Страница 78 из 96
Народ дама в пустыне Калахари сравнивает пепельно-серый цвет пастушьего дерева (Boscia albitrunca) с цветом бабуина. Эта окраска — синоним нечистоты, неопрятности по сравнению с черной как смоль кожей. Образы, почерпнутые из мира растений, — часть поэтического воображения и языка африканцев. Понять их подчас нелегко. Надо пожить в Африке, ощутить мировосприятие ее жителей.
— Берите этот шарф! Не пожалеете. Жене вашей он обязательно понравится! Какой нежный цвет, весеннего собачьего лая! — ошарашил меня торговец, оригинально рекламируя свой товар в 1975 году в центре Лоренсу-Маркиша, несколько дней спустя ставшего Мапуту, столицей новой Республики Мозамбик.
Как-как? Собачьего лая? — растерялся я.
Объяснение звучит элегантно. Для описания зелени весенней травы тонга в этой стране употребляют оборот «риламбиана», переводимый буквально как «то, что заставляет собак лаять». Есть ли связь между собачьим лаем и зеленью юной травы? На наш невежественный взгляд — как между верблюдом и моржом. На самом деле — прямая.
В тропиках свежая трава прорастает в момент рождения весны, с первыми ливнями, когда не только люди, но и животные с трудом находят пищу. Запасы старого урожая зерновых истощились, а новое зерно еще не созрело, так что шелковистая, поистине детски юная зелень увязывается в сознании с… заливистым, отчаянным лаем голодных псов.
Хамелеон — непременный герой легенд и сказаний в Африке. Он наделен гипнотическим свойством: игрой красок его облачения можно завороженно любоваться часами. Разве опишешь, как медлительная ящерка нежится на солнце, пульсируя узорами и цветами при малейших колебаниях температуры, освещения и настроения? Диковинное существо как бы отображает жизнь человека (наши цвета тоже меняются в зависимости от настроения и возраста). Яркий, спокойный, привлекательный, вобравший в себя всю палитру красок, хамелеон, погибая, сначала полыхает малиновым пламенем, а потом окутывается саваном, как человек, который, как считается, вступает белым в мир усопших. Банту юго-востока Африки проводят обряды раскрытия воровства, воздействуя определенным составом на хамелеона. В результате он умирает, окрасившись в белый цвет. Таким способом косвенно наносится удар по виновнику кражи.
Побелевший хамелеон приравнивается к человеку, пораженному молнией. Мешкотный в движениях, он вроде бы должен быть антиподом молнии, но его липкий язык, вмиг хватающий свои жертвы, вызывает впечатление сходства с небесным грозовым огнем. Именно этим определяется огромная роль маленькой рептилии, особенно в мифах о смерти.
Когда свет обрел яркие наливные цвета, их принес удав Дан, олицетворяющий жизнь и движение, уверяют фоны в Бенине. Согласно мифам этого народа, питон любил щегольнуть во многих обличьях, главным из которых была радуга. Он обладал и мужской, и женской сущностью. Красный цвет в радуге символизировал его мужскую часть, голубой — женскую. Однажды Дан установил в каждой из четырех сторон света по железной опоре, обвившись вокруг них спиральными витками белого, красного и черного цветов. Эти цвета виднелись в одеждах, в которые он облачался ночью, днем и в сумерки.
— Дан жив, он вездесущ. Видишь вон там радугу — удав напоминает о себе. Если бы не он, земля давно бы рассыпалась, — говорил мне Амусу, старейшина фонов близ Виды.
Любуясь многоцветьем природы, африканцы не мыслят его вне связи со стихиями. Земля, вода, воздух и огонь занимают особое место в их космогониях.
В начале времен царила вечная ночь, но в мире все же существовало зрительное восприятие, рассказывают бамбара и догоны. Ночь в песнях комо — посвященных людей у бамбара — выглядела как мрак, «заполненный» смешением, которое включало главные цвета, первоэлементы и божественный дух. С тех пор воздух отождествляется с белым цветом, земля и вода — с черным, а огонь — с красным.
— По нашим верованиям, ни одно существо, ни один предмет в сотворенном мире не определяется одним-единственным цветом, хотя один на каждый данный момент преобладает, — пояснил мне малийский поэт Албакай Усман Кунта. — Причина: африканцы искони пытаются управлять природой, стихиями, а потому цепляются за какую-то конкретность, в том числе и в виде цвета.
Этнограф Доминик Заан изучал два основных типа укрощения огня, то есть получение власти над потенциалом красного: обряды в честь солнца и молний. С приближением зимнего солнцестояния моси в Буркина-Фасо (14 градусов северной широты) и ронга в Мозамбике (14 градусов южной широты) прославляют «старую женщину» — Солнце. Чтобы повлиять на солнце и его «красный жар», помочь созреть фруктам и зерновым, они, не сговариваясь, устраивают праздник. На торжествах вождей уподобляют солнцу. Ронга преподносят им плоды дерева кафир (sclerocarya caffra Sond), из которых путем брожения готовят хмельной напиток. Моси молят солнце «вновь подниматься» на юге и двигаться на север, а ронга пытаются удержать его над Южным тропиком, чтобы обеспечить созревание зерновых. Наверное, именно в таких случаях, когда молитвы находят на молитвы, природа продолжает жить по-своему, оставаясь глухой к противоречивым просьбам людей.
Трудно найти на других географических широтах людей, которые бы столь образно и философски воспринимали жизнь, как африканцы. Каждое слово, каждый жест наполнен у них значением. Цвету своей кожи они приписывают способность содействовать преуспеянию и изобилию. Белый цвет навевает на них мысли о смерти и потустороннем мире, черный — о жизни и плодородии. У белых все наоборот: белый — жизнь, добро, черный — зло, смерть.
Согласно мифам народов Черной Африки, люди до поселения на Земле обитали на небе, где были белыми. Не потому ли, когда в какой-то хижине в Мали или Камеруне родится ребенок, то чем он белее, тем прекраснее и милее кажется родителям? В этот момент светлый цвет его кожи имеет особый, мистический смысл, поскольку представляется мягче и благороднее. Потом малыш потемнеет, но, рождаясь, он должен как бы выглядеть пришельцем с небес. Даже выбор цвета одежды важен в первые часы жизни младенца.
Предпочтение более светлым оттенкам кожи отдается при выборе невесты, достигшей брачного возраста. По поверьям, девушки со светлой кожей более обаятельны, чем красавицы с шоколадным или черным, как ночь, колером. Белизна также признак ума и молодости. С возрастом начинают заботиться о пригожести черного цвета тела подобно тому, как со временем кухонные принадлежности ради красоты смазывают остатками жирного соуса.
Более зрелый возраст, стартующий после инициации, — время «обожженного гончарного изделия», красного цвета. Человека уподобляют гончарному изделию, которое подрумянилось от огня печи, железу в докрасна раскаленном кузнечном горне, где оно закаливается под действием жара.
Красный цвет рассматривают как промежуточный между белым (цветом неба) и черным. Он довольно прозрачно намекает на то, что в период своего развития человек не принадлежит себе, а отдан в распоряжение общества, которое располагает молодой личностью, как новой красной керамической посудой. Во время обряда инициации молодые люди носят на самых деятельных частях тела — руках и ногах — браслеты из красного волокна или кожи. Цель — напитать их энергией всех активных явлений. Иногда голову, лицо или все тело окрашивают охрой, подчеркивая важность участия всего человеческого существа в бурной динамике жизни.
…Глухая деревня в тропическом лесу. Двери дома скульптора из народности йоруба Бама Гбойи украшены барельефом с изображениями предков и священных животных. Змея, черепаха, пантера… — обличья, в которых предки опекают деревню. Внутри хижины развешаны, прислонены к стенам или просто навалены маски и статуэтки. Многие раскрашены в цвета, отражающие мироощущение многих народов Нигерии: красный (земля), черный (ночь), белый (день). Впрочем, их смысл от района к району часто не совпадает. В быту красный цвет обыкновенно олицетворяет счастье и любовь, черный — страх и небытие, белый — смерть и несчастье.