Девушка из Хиросимы

Она открыла дверь.

— Я буду ждать. — Он вытащил из кармана бумажник: — Вот возьмите деньги и попросите, чтобы вас осмотрели хорошенько и дали медицинское свидетельство.

Она показала ему язык и вошла в переднюю. Дверь в фотостудию Кумада была закрыта. Она постучала. Не получив ответа, вошла в амбулаторию. Регистраторша, бледная горбатая девушка, сказала, что Кумада недавно ушел вместе со студентами, они уже закончили работу. Сумико подошла к окну и слегка отодвинула штору. Мужчина в панаме ходил взад и вперед на другой стороне улицы. Он отпустил машину.

— А Накая–сан нет? — спросила Сумико.

Накая–сан уже давно 'на линии Мира. — Регистраторша произнесла эти слова с гордостью. — И будет там до победы.

В последние дни я не видела Накая–сан, думала, что вернулась в город…

Ой, вы, значит, оттуда? — Регистраторша привстала с табурета и поклонилась. — Я так хотела поехать туда со всеми, а меня оставили…

Сумико попросила разрешения позвонить по телефону и набрала номер Марико.

— Это я… Нет, в амбулатории. Ко мне прицепился мужчина, думала — шпик, оказалось, что нет, но тоже скотина… Что?.. Тетю видела… Да… У нее действительно брюшной тиф… такой замечательный, прямо потрясающий… Сейчас прибегу и расскажу.

Положив трубку, она подошла к окну. Мужчина в панаме подозвал продавщицу газет и, купив номер, стал читать, прислонившись к фонарному столбу. Мимо него прошла высокая американка в белом пальто, с белой мохнатой собачкой на цепочке. *

К подъезду бесшумно подкатили два грузовика с крытым верхом. С них посыпались полицейские. Сумико отскочила от окна:

— Полиция!

Полицейские ворвались в переднюю и забарабанили дубинками в дверь фотостудии. Ударив ногой в дверь, в амбулаторию вошел полицейский, судя по

толстой нашивке на рукаве —офицер. За ним ввалились другие.

— Здесь больные! — крикнула регистраторша. — Не безобразничайте! Не смейте вхо…

Полицейский офицер ткнул ее кулаком в подбородок. Регистраторша упала на табурет. Сумико бросилась на офицера, ее сразу же схватили сзади, но она успела дать кекоми — ударить ногой.

— Наручники! — скомандовал офицер, потирая ушибленное колено.

На Сумико надели наручники. Офицер ткнул ее кулаком в грудь и приказал отвезти в управление. Ее выволокли из здания и втащили в «джип». С ней сели двое полицейских, держа ее за локти. Машина загудела и медленно поехала по улице, рассекая собравшуюся толпу.

4

Ее провели по коридору второго этажа полицейскою управления и впихнули в крохотную каморку, вернее в стенной шкаф, где можно было только стоять. Дверь захлопнулась, она очутилась в полной темноте. Первое время были слышны шаги и голоса в коридоре, потом какое–то шарканье: подметали пол. После этого наступила тишина. Спустя некоторое время раздался бой часов. Часы висели где–то близко. Пробило восемь.

Хотелось щипать шею, но руки были закованы. Завтра в час ночи. Теперь ее будут держать здесь или еще где–нибудь. Вряд ли выпустят. Если и выпустят, то не скоро. Нельзя будет предупредить Марико. И никого нельзя предупредить. Завтра в час ночи заминируют дорогу, а через несколько часов после этого произойдет взрыв. И тогда начнется страшное, самое страшное. Враг использует вовсю этот взрыв, и «Инола» одержит победу над линией Мира. И получится так, что Ясаку, Икетани и другие погибли напрасно. Все пойдет прахом. Завтра в час ночи. Осталось один, два, три, четыре, пять… двадцать девять часов. И никого нельзя предупредить, и ничего нельзя сделать. Она толкнула изо всех сил ногой дверцу. Ударила головой о стенку. Закусила губу. По щекам текли слезы. Завтра в час ночи…

Оставалось только двадцать девять часов. Нет, уже меньше. Только что пробило девять. Время на часах летит быстро. А здесь, в шкафу, тянется страшно медленно. Осталось двадцать восемь часов. Только двадцать восемь. И никого нельзя предупредить. И ничего нельзя сделать, никто не поможет. Никакие заклинания, никакие молитвы. Мариситен Моадзюбоса–цу, Инаридаймёдзин, Намуамидабуцу… а–амен… кип–аут… офф лимите… Си–Ай–Си… Эй–Би–Си–Си…

Эй–Би–Си–Си! Правильно! Эй–Би–Си–Си!

Она бешено заколотила ногами и наручниками в дверцу и стенки. И стала кричать во весь голос:

— Откройте! Откройте!

Через несколько минут она охрипла. Кто–то подбежал к двери и стукнул:

— Ты что, взбесилась? Не смей шуметь!

Откройте немедленно!

Дверца открылась. Полицейский замахнулся:

— Излуплю!

Позовите начальника! Немедленно! Почему арестовали?

Не смей буянить! Забью насмерть!

Сумико затопала ногами.

— Немедленно «позовите начальника! У меня специальное удостоверение! Эй–Би–Си–Си! Я там работаю! Срок действия неограниченный!

Подошел полицейский офицер, в очках с золотой оправой.

— Сейчас же освободите! — Сумико подняла руки в наручниках. — Я работаю в Эй–Би–Си–Си! У меня в кармане удостоверение. Срок действия неограниченный. Я пожалуюсь.

Офицер приказал полицейскому обыскать ее. Полицейский вывел ее из шкафа и стал ощупывать пояс на ее шароварах.

— Не здесь! — взвизгнула она. — В кармане шаровар.

Полицейский достал удостоверение и передал офицеру. Тот раскрыл книжечку, прочитал и посмотрел на Сумико поверх очшв. Потом покрутил головой и, цокнув языком, протянул ей удостоверение.

— Дурак! — Сумико топнула ногой. — У меня руки закованы. Не видишь?

Офицер кивнул головой полицейскому. Тот вытащил связку ключей из заднего кармана брюк и взял обеими руками–наручники. Что–то звякнуло — и наручники разомкнулись. Сумико потрясла затекшими руками.

— Пойдемте туда, — вежливо сказал офицер. — Получилось недоразумение. — Он с шумом втянул воздух и опять покрутил головой.

Они прошли в комнату, где сидели еще три офицера за столами, заваленными бумагами. Офицер в очках попросил Сумико сесть в кожаное кресло под большой картой города. Она поправила волосы и шаровары.

— Я сейчас доложу начальнику, — сказал офицер в очках. — Подождите немножко.

Она посмотрела на свои часики — 9 часов 18 минут. Стекло на часиках было разбито.

— Только скорее. Я очень тороплюсь.

Офицер позвонил куда–то, но, не дозвонившись, вышел вместе с полицейским. Сумико уставилась на стенные часы, держа руку на шее. Офицер вернулся через шесть минут.

— Простите, что заставил вас ждать. Мы звонили в штаб базы и сказали номер вашего удостоверения, нам дали телефонный номер медицинской части, мы позвонили, но там не ответили. Начальник приказал вас отвезти в штаб базы. Получилось недоразумение… — Офицер потер руки и кивнул головой. — На виновных будет наложено взыскание.

А мне сейчас не нужно в штаб, — сердито сказала Сумико. — У меня есть другое дело.

В комнату вошел пожилой офицер, с подстриженными усиками, с мешками под глазами. Сидевшие за столами офицеры вскочили.

— Очень жалко, что так получилось… — Пожилой офицер усмехнулся. — Я сейчас звонил туда еще раз.

Дежурный офицер медицинской части сказал, чтобы вы приехали к ним. Хотят выяснить обстоятельства дела. Я принес извинения дежурному и вас тоже… — он пошевелил усиками, — прошу не сердиться. Вас приняли за красную. Внизу ждет машина.

Сумико пошла в сопровождении начальника и офицера в очках. Начальник проводил ее до выхода, а офицер в очках сел с ней в машину, и они поехали в сторону американскою квартала.

Жандарм у ворот заглянул в • удостоверение Сумико и буркнул:

— О’кэй.

Он сказал что–то солдату в фуражке. Тот дернул подбородком в сторону Сумико, показал ей, чтобы шла за ним^. Сумико повернулась к полицейскому офицеру и тоже дернула подбородком:

— Идите обратно, вас туда не пропустят.

Она быстро пошла за солдатом. Посмотрела на часики — без двадцати десять.

В передней медицинского отдела Сумико предъявила удостоверение негру–жандарму. Он долго разглядывал книжечку, шевеля губами, недоверчиво посмотрел на Сумико, потом на фотокарточку, снова на Сумико, чмокнул губами, захлопнул книжечку и с явной неохотой вернул ее Сумико. Солдат открыл дверь рядом с вешалкой. Сумико вошла в комнату дежурного.