Страница 47 из 86
Через несколько минут Бариль выключил мотор и коснулся лыжами воды. Посадка оказалась не совсем удачной. Левый поплавок, очевидно, был поврежден пулями во время обстрела, но, к счастью, не сломался.
Бариль влез на мотор, стал осматривать повреждение. Его, как и надеялся летчик, легко и быстро можно было исправить. Немного тревожил поплавок. Пилот объяснил Петимку, что теперь надо быть осторожными, делать как можно меньше посадок, потому что если сломается поплавок, дела их станут совсем плохи. Оставалось после ремонта мотора, не поднимаясь в воздух, идти по морю, превратив самолет в моторную лодку, и только в крайнем случае рисковать поплавком.
Ремонт отнял немного времени, но только Бариль закончил его, выяснилась новая неприятность. Петимко обратил внимание пилота на поверхность воды вокруг. Волны блестели жирными разводами. Бариль бросился к бензиномоторам и увидел, что запас горючего уменьшается с катастрофической быстротой. Осмотрев баки, пилот установил, что один из них пробит пулями, а бензин из другого бака уже израсходован. Исправить пробитый бак было невозможно. Пилот решил как можно скорее использовать бензин, который еще оставался, и, включив мотор, двинулся по морю. Шли все же не по прямой, а полукругом, обходя район возможного столкновения с подводной лодкой. Вначале самолет шел неплохо, оставляя за собой пенный след и взбивая волну, как торпедный катер. Но на половине дуги, как раз в самой отдаленной от берега точке, мотор зачавкал, извещая о том, что горючее кончается. Бариль отчаянно бранил подводного пирата. Наконец, немного успокоившись, пилот постучал деревянной ногой и пытался пошутить:
- Ну, я не утону: меня деревяшка удержит. А ты как?
Петимко засмеялся:
- А у меня клипербот. Я, пожалуй, еще в лучшем положении.
Оба усмехнулись. Но надо было что-нибудь придумать. Пилот решил, по морскому обычаю, выкинуть аварийный сигнал.
- Ну, штурман, поднимай свои флаги, - может быть нас кто-нибудь заметит.
- А что подымать: «ОВ» или «ОУ»?
- А какая разница?
- Первый означает: «Случилось несчастье, необходима немедленная помощь», второй: «Случилось несчастье, просим помощи». Можно и такой сигнал: «ШД», то есть «Нужна помощь», или «ШЕ»: «Просим помощи, на судне несчастье».
- Да какая же разница? Только бы кто-нибудь заметил и немедленно подошел.
- Еще можно «БО» - это значит: «Имею значительные повреждения», или «ГБ»: «Шлите немедленную помощь».
- Ставь такой сигнал, чтобы, заметив, немедленно подошли и забрали нас отсюда.
- Можно еще…
- Да что ты мне все «можно» да «можно»! Поднимай хоть все флаги!
Бариль разозлился, но, взглянув на своего штурмана, увидел, что тот смотрит на него не менее сердито.
- В чем дело? - спросил пилот.
- А в том, - отвечал штурман, - что у нас нет ни одного флага. Вылетая из Лузан, командир самолета так спешил, что решил лететь без флагов.
Бариль вспомнил, что так оно и было.
Петимко махнул рукой, влез на фюзеляж и, вооружившись биноклем, начал зорко всматриваться в пустынный горизонт, надеясь заметить какой-нибудь пароход. Но вместо парохода он увидел в нескольких сотнях метров две неподвижные человеческие фигуры.
- Петр Петрович! Мы, кажется, приобрели приятных соседей.
- Что?
- Утопленники плавают.
Стуча деревяшкой, Бариль полез к штурману и стал смотреть в свой бинокль. Он тоже увидел неподвижных пловцов.
- Надувай, Степаныч, клипербот и гони в разведку, - сказал он. - Посмотрим, что это за мертвецы.
Штурман занялся лодкой и вскоре, усевшись в нее, оттолкнулся веслом от самолета. Бариль, расположившись на крыльях, следил, как лодка приближалась к утопленникам. Петимко греб изо всех сил. Он сидел спиной к самолету и лишь время от времени оглядывался назад. Вот лодка уже совсем близко от утопленников. И в этот момент пилоту захотелось протереть объективы своего бинокля. Ему показалось, что мертвец зашевелился и поднял голову. Желая добиться большей четкости. Бариль покрутил линзы, но они точно покрылись туманом. Он снова привел линзы в прежнее положение. Но теперь за клиперботом ничего не было видно. У Бариля заболели глаза от напряжения, он зажмурился, а когда снова посмотрел, то ясно увидел, что Петимко втаскивает кого-то в лодку.
Пилот даже свистнул: значит, один еще жив! «Только бы этот медведь Степаныч не перевернул клипербот, а то придется мне плыть им на помощь!» И он с сомнением посмотрел на свою ногу.
Возвращался штурман очень медленно. Он буксировал за собою утопленников.
«Зачем он их сюда тянет?» - спрашивал самого себя Бариль.
Когда клипербот подошел совсем близко, Бариль увидел, что за ним плыл только один утопленник, да и тот… одной рукой загребал воду.
- Эй, на лодке! - закричал Бариль.
Сорвав с головы шлем, он потряс им в воздухе, выражая этим свои лучшие чувства.
Петимко не отвечал. Он греб, стараясь поскорее пришвартоваться к «Разведчику рыбы». Наконец резиновый борт коснулся самолета, и пилот помог штурману вытащить из лодки девочку. Она была в бессознательном состоянии. Ее посадили на место наблюдателя - положить на маленьком самолете было негде, разве на крыльях. Бариль тотчас же решил так и сделать. Но прежде всего надо было вытащить того, кто оставался в воде и, очевидно, из последних сил держался за поплавки. Это был юноша, которого штурман узнал, как только он очутился на хвосте самолета.
- Марко Завирюха? - удивленно произнес Петимко.
Он встречал несколько раз юнгу с «Колумба» и очень сокрушался, узнав о его гибели.
Услышав имя Марка Завирюхи, Бариль сразу понял, кто перед ним.
- Люда Ананьева? - спросил он, показывая на девочку, которой, так же как и Марка, он никогда прежде не видал.
- Нет… - хрипло ответил Марко. - Дайте воды.
Штурман протянул мальчику фляжку с водой, но тот жестом показал, чтобы сначала напоили девочку, и назвал ее:
- Зоря Находка.
Пока штурман вливал Зоре воду в рот, Бариль спросил Марка:
- Люда Ананьева утонула?
- Нет, она на подводной лодке.
Пилоту хотелось засыпать спасенных многочисленными вопросами, но он сдержался, понимая, что им надо хоть немного отдохнуть.
Напившись воды, девочка открыла глаза; ей, должно быть, сразу стало легче. Петимко пришлось устроить спасенных на крыльях самолета. Надо было что-то подстелить, приспособить все так, чтобы неожиданные гости не скатились с плоскостей. Наконец, надо было их раздеть, вытереть, а потом одеть в сухое. «Разведчик рыбы» цейхгауза не имел, и обоим летчикам пришлось снять часть своей одежды и отдать спасенным. Зорю одели в костюм Бариля, и одна штанина была ей коротка, а другую пришлось засучить. Костюм Петимка хоть и выглядел на Марке длинным и мешковатым, все же оказался впору, и после переодевания юноша почувствовал себя совсем хорошо. Он хотел сразу же встать, но штурман приказал обоим лежать.
На часах было без пяти минут четыре, солнце припекало почти так же, как и раньше, но с юго-запада подул ветерок и принес прохладу. Горизонт оставался пустынным. Петимко, измерив высоту солнца секстантом и произведя расчет, показал Барилю на карте их местопребывание. Оба пришли к неутешительному выводу, что «Разведчик рыбы» был далеко от линии, по которой курсируют суда между Лузанами и соседними портами. Правда, где-то поблизости проходил путь экспрессов, которые раз в три дня отправлялись за границу. Завтра можно было надеяться встретить такой пароход.
- Нас будет искать «Буревестник», - сказал пилот, - хотя сегодня вряд ли найдет: мы отлетели далеко и, потом, во время бегства, изменили курс, а он прежде всего пойдет туда, где мы должны были пролетать, по договоренности с командиром эсминца. Только бы в шторм не попасть, а так мы и несколько дней можем просидеть. Воды и аварийного запаса дня на три хватит.
- Шторма не должно быть, - ответил штурман. - Ветра надо ожидать, но не больше пяти баллов.
- Нет худа без добра, нам все-таки повезло, - показал Бариль на Марка и Зорю.