Страница 81 из 112
— Понятия не имею, — многозначительно сказал Лиминг.
— Восемь моих охранников, постоянно оскорбляя вас, вызвали враждебное к себе отношение. Из них четверо лежат в госпитале с тяжелыми ранениями и еще двух отправляют на передовую. Думаю, что рано или поздно двое остальных тоже попадут в беду — это только вопрос времени.
— Эти двое взялись за ум и заслужили прощения. С ними ничего не случится.
— Неужели? — Комендант был явно удивлен.
Но Лиминг продолжал:
— Я не могу дать таких же гарантий тем, кто убил беглецов, их офицеру или начальнику, приказавшему расстрелять беззащитных пленников.
— Мы всегда расстреливаем сбежавших заключенных. Это давнее правило, необходимая мера устрашения.
— А мы всегда расправляемся с палачами, — отпарировал Лиминг. — Это тоже давно установленное правило и мера устрашения.
— Говоря “мы” — вы имеете в виду себя и вашего Юстаса? — спросил Паллам.
— Да.
— А какое вашему Юстасу до этого дело? Ведь жертвы-то не земляне. Просто горстка буйных ригелиан.
— Ригелиане — наши союзники. А союзники — значит, друзья. Я не могу спокойно наблюдать, как их хладнокровно и бессмысленно уничтожают. А Юстас очень чутко реагирует на мое настроение.
— Но не всегда ему повинуется?
— Нет.
— На самом деле, — продолжал Паллам, решив все выяснить раз и навсегда, — если рассмотреть вопрос о том, кто кому подчиняется, тс именно вы служите ему.
— Во всяком случае, бывает, — согласился Лиминг, скривившись, как будто у него только что вырвали больной зуб.
— Видите, вы сами лишний раз подтверждаете то, что говорили раньше, — коварно усмехнулся Паллам. Вот в чем основная разница между латианами и жителями Земли: вы знаете, что вами управляют, а латиане даже об этом не подозревают.
— Да никто нами не руководит. Ни на сознательном, ни на подсознательном уровне, — упирался Лиминг. Наша жизнь построена на основе взаимного партнерства, ну, как у вас с женой. Иногда она вам уступает, иногда — вы ей. И никому не приходит в голову считать, кто уступает чаще, скажем, за месяц, или требовать, чтобы уступки делались точно поровну Так ведь всегда бывает И никто не в обиде
— Мне трудно судить. Я никогда не был женат, — возразил Паллам и обратился к коменданту
— Продолжайте.
— Как вы, наверное, уже знаете, наша планета является главной тюрьмой Сообщества, — сказал комендант. — На сегодняшний день у нас скопилось много пленных, в основном — ригелиан.
— Ну и что?
— Скоро должны прибыть новые партии. На следующей неделе ожидаем две тысячи центаврийцев и шестьсот тетиан, которых мы разместим в новой тюрьме Сообщество станет посылать нам все новых и новых пленников, как только мы будем готовы их принять, и появятся свободные корабли для перевозки. Он задумчиво посмотрел на собеседника. Пройдет какое-то время, и они завалят нас землянами.
— А что вам в этом не нравится?
— Зангаста решил отказаться от приема землян.
— Это его дело, — с вежливым безразличием заметил Лиминг.
— Зангаста умен, — в порыве патриотического восторга, сказал комендант. — Он считает, что собрать на одной планете целую армию пленников различного происхождения, да еще добавить к ним несколько тысяч землян — значило бы создать взрывоопасную смесь, заварить такую кашу, что потом не расхлебаешь! Ведь так можно совсем утратить власть на планете, которая, к тому же, находится в тылу Сообщества, и стать мишенью для яростных атак своих же союзников.
— Очень даже может быть, — согласился Лиминг. — Я бы сказал, что скорее всего так и будет. Точнее, это практически неизбежно. Только это не единственная тревога Зангасты. Просто он счел возможным о ней рассказать. Но у него есть и другой интерес.
— Какой же?
— Ведь это сам Зангаста приказал расстрелять беглецов. Конечно, он, иначе никто бы не осмелился этого сделать. А теперь Зангаста боится: кто знает, может, Юстас ночами уже сидит у его изголовья и посмеивается. Вот он и подумал, что если бы здесь оказалось несколько тысяч Юстасов, угроза для него возросла бы пропорционально. Только он ошибается.
— Почему?
— Потому, что причин для страха нет только у раскаявшегося, а еще и у трупа! Пусть на планете будет хоть пятьдесят миллионов Юстасов — мертвецу уже все равно. Я советую Зангасте отменить приказ о расстреле, если, конечно, он не хочет расстаться с жизнью.
— Я передам ему ваш совет. Только отмена приказа может и не понадобиться. Ведь я вам уже говорил, что он умен. Он разработал тонкую стратегию, в результате которой все ваши показания пройдут последнюю решающую проверку. В то же время, она поможет решить его личные проблемы.
Почувствовав смутную тревогу, Лиминг спросил:
— А что он собирается делать?
— Мы получили распоряжение поставить вас в известность. Он уже приступил к делу. — Для большего эффекта комендант сделал паузу и сказал: — Он послал Сообществу радиограмму с предложением об обмене пленными.
Лиминг заерзал на стуле. Вот ужас! Ну и наломал же он дров своими угрозами мести! Ведь с самого начала он добивался только одного: всеми правдами и неправдами выбраться из тюрьмы и попасть туда, откуда можно было бы стартовать на Землю. Ох и наболтал же он! И вот теперь они берут его небылицы и устраивают звон по всей галактике! Вот уж точно: задумал сеть обмана прясть, рискуешь сам в нее попасть…
— Больше того, — продолжал комендант, — Сообщество заявило о своем согласии, при условии, что обмен пройдет чин на чин, то есть капитана на капитана, навигатора на навигатора и так далее.
— Правильно.
— Зангаста, в свою очередь, — сказал комендант, скалясь как голодный волк, — тоже дал согласие, но при условии, что первыми Сообщество заберет ваших соотечественников и обменяет их в соотношении два за одного. Сейчас он как раз ждет ответа.
— Два за одного? — широко раскрыв глаза, переспросил Лиминг. — Вы хотите сказать, что он требует двоих ваших за каждого землянина?
— Ну, что вы, конечно, нет! — Комендант усмехнулся еще шире, так, что обнажились десны. — Нам должны вернуть двух солдат Сообщества за каждого землянина и его Юстаса. Два за два — ведь это справедливо, правда же?
— Не мне судить, — Лиминг чуть не упал со стула. — Решать будет Сообщество.
— А пока не придет ответ и обоюдное согласие не будет достигнуто, Зангаста хотел бы улучшить условия, вашего содержания. Вас переведут в офицерские казармы, которые находятся за пределами тюрьмы. Вы получите офицерский паек и разрешение на загородные прогулки. С вами будут временно обходиться, как с гражданским лицом. В общем, создадут все условия. От вас требуется одно — обещайте, что не попытаетесь сбежать.
Вот напасть! Все выдумки Лиминга были нацелены на побег. Не отказываться же от него теперь. И все же он не хотел давать слова чести, чтобы тут же бесстыдно нарушить его.
— Никаких обещаний, — отрезал он.
Комендант не верил своим ушам.
— Вы, наверное, шутите?
— И не думаю. Просто у меня нет выбора. Военный закон Земли не позволяет военнопленным давать какие-либо обещания.
— Но почему?
— Да потому, что ни один землянин не может нести ответственность за своего Юстаса. Как я могу поклясться, что не убегу, если за другой моей половиной уследить невозможно? Разве может один близнец дать клятву за другого?
— Стража! — взревел комендант, но вид у него был явно разочарованный.
Целых двенадцать дней Лиминг слонялся по камере, ночами время от времени разговаривая с Юстасом — в расчете на подслушивающих под дверью. Ну и попал же он в переделку! Но отступать уже поздно: или пан или пропал…
Кормили по–прежнему вдоволь, хотя качество было не очень. Охрана толком не знала, как с ним обращаться. Так всегда бывает, если пленнику удается договориться с начальством. Поймали еще четверых ригелиан, но пока не расстреляли. Судя по всему, он держит врага в руках.
Хотя Лиминг никому ничего не говорил, остальные заключенные откуда-то узнали, что именно он каким-то образом связан с ослаблением режима содержания. Во время прогулки они обращались с ним уважительно, как с человеком, которому удалось совершить невозможное. Порой их любопытство прорывалось наружу.