небольшую корзинку. Центурион кивнул, и солдат ее опрокинул. На землю перед нами с глухим стуком вывалился отбитый каменный пенис Аполлона.

— Ой-ёй, — выдохнул я.

— Потому что его убил каменотес, — сказал Юстус.

— Мамочка, а он действительно впечатляет, — сказала Мэгги.

Я заметил, как Джошуа бочком протискивается поближе к трупу римского солдата. Надо отвлечь Юстуса.

— Ага! — сказал я. — Кто-то забил твоего солдата насмерть каменной писькой. Очевидно, поработал грек или самаритянин — ни один еврей до такой штуки даже не дотронется.

— Правда, что ли? — спросила Мэгги.

— Господи, Мэгги.

— Кажется, тебе есть что мне сказать, мальчик, — сказал Юстус.

Джошуа возложил руки на мертвого солдата.

Я ощущал на себе взгляды всей толпы. Интересно, где сейчас Иеремия? За моей спиной, готовый ножом заставить меня умолкнуть? Или сбежал? В любом случае я не мог вымолвить ни слова. Сикарии не работают в одиночку. Если я выдам Иеремию, сикарийский кинжал прикончит меня еще до Шабата.

— Он не мог бы тебе ничего сказать, центурион, даже если бы что-то знал, — сказал Джошуа, вернувшись к Мэгги. — Ибо в наших священных книгах записано, что ни один еврей не станет закладывать другого еврея, какой бы вонючкой тот или другой ни оказался.

— Действительно записано? — прошептала Мэгги.

— Теперь — да, — прошептал в ответ Джош.

— Это ты меня вонючкой назвал? — спросил я.

— Узрите! — Какая-то женщина в первом ряду ткнула пальцем в мертвого солдата. Другая завопила. Труп двигался.

Юстус оглянулся на шум, а я тем временем пошарил взглядом в поисках Иеремии. Он по-прежнему маячил за мной, прячась за спинами. Но, как и все остальные, разинув рот, смотрел на мертвого солдата: тот уже поднимался с земли и отряхивал тунику.

Джошуа не сводил с легионера сосредоточенного взгляда, но теперь не трясся и не потел, как на похоронах в Яфии.

К своей чести, Юстус, хоть сперва и зримо испугался, не дрогнул, когда труп на негнущихся ногах резво пошагал к нему. Остальные солдаты испуганно пятились вместе с евреями. Только Мэгги, Джошуа и я остались на месте.

— Докладываю о нападении, господин. — Бывший покойник довольно прерывисто отсалютовал по-римски.

— Ты же… ты умер, — вымолвил Юстус.

— Никак нет.

— У тебя вся грудь ножом истыкана.

Солдат оглядел себя, осторожно потрогал раны и перевел взгляд на командира.

— Похоже, немного поцарапался, господин.

— Поцарапался? И это — царапины? Да тебя проткнули ножом полдюжины раз. Ты мертв, как грязь под ногами.

— Вряд ли, господин. Смотри, даже кровь не течет.

— Это потому, что она вся уже вытекла, сынок. И ты умер.

Солдат вдруг покачнулся, начал было оседать на землю, но взял себя в руки.

— В голове немного шумит. Прошлой ночью на меня было совершено нападение, господин, там, где строят дом этому греку. Вот, он там тоже был. — Солдат показал на меня. — И этот. — Он показал на Джошуа. — И эта маленькая девочка.

— На тебя напали эти сопляки?

За спиной я услышал быстрое шарканье.

— Нет, не они, а вон тот человек.

Солдат показал на Иеремию: тот озирался, как загнанный зверь. Всех так заинтересовало чудо — говорящий труп, — что люди будто примерзли к месту. Убийца никак не мог протолкнуться меж ними.

— Арестовать его! — скомандовал Юстус, но и солдат воскресение сослуживца пригвоздило к земле.

— Я теперь что-то припоминаю, — сообщил мертвый солдат. — Меня действительно били ножом.

Не сумев выбраться из толпы, Иеремия развернулся к своему обличителю и выхватил из-под рубахи клинок. Солдаты мгновенно вышли из транса и, оголив мечи, принялись с разных сторон подступать к убийце.

При виде клинка толпа расселась: Иеремии оставался только один путь — к нам.

— Нет господина, кроме Господа! — крикнул он и тремя огромными скачками надвинулся на нас, занеся нож над головой. Я прыгнул на Мэгги и Джошуа, надеясь прикрыть их собой, но резкой боли от клинка между лопатками ощутить не успел: убийца завопил, потом хрюкнул, потом долго застонал, а потом с жалким взвизгом у него в легких кончился воздух.

Я перекатился на спину и увидел, что короткий меч Гая Юстуса Галльского по самую рукоятку вошел в солнечное сплетение Иеремии. Убийца выронил нож — стоял и смотрел на руку римлянина, сжимавшую меч, будто зрелище его как-то оскорбляло. Затем рухнул на колени. Юстус выдернул меч и отер лезвие о рубаху Иеремии. После чего шагнул назад, и лишившийся опоры убийца повалился наземь.

— Это был он, — произнес мертвый солдат. — Сволочь. Меня зарезал. — И он брякнулся лицом вперед рядом со своим убийцей и затих.

— Гораздо лучше, чем в прошлый раз, Джош, — сказал я.

— Да, гораздо лучше, — подтвердила Мэгги. — И ходил, и говорил. Здорово ты его завел.

— Я хорошо себя чувствовал, уверенно. Однако постаралась вся команда, — ответил Джошуа. — Мне бы не удался этот проект, если бы все не вложили в него душу, включая Господа Бога.

У себя на щеке я почувствовал что-то острое. Кончиком меча Юстус поворачивал мою голову к каменному пенису Аполлона, что валялся в грязи рядом с двумя телами.

— А ты все-таки не хочешь мне объяснить, как такое могло случиться?

— Сифилис? — предположил я.

— От сифилиса бывает, — поддакнула Мэгги. — Отгнивает начисто.

— А ты откуда знаешь? — удивился Джош.

— Догадалась. Как хорошо, что все кончилось. Юстус вздохнул и уронил руку с мечом.

— Идите домой. Все. По приказу Гая Юстуса Галльского, младшего командира Шестого Легиона, командира Третьей и Четвертой Центурий, действующего от имени и по поручению Императора Тиберия и Римской Империи, вы сейчас обязаны разойтись по домам и не совершать никакой жути, пока я хорошенько не напьюсь, а потом не отосплюсь несколько дней.

— Так ты отпустишь Иосифа? — спросила Мэгги.

— Он в казарме. Забирайте его и ведите домой.