Страница 6 из 110

Морская политика России 80-х годов XIX века

Капитан-лейтенант Л.П. Семечкин

Многие из этих идей витали в воздухе, их высказывали и другие моряки, но собранные Н.М. Чихачевым воедино они могли положить начало второй за время царствования Александра II волны глубоких реформ в Морском ведомстве.

Замысел их состоял в значительном увеличении боевых сил флота, при неизменном бюджете министерства, за счет разделения кораблей на семь категорий и зачисления в списки действующих соединений всех современных «броненосцев для эскадренного боя», крейсеров и яхт (императорских и ведомственных), части «броненосцев для обороны», «миноносных шлюпок» и транспортов. Суда устаревшие и не составлявшие «боевого элемента» подлежали выведению в резерв, а сэкономленные на их содержании и уменьшении команд средства предполагалось обратить на судостроение.

Для обсуждения записки Н.М. Чихачева создали комиссию во главе с С.С. Лесовским, в состав которой вошли: великий князь Алексей Александрович, в те годы командовавший Гвардейским экипажем, Г.И. и И.И. Бутаковы, А.А. Пещуров и другие адмиралы. Комиссия не решилась принять все предложенные реформы, но и то немногое, на что она согласилась, позволило к весне 1879 года высвободить около 2,4 млн руб.[48] Правда, назначение этих средств зависело как от намерений руководства министерством, так и от согласия Государственного совета, на усмотрение которого подавались финансовые сметы всех ведомств. 4 января и 8 марта С.С. Лесовский входил в Департамент государственной экономии с очередными представлениями об ассигновании на броненосное судостроение экстраординарного кредита в 6 млн руб. Департамент обратился за отзывом к С.А. Грейгу, и тот вновь высказался по этому поводу отрицательно, поставив к тому же вопрос о кредите в зависимость от решения комиссии, рассматривавшей проект Н.М. Чихачева[49].

Наконец, 1 сентября 1879 года государственному секретарю была отправлена смета Морского министерства на 1880 год вместе с объяснительной запиской к ней. В записке отмечалось, что, составляя смету, «ввиду тягостных для Государственного казначейства последствий минувшей войны», министерство старалось максимально уменьшить испрашиваемые ассигнования. С этой целью, сообщал Лесовский, предполагается введение системы резервов, «практикуемой во всех континентальных государствах», но сложность вопроса требует дальнейшей его разработки. Пока же приняты лишь отдельные меры по сокращению личного состава и «отчислению в запас многих судов», сбережения от которых учтены в смете. Однако, говорилось в записке, на новое судостроение при этом остается немногим более 1 млн руб., которых недостаточно, ввиду назревшей необходимости заменить обветшавшие фрегаты «Севастополь» и «Петропавловск» современным броненосцем и пополнить крейсерские силы двумя полуброненосными фрегатами[50].

По установленному порядку канцелярия Государственного Совета передала смету Министерству финансов и Государственному контролю, которые рассмотрели ее и высказали свои замечания. В частности, они потребовали исключить кредит в 4,26 млн руб. на постройку броненосца и фрегатов, обсудив его вместе с особым сверхсметным кредитом на кораблестроение.

Однако С.С. Лесовский с оппонентами не согласился. Объясняя свою позицию, он уточнил, что испрашивавшийся начиная с 1876 года особый кредит в 6–7 млн руб., в отличие от кредита в 4,26 млн руб., не предназначался для замены выбывающих из состава флота судов. Своевременная же замена последних необходима для того, чтобы частично компенсировать достигнутое германским флотом превосходство на Балтике. Кроме того, выросшие с 1876 года, флоты Японии и Китая заставляют увеличивать наши собственные силы в Тихом океане, посылая туда с Балтики полуброненосные фрегаты типа «Генерал-Адмирал»[51].

Несколько позже, представляя 1 декабря в Государственный Совет программу броненосного судостроения, С.С. Лесовский упомянул реформаторские проекты Н.М. Чихачева, воспринятые министерством с настороженностью, из опасения «ущерба качеству судовых команд, который может парализовать боевую способность судов в продолжение значительного времени от приведения флота на военное положение», но полностью не отвергнутые. Вместе с тем, возможное их осуществление руководство ведомством перенесло на 1881 год, и ожидавшиеся от введения системы резервов 3,5 млн руб. экономии пока не могли быть использованы в интересах судостроения[52].

К тому же окончательный выбор типа будущих броненосцев между усовершенствованным «Петром Великим» и новым проектом адмирала А.А. Попова откладывался до середины 1880 года, поэтому управляющий просил Государственный Совет ассигновать средства на строительство броненосцев вне зависимости от решения указанных вопросов.

«Петр Великий» — первый мореходный броненосный корабль российского флота

Касаясь самой программы, практически не изменившейся с 1876 года, адмирал заметил, что при расходовании испрашиваемого на ее реализацию ежегодного кредита в 6 млн руб. «необходимо отодвинуть на второй план весьма естественное стремление все потребное для флота делать у нас и из русских материалов, а брать механизмы и материалы для судов там, где они могут быть получены лучшие, дешевейшие и в кратчайший срок»[53].

Такой взгляд объясняется тем, что аналогичные зарубежным изделия обходились в России приблизительно на 20 % дороже при более низком качестве. Дороговизна вызывалась значительными расходами на доставку к заводам сырья и топлива, перевозимого на гораздо большие расстояния, нежели в европейских странах, высокой стоимостью капитальных заводских сооружений, неизбежных при суровом климате, станков, закупаемых за границей, затратами на отопление и освещение помещений и накладными расходами, сопутствовавшими единичным и неравномерным заказам.

Причинами дороговизны С.С. Лесовский интересовался еще летом 1878 года и получил схожие ответы от начальника Ижорских заводов Л.Ф. Гадда и директора Балтийского завода М.И. Кази, опытного администратора хорошо разбиравшегося в проблемах отечественной промышленности. М.И. Кази писал тогда: «Немногие наши заводы, казенные и частные, которые приспособлены к постройке морских судов и машин, вызваны к жизни искусственно, потребностями морского ведомства и существуют лишь его заказами». И далее. «Искусственно насаждаемая заводская деятельность привлекает к себе рабочих от земледелия посредством сравнительно высокой зарабочей платы, но до сих пор эта деятельность, сама по себе, еще настолько не упрочилась и не окрепла и при том происходит в условиях таких больших колебаний, что масса наших заводских рабочих не разрывает окончательно своей связи с землею и те немногие искусные мастеровые, которыми располагают заводы, ежегодно в летнюю пору уходят в большом числе к своим полевым работам, возвращаясь на зиму. При таких условиях наше военное судостроение и тесно связанные с ним машинное и железоделательное производства не только не опираются на специальный рабочий класс в том смысле, как мы это видим за границей, но напротив, находятся еще в том периоде, когда должны создавать его и, употребляя долгое время на подготовку мастеровых различных специальностей, все-таки постоянно терпят в них недостаток, который особенно ощущается в летнюю пору, когда усиливается деятельность флота, а с нею и деятельность заводов, существующих для его нужд»[54].

Там же Л. 99.

РГИА. Ф. 565. Оп. 1. Д. 206. Л. 83–93, 95.

РГИА. Ф. 1152. Оп. 9. 1879 г. Д. 600 е, Л. 22, 22 об.

Там же. Л. 823–826.

РГИА. Ф. 1152. Оп. 9. 1879 г. Д.600 е, Л. 858 об — 859.

Там же. Л. 865.

РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 516. Л. 13, 16 об — 17. Сходное мнение высказывали в 1867 и 1874 гг. Л.Э. Нобель, Р.К. Сан-Галли, В.А. Полетика и другие промышленники. См. Записки русского технического общества. 1867. Вып. 3. С. 132–191; 1875. Вып. 1. Технические беседы. С. 1 — 11.