Страница 79 из 112
Несмотря на изумление, Лиминг сумел этим воспользоваться.
— Когда я к вам обратился, вы лично распорядились, чтобы меня лучше кормили. Конечно, вы ожидали ответного подарка?
— Подарка? — Комендант опешил. — Я ни о чем таком не думал.
— Тем лучше, — одобрительно заметил Лиминг, восхищенный великодушием тюремщика, — Хорошее дело хорошо вдвойне, если ему не сопутствуют корыстные мотивы. Юстас это обязательно учтет.
— Вы хотите сказать, — вставил Паллам, — что у него такие же нравственные принципы, как и у вас?
Вот это вопрос! Однако Паллам не дремлет. Теперь держи ухо востро!
— В некотором отношении похожи, но не во всем.
— Какое же самое главное отличие?
— Видите ли, — сказал Лиминг, стараясь выиграть время. — Это трудно объяснить. — Он потер лоб, а в голове в это время быстро сменялись мысли. — Я бы сказал, что у нас разный подход к вопросу о мести.
— Объясните разницу, — потребовал Паллам, устремляясь по следу, как голодная собака–ищейка.
— С моей точки зрения, — признался Лиминг, мысленно посылая собеседника ко всем чертям, — он чересчур склонен к садизму.
Неплохо, теперь он сможет выкрутиться, если к нему начнут приставать со всякими претензиями.
— В каком смысле? — не отставал Паллам.
— Я действую сразу, не откладывая надолго. Он же стремится продлить мучения жертвы.
— Продолжайте, — настаивал Паллам, проявляя невыносимое занудство.
— Если бы мы с вами были смертельными врагами и если бы у меня, в отличие от вас, было ружье, я бы выстрелил и убил вас. Если же Юстас приговорит вас к смерти, то он поведет дело медленно, не торопясь.
— Опишите его метод.
— Для начала он даст вам почувствовать, что вы обречены. А потом и пальцем не пошевелит до тех пор, пока вы полностью не поверите, что все это только иллюзия и что вам ничто не грозит. Тут он напомнит о себе легким ударом. Когда возникшие страхи и опасения утихнут, он вновь ударит — уже посильнее. И так далее, и так далее по возрастающей — причем столько раз, сколько нужно.
— Нужно для чего?
— Для того, чтобы вам стала ясна ваша участь, а муки ее ожидания стали бы невыносимыми. — На мгновение задумавшись, он добавил: — Ни один Юстас еще никого не убил. У них другие методы. Они могут устроить несчастный случай или довести жертву до самоубийства.
— Довести до самоубийства?
— Вот именно.
— И никак нельзя избежать такой участи?
— Почему же, можно, — возразил Лиминг. — Жертва может в любую минуту обезопасить себя и освободиться от всех страхов, если искупит зло, нанесенное человеку.
— И такое искупление прекратит вендетту?
— Совершенно верно.
— А вы лично это одобряете?
— Да. Если моя обида перестает быть реальной и превращается в воображаемую, Юстас ее больше не замечает и никак на нее не реагирует.
— Значит, вот к чему все сводится, — многозначительно произнес Паллам — Его метод дает возможность раскаяться, а ваш — нет?
— Вроде так.
— Это значит, что у него чувство справедливости развито более гармонично?
— Но он бывает и совершенно безжалостен, — возразил Лиминг, не в силах придумать ничего более удачного.
— Это к делу не относится, — отрезал Паллам.
Он в раздумье помолчал, потом заметил:
— Похоже, что в данном союзе двойники не равны. Юстас занимает лидирующее положение. В сущности он — господин материального раба, но проявляет свое господство так тонко, что раб первый же станет это отрицать.
Он испытующе взглянул на Лиминга, но тот сжал губы и ничего не сказал. “Ах ты, хитрая бестия, — -подумал Лиминг, — если ты пытаешься вызвать меня на спор, то у тебя ничего не выйдет. Оставайся в заблуждении, что ты взвесил меня на весах и обнаружил недовес. Нет ничего страшного в том, что меня считают менее развитым, чем плод моего же собственного воображения”.
Теперь, уже явно лукавя, Паллам закинул еще одну удочку:
— Когда ваш Юстас берет на себя миссию мести, то он поступает так потому, что ни вы, ни другие земляне не можете сами свершить наказания?
— Приблизительно так, — осторожно подтвердил Лиминг.
— То есть он действует только тогда, когда вы или закон бессильны?
— Он берется за дело, когда это необходимо.
— Вы что-то скрываете. Нужно выяснить вопрос до конца. Если вы или ваши товарищи могут сами кого-то наказать, и приводят приговор в исполнение, то станет ли еще кто-то из Юстасов его наказывать?
— Нет, — ответил Лиминг, беспокойно ерзая.
— А если вы сами не можете кого-то наказать, то вмешивается ли тогда Юстас, чтобы привести приговор в исполнение?
— Только в том случае, если оставшийся в живых землянин пострадал безвинно.
— Тогда Юстас пострадавшего действует от лица своего двойника?
— Да.
— Прекрасно! — сказал Паллам. Он наклонился вперед и, пристально глядя на собеседника, зловеще произнес: — А теперь предположим, что ваш Юстас найдет вескую причину, чтобы наказать другого землянина. Как тогда поступит Юстас жертвы?
Глава 10
Западня была расставлена ловко и основана на знании того факта, что ответы на вопросы, касающиеся реальных, знакомых повседневных вещей, должны даваться автоматически, почти без раздумий. Обманщику же для поиска спасительной лжи всегда нужно какое-то время, чтобы найти правдоподобный ответ. По их расчетам, Лиминг должен был попасться. И если этого не случилось, то вовсе не из-за его особой сообразительности.
Мысли его все еще беспорядочно кружились, а рот уже открылся, и из него сами собой вылетали слова: Да ничего особенного.
На какой-то безумный миг он даже подумал, уж не сам ли Юстас пожаловал сюда, чтобы разделить их компанию?
— Почему же?
Воодушевленный тем, что быстро нашел нужный ответ, Лиминг предоставил ему полную свободу.
— Я уже говорил вам и повторяю еще раз: никто из Юстасов не обратит внимания на воображаемую обиду. У землянина, виновного в преступлении, нет никакого повода для жалоб. Он сам навлек на себя месть, и только сам может себя спасти. Если он не любитель неприятностей, тогда ему нужно понять это и исправить то зло, которое он кому-то причинил.
— А его Юстас будет принуждать или подталкивать своего двойника к совершению поступка, необходимого для того, чтобы отвести наказание?
— Я сам никогда не был в роли преступника, — с глубочайшим достоинством ответил Лиминг, — и не могу сказать по этому поводу ничего определенного. Думаю, не очень погрешу против истины, если скажу, что земляне потому ведут себя в рамках правил, что их вынуждают к этому Юстасы. У них просто нет выбора.
— А если подойти с другой стороны, — могут ли земляне заставить Юстасов вести себя в рамках правил?
— Тут не нужно никакого принуждения. Юстас всегда прислушивается к доводам партнера. И действует в рамках общепринятых понятий о справедливости.
— Я ведь уже говорил, — сказал Паллам в сторону, обращаясь к коменданту, — что этот землянин — подчиненный. — И он снова обратился к пленнику: — Все то, что вы нам рассказали, вполне приемлемо, так как соответствует действительности — до определенной степени.
— Что значит “до определенной степени”?
— Дайте мне закончить, — попросил Паллам. — Я не вижу никакой видимой причины, по которой Юстас преступника позволит, чтобы его двойника довели до самоубийства. Поскольку они — существа, независимые от окружающих, и, наоборот, тесно, связаны друг с другом, бездеятельность Юстаса противоречит основному закону самосохранения.
— Никто не заканчивает жизнь самоубийством, пока не сдвинется.
— Пока что?
— Пока не сойдет с ума, — пояснил Лиминг. — Ведь сумасшедший ни на что не годен. Для Юстаса он все равно, что умер. Нет смысла его оберегать или мстить за него. Юстасы имеют дело только с нормальными.
Паллам ухватился за это и взволнованно спросил:
— Так значит, та польза, которую они извлекают из двойников, таится в умах землян? Может быть, они берут от вас необходимую для себя умственную энергию?