Идущий впереди

Надо срочно куда-нибудь уйти. Иначе будет плохо. В коридоре телефон. Стоит снять трубку, набрать номер…

А телефон — очень удобная штука. Никуда не надо ходить. Не нужно мечтать о случайной встрече. Снимаешь трубку, крутишь шесть раз диск, и…

Почему у него все не так? Вот говорят, что юность — веселая пора. Сплошные песни до утра. Прогулки пешком через весь город со школьницами в бело-розовых выпускных платьях. Смех юности, молодые дерзания… Нет, он явно не из тех «показательных» юношей, которым полагается или лежать на траве в широком поле, или, водрузив на плечо отбойный молоток, петь: «Комсомольцы — беспокойные сердца». Правда, он еще не полный идиот и работать умеет. Во всяком случае, о нем неплохого мнения в лаборатории. Но какой же из положительных, среднепоказательных молодых людей будет терять целый вечер на мечты о том, чтобы позвонить по телефону?

А телефон рядом.

Виктор встает, подходит к двери. Стоит. Прислушивается. Выходит в коридор. Берет телефонную трубку. Кладет обратно. Оглядывается. Поднимает снова трубку. Медленно набирает номер. Прислоняется к стене. И вдруг быстро опускает трубку на рычаг.

Нет, он не может. Он не имеет права давать плевать себе в лицо. Хватит с него. Он должен быть сильным. Он должен отойти от телефона.

Но если не разговаривать? Только послушать ее голос. Набрать номер и молчать?

Виктор вторично набирает номер. У него перехватывает дыхание… В коридор выходит Петр Иванович. Виктор бросает трубку и, небрежно насвистывая, идет к себе в комнату. Однако он смутился, словно сосед застал его за чем-то нехорошим. Виктор входит в комнату, закрывает за собой дверь. «Рука судьбы, — усмехается он. — Возьми, Нина, и подойди. Что тогда?»

Телефонный звонок. Резкий. Будто над ухом. Он подбегает.

Опять та же история. Кроме тихого потрескивания, он ничего не слышит. Виктор кладет трубку на рычаг. И стоит. И рука тянется к трубке… Что за наваждение!

Однако это был какой-то загадочный звонок. Может быть, там, в доме на Полуэктовом переулке, она тоже стоит у телефона. Звонит ему и молчит… Что за чушь!

А трубка совсем рядом. Лежит и ждет, когда он ее возьмет… Отойдет он когда-нибудь от телефона?

…Резкие звонки. Инстинктивно он хватает трубку, Нет, это не телефон. Три звонка. К нему. Кто? Он отпирает дверь.

— Виктор Михайлович, вы один?

Вадим и Ленька. Уф, наконец-то! Вовремя пришли. Сразу смех и шутки. Совсем другое настроение. Ленька верен себе. Не останавливаясь ни на минуту, выкладывает новые остроты. Теперь его коронная тема — студенты. У них в общежитии ребята подключили к репродуктору будильник. Молоточек бьет по звонку — репродуктор то включается, то выключается. Говорят, чудная получается музыка. Сразу вскочишь с постели. Да, а в другой комнате ток провели к дверной ручке. Без стука не войдешь.

…И дальше все в таком роде.

— Ленька, что у тебя нового?

— Модное слово: «железно». «Железно» — в смысле «хорошо». «Как вечер?» — «Железный!» — «Хороший кусок мяса?» — «Ну, железный!»

Ленька не унимается:

— А чего это Димка притих? Думаешь, из скромности? Ошибаешься! Он просто зазнался. Он стал солидным человеком — считает рыбу в Каспийском море. Ему лично поручили подвести итог работ всех экспедиций… Не возражай, Дима, мы все знаем. Сегодня я его спрашиваю: «Дима, кто быстрее плавает: дельфин или белуга?» Так он, глазом не моргнув, принялся мне объяснять. «Белуга, говорит, только хвостом работает, а дельфин весь изгибается, винтом идет…» Видишь, на глазах растет товарищ. И знаешь, сколько он получает? Семьсот рублей! Ты видел когда-нибудь такие деньги? Я лично — нет!

…Бедному Вадиму досталось. Он всего лишь исполнял черновую счетную работу в каком-то научно-исследовательском институте, а Ленька уже предсказывал ему головокружительную карьеру. При этом Ленька остроумно ссылался на личные качества товарища, так что Вадиму нечем было крыть; оставалось только улыбаться да изредка повторять: «Скоро ли ты кончишь трепаться?»

Виктор смеялся как никогда. Приступ меланхолии прошел, и любая глупость, которую нес Ленька, казалась ему очень смешной и умной. «Вот что значат ребята, — думал он. — Что бы я без них делал?»

Внезапно Ленька замолчал и посмотрел пристально на Виктора. Сейчас, глядя на Леньку, никто бы не сказал, что секунду назад он смешил ребят и смеялся сам. Глаза его были серьезны, чуть-чуть прищурены, смотрели в упор.

— Виктор Михайлович, а вы не звонили сегодня Нине?

— Ты что, совсем? — ответил Виктор весьма холодно и красноречиво постучал пальцем по голове. Но про себя подумал: «Ну и нюх же у Леньки!» И тут же, улыбнувшись, спросил: — Ребята, как вы думаете, я положительный или отрицательный?

Ленька переглянулся с Вадимом.

— Хм, по-моему, отрицательный.

— Железно, — подтвердил Вадим.

— Разложившийся тип, меланхолик, на улицах дерется.

— Вино пьет.

— Да, да, правильно, он по кафе ходит.

— Я бы вообще с такими не знался…

Вадим засмеялся, а Ленька продолжал говорить, но так, что Виктор уже не понимал, шутит тот или нет.

— Витька принадлежит к тем людям, которым суждены благие порывы, да свершить ничего не дано. Он быстро вспыхивает и так же быстро гаснет. Вот сейчас он полон решимости порвать с Ниной. Надолго ли? До первой их встречи! И потом он опять станет тенью, ее тенью!

— Этого не будет, — ответил Виктор уверенно и зло. Он хотел еще что-то сказать, но его прервал телефонный звонок. Проходившая по коридору соседка сняла трубку.

— Витя, тебя какая-то девушка.

Виктор побледнел, изменился в лице. Глаза его заблестели. Пробормотав что-то невнятное, он медленно, словно боясь споткнуться, пошел в коридор. Удивление, появившееся на лицах Леньки и Вадима, сменилось понимающей улыбкой. Они поднялись и молча последовали за Виктором. Однако на пороге они остановились. Они увидели, что глаза Виктора погасли, и хоть он продолжал улыбаться, но переспросил явно разочарованным голосом:

— Кто, Аля?

И, сделав знак ребятам, что, мол, ничего интересного и он скоро освободится, сказал:

— Слушай, Аля, ты мне сегодня случайно не звонила? Нет? А то кто-то звонит, а его не слышно… Что? Ну, конечно, это бывает…

XIX. ШАХМАТЫ И НАПОЛЕОН

Виктор был, мягко говоря, невежливым. Однажды, находясь в плохом настроении (а плохое настроение посещало его всегда, когда он начинал думать о Полуэктовом переулке), он шел в контору — подписать очередной заказ. Шел, насвистывая, руки в карманы. Навстречу ему вышел приземистый седой мужчина в накинутом на плечи пальто. Поравнявшись, мужчина как-то ожидающе посмотрел на Виктора. Виктор смутно помнил, что это какой-то начальник, но не поздоровался, не вынул руки из карманов и прошел, насвистывая. Видевшая эту сцену Зина ахнула: то был директор.

Но в конструкторский цех Виктор всегда входил с некоторым трепетом…

После первого собрания комсомольской группы Виктор шутил с девушками:

— Мои таланты нашли полное признание и одобрение в лабораториях.

Девушки же с некоторого времени прозвали его «укротителем тигры», то есть Николая Николаевича, и с видимым удовольствием подсчитывали, сколько раз в день ему звонила Аля. Словом, Виктор чувствовал себя на работе как «в своей тарелке», но конструкторский цех…

Сам завод был довольно маленький, а конструкторский цех большой. Объясняли это Виктору тем, что главное — конструкторский цех, а завод только делает опытные образцы. При удаче чертежи поступали на большие заводы, где уже развертывалось массовое производство.

Этот огромный светлый зал, занимающий почти весь третий этаж, уставленный чертежными досками, где через столы тянулись шнуры телефонов, где работало много девушек-копировщиц и где в обеденные перерывы играли в пинг-понг, казался ему особым миром. Даже люди там были иные: веселые, остроумные, общительные.

Ему особенно нравился один высокий инженер, чертами лица напоминающий Олега Колманова, но в лучшем издании. Он слышал однажды, как, выходя из буфета, инженер сказал своему собеседнику: