Страница 97 из 128
Святой Максим несмотря на свои Божественные качества выглядел как обыкновенный мальчишка, попавший в беду, растерянный и совершенно не представляющий, как из этой беды ему вырваться, все его действия были вынужденными, он всё время просто пытался отбиться от наваливавшихся на него напастей. Олег же вовсе не выглядел растерянным, это был зрелый, очень многое повидавший в жизни мужчина, расчётливый и решительный боец, уверенный в своей победе.
Он знал, что ему придется сражаться насмерть, но это вовсе не угнетало его, он спокойно и привычно, очень по–деловому готовился к этому сражению. И он вовсе не собирался действовать вынужденно, подчиняясь происходящим вокруг событиям. Напротив, он явно стремился предугадывать и опережать события, заставлять эти события происходить так, как нужно было ему, он собирался диктовать свою волю, а не подчиняться чьей‑либо чужой воле.
Я с радостью почувствовал, что мы действительно с ним “споёмся”, что Небесный Посланник, похоже, сможет всё‑таки изменить наш мир к лучшему, сможет то, чего не удалось даже самому Сыну Бога.
Когда мы поднимались из подземелья (Олег сильно прихрамывал, но шёл быстро), он попросил, чтобы ему сшили новые штаны, такого же странного кроя, как его старые, но только с узкими потайными ножнами в боковом шве, чтобы можно было прятать там стилет. Я удивился, зачем Небесному Посланнику нужно прятать своё оружие, тем более такое недостойное аристократа оружие, как стилет. Но я ничего не сказал, вызвал портного, который быстро снял мерку и немедленно приступил к работе.
Пока портной работал, Олег потребовал, чтобы я подробно “доложил” ему обстановку, все её изменения, произошедшие со времени Ухода Максима. И свои мысли по этому поводу.
Я, сильно разочарованный тем, что Небесный Посланник, оказывается, совершенно незнаком с последними событиями, принялся “докладывать”. Олег слушал внимательно, не перебивал даже тогда, когда я видел, что с моими мыслями по поводу окружающей обстановки он не вполне согласен.
Когда я закончил, он стал задавать короткие вопросы. И у меня опять полегчало на сердце.
Не хотел бы я оказаться на пути у Олега! И не позавидовал бы любому оказавшемуся у него на пути! По его вопросам мне стало окончательно ясно, что Олег вовсе не считает себя обречённым погибнуть в борьбе за Божественную Справедливость, он готовится к победе в этой борьбе, верит в возможность такой победы, и вера его основана вовсе не на пустом месте. Он мгновенно разобрался в сути происходящего, уже понял движущие силы, управляющие ситуацией. А сейчас просто кое‑что уточняет, ищет у врагов наиболее слабые места и готовит удар. Страшный, неотразимый удар, оправиться после которого враги уже просто не смогут.
Одним из вопросов, заданных мне, был вопрос о Леардо. Когда Олег узнал, что Чёрные Колдуны сделали с мальчишкой, выражение его лица внешне почти не изменилось, он умел владеть собой и ничем не выдал охватившего его бешенства. Только светлые глаза его сразу потемнели и зрачки расширились. Я знал, что это означает, когда у человека внезапно расширяются зрачки, и мне стало немного не по себе. Потому что прочитал в его потемневших глазах приговор, чью‑то неотвратимую смерть. Холодное дыхание смерти, пахнувшее от него в тот момент, было настолько явственным, что я даже поёжился внутренне, как от озноба, хотя направлено это дыхание было вовсе не на меня.
Я не удивился бы, если бы Олег тут же приказал готовиться к решающей войне с Чёрными Колдунами, к войне на полное истребление.
Но этого не случилось.
Он справился с собой, справился настолько, что задал мне ещё несколько вопросов, хотя я понимал, что ему сейчас совсем не до этого. Но он собрался, сумел вновь сосредоточиться на анализе ситуации, заставить себя продолжить разработку плана действий. Дерзкого и отчаянного, но безошибочно выверенного до мелочей. Плана, который должен был привести к безоговорочной победе над Злом.
Лишь закончив обдумывание, сделав выводы и приняв для себя основные решения о дальнейших действиях, он наконец прервал нашу затянувшуюся беседу. И начал отдавать приказы.
Одним из первых его приказов было – разослать во все уголки мира гонцов, глашатаев, которые должны рассказать всем о Пришествии настоящего Небесного Посланника. Рассказать о том, что этот Посланник Сына Бога объявляет решительную войну всем врагам пославшего его сюда Святого Максима и призывает всех, стремящихся к Божественной доброте и справедливости, встать под его знамёна. О том, что Святой Максим лично передал Олегу, Небесному Посланнику свой знаменитый Лунный Меч, побывавший на Небе, и этот Священный Меч сейчас находится у Олега. И о том, что Олег, чтобы избежать крови невинных обманутых людей, вызывает всех лжецов, называющих себя Небесными Посланниками, на смертельный поединок. О том, что доказательств того, что Олег настоящий Небесный Посланник – более, чем достаточно, но невзирая на это Олег готов, если найдутся сомневающиеся, доказать любому из них свою правоту с помощью поединка с ним на мечах.
Отдав первые свои приказы, Олег попросил отвести его к Леардо.
Мальчишка, услышав, как вошёл Олег, вскочил на ноги и замер, хотя до этого не обращал никакого внимания на толпы приходящих поклониться ему людей. Замерли, понимая, что становятся свидетелями нового Чуда, и находящиеся в приёмном зале паломники. Медленно подойдя к Олегу, Леардо осторожно ощупал пальцами его лицо (хотя до этого никогда с момента своего вызволения от Чёрных Колдунов не прикасался к другим людям), потом неожиданно обнял Олега и прижался изувеченным лицом к его груди. Из пустых глазниц Леардо потекли слёзы.
Я впервые видел Леардо плачущим, хотя знал этого мальчика два года, ещё с того момента, когда его взял в услужение к себе покойный герцог Арика. И избивал его, двенадцатилетнего, чуть ли не смертным боем. Но Леардо не плакал почему‑то даже тогда. А обняв Олега, неожиданно заплакал.
Но это были слёзы облегчения, душа Леардо как будто до сих пор была заморожена Чёрными Колдунами и ничего не могла воспринять, и теперь, когда Леардо обнял Олега, она стала оттаивать и оживать.
Олег стал тихонько гладить мальчишку по голове и разговаривать с ним. И Леардо… стал отвечать! Отвечать вполне осмысленно, было такое впечатление, что рассудок вернулся к нему, и он теперь всё понимает как и прежде.
— Здравствуй, малыш. Меня зовут Олег. Меня послал сюда Максим.
— Я знаю. Я сразу догадался, что тебя послал мой господин из своего мира. Ты — тоже его слуга?
— Слуга? Нет, пожалуй, нет. Скорее – друг. Максим не любит, когда ему кто‑то прислуживает. Он, кстати, и к тебе относился вовсе не как к слуге, а как к другу.
— Я знаю. А сам Максим… Максим придёт ещё к нам? Я смогу его когда‑нибудь увидеть? То есть…
Леардо запнулся, видимо, наконец осознав, что увидеть он теперь уже не сможет никого. Но Олег неожиданно ответил утвердительно. Почти утвердительно.
— Сможешь, малыш, я думаю, сможешь. Сам Макс сюда вряд ли придёт, нельзя ему, да и, честно говоря, не нужно ему сюда приходить. Не приспособлен он к вашему миру. Но увидеть ты его всё‑таки, я думаю, сможешь. Не глазами, конечно. Но чтобы видеть, глаза не обязательно нужны. Ты ведь видишь сны?
— Да, вижу. И Максима – часто…
— Ну вот!
— Но я не это имел в виду! Я хочу по–настоящему увидеть его, поговорить, узнать, как у него дела!
— Я понимаю, Лео, всё прекрасно понимаю. Ты увидишь его. Увидишь по–настоящему. И услышишь. И узнаешь про него. Я, кстати, могу и сам многое тебе рассказать. Но тебе, конечно, хочется узнать всё лично от него. Узнаешь, малыш. Я помогу тебе встретиться с твоим другом. Не совсем наяву, но и не во сне, всё это будет по–настоящему. Только чуть погодя. Потерпи немного, ладно?
— Ладно. Я знаю, у тебя сейчас много дел. Ты пришёл сюда сражаться за Божественную Правду. Жаль, что я не смогу тебе ничем помочь…
— Почему не сможешь? Из‑за твоих глаз? Ну, Лео, это не помеха. Ты ведь хочешь мне помочь? Ну вот! Мы ещё придумаем, как это можно будет сделать. Кстати, а почему эти уроды выжгли тебе глаза?