Страница 19 из 22
Итак, все хотят в Братск.
Что их все-таки тянет? Заработок? На Чукотке он больше.
Зов Севера? Поиски романтики?
Один семнадцатилетний парнишка (кончил девять классов, уже полгода скалоруб) сказал:
— Мои внуки будут говорить: «Наш дед строил Братскую ГЭС».
Вечером молодой инженер привел меня в общежитие.
— Познакомлю с хорошими ребятами моей смены.
Заходим в одну комнату. На кровати сидит азербайджанец и отчаянно ругается. В чем дело?
— Взяли билеты.
— В кино?
— Да нет.
Упражнения по русской словесности продолжаются.
— На танцы?
— Да нет.
— А куда?
— Не куда… Билеты к экзамену. Весь день мне испортили.
Дело серьезное. Парень решил заниматься. Попрощались и ушли. Инженер несколько смущен.
— Да, он хороший парень. Сын генерала, отслужил флот, приехал домой, стал крутить с девчонками. Отец подарил машину. Очевидно, накрутил там дел. Стало стыдно, и уехал Гена в Братск. Получил специальность крановщика, спортсмен — первый разряд по борьбе. Выступает в самодеятельности, упорно учится. Передовик. Но вот билеты у него девчата забрали, он и ругается. Так что вы не думайте…
(Меня инженер, наверно, принимает за красную девушку.)
Мы зашли еще в несколько общежитий.
Знакомил он меня просто:
— Алексей Иванович.
Я видел общежития и рабочих именно такими, какими себе и представлял.
Новостью было лишь одно знакомство. Человек с дипломом учителя работает на бульдозере. Инженер мне сказал, что в котловане среди рабочих есть несколько человек с высшим образованием. И они довольны своей работой.
Это интересно.
Часов в десять мы зашли в красный уголок женского общежития, на танцы. Инженер ушел танцевать со знакомой девушкой. Я сидел в углу и смотрел.
Танцы странная вещь для постороннего человека. Очевидно, музыка и близость тел должны пробуждать какие-то искры чувства, робкое влечение.
Не думаю, чтобы это было у ближайшей ко мне пары. Равнодушное лицо кавалера, блуждающий взгляд. И некрасивая, толстая девушка покорно передвигается за своим скучающим спутником. Какие тут уж к черту искры! Зачем вы танцуете? Люди всюду одинаковы, даже на Братской ГЭС.
А вот проходит другая пара. Девушка маленькая, худая. И капроновые чулки с чудовищной пяткой, какие можно увидеть только в самых медвежьих углах. Но глаза девушки… Целая поэма! В них и гордость, и радость, и даже надменность. И чего только там нет. Еще бы, девушку пригласили второй раз в жизни.
Женщины тоже всюду одинаковы. И хотят только одного — счастья. И не важно, кто его принесет. Тот низенький наголо остриженный солдат или известный в столице художник. Я прекрасно понимаю, что думала Ира. «Ритка, которая мизинца моего не стоит, бесстыжая девка, находит свою судьбу, свое счастье, свой покой. А я так много ждала, так много выстрадала — я опять ни с чем». Как она сказала: «Вдова при живом муже»? Сколько я был дома? И этому нет конца…
В консерватории рафинированные снобы. «Ах, токката не так темпераментно сыграна». А здесь? Посмотрите. Тысячи, сотни тысяч наших лучших парней и девушек танцуют каждый вечер под удивительно старые, удивительно пошлые песенки. И ведь это въедается…
С инженером высокая, трогательно доверчивая девушка. Из-за нее (он так и сказал мне) не хотел сюда идти. Не хочет зря кружить голову.
Одеты, конечно, девчата плохо. Особенно обувь. Дорогая и безвкусная. Попробуй здесь достань модный гвоздик.
Но на многих и простой сарафан лучше бального платья. Откуда такие стройные ноги? Эх, если бы вас, девушки, одеть модно да пустить по улице Горького. Пожалуй, померкли бы подкрашенные и наштукатуренные столичные «чувихи».
Между прочим, я заметил еще на одной волжской ГЭС, что девушка в комбинезоне, в платочке — красавица. А вот приходит на танцы (постаравшись одеться понаряднее) — не то.
Два развязных парня. Почему же эти две с ними пошли? Надоело стоять в углу?
Уголок набит до отказа. Радиолу сменил гармонист. Это было еще сто лет тому назад…
Инженер извиняется:
— Я вас совсем забыл.
— Ну и что, мне было очень интересно.
Танцы продолжаются. Мы выходим на крыльцо.
Инженер серьезен.
— Я, конечно, понимаю, почему вам было интересно. Я случайно узнал, кто вы.
— Случайно? Наверно, после того, как я сам представился вашему приятелю.
— Да нет, поверьте мне, я знаю, когда надо молчать. Если я вам сейчас могу чем-нибудь помочь…
— Зачем? Я просто ходил и смотрел только ради своего удовольствия. Честное слово. Я свои дела здесь закончил.
— А я думал…
— А вы думали, что участвуете в сложной детективной истории?
— Но зачем тогда вам это нужно?
Я сказал, что просто так интересуюсь, чем живут, чем дышат люди. Учусь разбираться в народе…
Инженер не очень мне поверил. Может, потому, что он целый вечер был настроен кого-то ловить или задерживать. Я понял, почему он мне упорно рассказывал, как после убийства хулиганами чертежника Комарова народная дружина держит весь поселок в кулаке.
Мы не успели отойти от крыльца. Инженеру представился случай отличиться.
Тяжелой походкой подошли пятеро подвыпивших парней. На нас они не обратили внимания, хотя мы стояли в двух метрах от них.
— Вот здесь он, сам видел, — сказал самый молодой и здоровый из этой компании.
В сущности, у него было очень доброе лицо, но начесанные на лоб волосы и выпитая водка придавали ему бандитское выражение.
— Сейчас мы Кольку вызовем, — сказал другой, поменьше.
Насколько я успел его разглядеть, он был черняв, с тонкими чертами лица. Вот такие интеллигентные на вид, хлипкие «мальчики» с твердым волевым взглядом обычно являются заводилами.
Трое остальных парней олицетворяли собой «темную массу» и разминались.
— Эх, закурить бы, — сказал парень с челкой.
— Сейчас достанем, — сказал заводила.
«Масса» захлопала себя по карманам. Папирос ни у кого не осталось.
— А ты знаешь, что этот гад мне сказал, — начал парень с челкой и замолк. Краешком глаз он увидел протянутую руку с пачкой сигарет. У меня еще остались московские, с фильтром. От неожиданности парень смутился.
— Спасибо вам, парочку можно?
Компания настороженно, искоса меня разглядывала.
— Вот что, вы, конечно, хорошие ребятишки, но сейчас давайте по домам. Поздно уже шляться. Завтра на смену.
— А мы что, перекурим, и все, — ответил кто-то из «массы».
— Ну и отлично. Давайте по домам.
И они ушли. Правда, бывает, что не уходят. Все бывает.
…Инженер провожал меня до гостиницы. На перекрестках под фонарем топтались группы рабочих в спецовках. Грузовики с крытым кузовом тормозили, и шофер кричал:
— Кому на бетонный?
Братск — город молодости и будущего. Это не Иркутск с заборами и ставнями. Здесь каждый рабочий идет, как к себе в дом, в любое общежитие, столовую, управление, в Дом спорта. Почти половина рабочих учится (Пожалуй, уже это говорит об очень многом.) И конечно, на Братской ГЭС побывало невероятно много корреспондентов. И здесь слово «корреспондент» звучит не очень лестно. Слишком много били в барабан, в литавры, подымали шум — и все по поверхности. О Братской ГЭС ничего толкового еще не написано.
Но среди самих строителей есть много ребят, которые хотят написать умную, правдивую книгу. Многие выпускники гуманитарных институтов идут работать на котлован или воспитателями в общежития.
Это полезно. Но вот что странно.
Как правило, они проходят две стадии.
П е р в а я. Вот, я думал встретить здесь героев, а на самом деле? В воскресенье на правом берегу пьянка. Драка — общежитие на общежитие…
В т о р а я. Но те же ребята выходили на работу в страшные морозы. Причем актированные дни устраивали не из-за рабочих. Нет, люди выдерживали. Машины не выдерживали. Железо ломалось. Представляете?
…Причем через это прошли почти все молодые инженеры, техники.