Страница 44 из 45
Он смотрел на сухо сжатый рот Лядова, на его тяжелый лоб и думал, что Геннадию Александровичу тоже скучно. Иногда Лядов высоко закидывал голову, долго смотрел в потолок. Но слушал выступления внимательно, неожиданно задавал вопросы, уточнял ответы, что-то записывал. В его деланно-мягком голосе все-таки отчетливо звучали требовательные нотки. И за его улыбочками, сочувственными кивками крылись, как отлично знал Сергей, неуступчивая твердость, максимальное напряжение воли.
Совещание уже подходило к концу, когда Лядов сказал:
- Несколько слов о нашем отраслевом научно-исследовательском институте. Не буду здесь распространяться, какое огромное значение придаем мы связям науки с производством. Тут все ясно. Кого поставить во главе института? Мы, как помните, предварительно все обговорили... Но то был именно предварительный разговор.
Алтунин затаил дыхание: назовет Карзанова или кого-то другого?.. Только бы не Карзанова. Нельзя Карзанова...
- Я остаюсь при своем мнении, — продолжал между тем Лядов, — придется забрать из объединения «Самородок» товарища Карзанова. Хотелось бы выслушать Сергея Павловича Алтунина. Вы «за» или «против»?
Алтунин спрятал кривую усмешку: какой последовательный демократизм! Решили узнать мнение Алтунина. Как будто оно не известно. Небось Карзанов не раз звонил, обо всем рассказал. Или Геннадий Александрович полагает, что Алтунин мгновенно «перевоспитается»: не посмеет противиться первому заместителю министра? Как бы не так... А все ж Карзанова возьмут. Очень уж неравные силы.
Можно было не вставать, но Алтунин поднялся и, судорожно сглотнув, сказал:
- Нельзя сейчас оголять объединение «Самородок». Нельзя! В конце концов перестройка в объединении не моя прихоть, а составная часть генеральной схемы, утвержденной и Советом Министров, и министром, и всеми вами. Разве в других объединениях нет людей, достойных выдвижения?! Или, может быть, в самом институте отсутствуют ученые, умеющие руководить научным учреждением? Что за странная бедность!
В конференц-зале сделалось необычайно тихо. На Сергея смотрели с опасливым удивлением: после того как первый заместитель министра высказал свое, по сути, окончательное мнение... этот Алтунин берет на себя смелость не только перечить, но и поучать, припирая Геннадия Александровича к стенке! Дерзость. Бестактность... Алтунина, собственно, могли бы и не спрашивать. Спросили из вежливости, проявили внимание.
Лядов, однако, делал вид, что не рассердился. Улыбка осветила его лицо, хотя и схватился за подбородок, потянулся к пачке сигарет.
- Что у вас еще? — спросил он, закуривая.
- Карзанова не отдам!.. — сказал Алтунин хрипло. Ему не хватало воздуха. — Без него все в объединении замрет. Вы, наверное, лучше бы поняли меня, если б министерство наше состояло на хозрасчете. Будь моя власть, я давно бы перевел его на хозрасчет! Пора!
- А еще что бы вы сделали, будь ваша власть? — спросил Лядов вкрадчиво. Он словно бы играл сейчас с Алтуниным, поддразнивал его, осознавая свою силу. Что бы там ни наплел Алтунин, а все будет так, как распорядится Лядов.
- Еще я посоветовал бы министерству судить о рентабельности промышленных объединений не по отдельным предприятиям, а по единому показателю всего комплекса. Без этого мы не можем маневрировать фондами, поддерживать тех, кто в данный момент перестраивается, осуществляет переход на новую технологию. Потому перестройка и затягивается на годы... Поймите нас... Это поможет нормально развиваться комплексу!
- Вы очень любите маневрировать, товарищ Алтунин, — произнес Лядов, свирепея. — От ваших маневров в «Тайге» хочется кричать «караул». Не постеснялись сместить там утвержденного нами главного инженера и поставить на его место «своего человека». Как это назвать? Самоуправством или по-научному - превышением полномочий? А что за пертурбацию затеяли в других объединениях?.. Да сядьте вы, ради бога! Говорите сидя.
Геннадия Александровича явно раздражал сам вид Алтунина, его глыбистость.
Алтунин, однако, не сел. Продолжал стоять, занимая слишком много места, привлекая к себе внимание.
Стал отчитываться за все, что успел сделать. Обретя душевную устойчивость, говорил не торопясь. И его слушали.
Он спокойно, веско, с внушительными цифрами, которые знал наизусть, анализировал состояние каждого предприятия, рассказывал, какие препятствия приходится преодолевать, чтобы поставить все на строго научную основу. Назначение Замкова назвал ошибочным. Замкова ему навязали. Замкова нужно немедленно снять, пока замковщина не укоренилась, паразитируя на компетентности таких, как Мухин. Может быть, Замкову и суждены благие порывы, может быть, он искренне хочет работать с полной отдачей. Но отдача-то у него нулевая. Замков слабо знает практику современного производства. Алтунин твердо убежден в этом и потому настаивает на том, чтобы коллегия предложила Замкову посильное дело. Подбор руководящих кадров тоже, наверное, надо вести с помощью ЭВМ. Нужно безотлагательно разработать «портрет требований» на каждую должность...
Чем больше он говорил, тем задумчивее становились лица членов коллегии. Они его понимали. Ко всем его начинаниям относились сочувственно. Вон Андриасов одобрительно кивает, что-то записывает в блокнот...
Когда Алтунин кончил, все некоторое время сидели молча. Наконец Лядов, раздавив в пепельнице очередную сигарету, сказал:
- Соображения Сергея Павловича требуют, по-моему, дополнительного изучения. В них есть рациональное зерно.
Он бросил быстрый взгляд на часы, лежащие на столе, спросил, морща лоб:
- А как бы вы, Сергей Павлович, отнеслись к переводу объединения «Самородок» на двухзвенную систему управления? Есть такое мнение. Вернее, предложение. Назрела ли необходимость?
Ах, вон оно что!.. Петенька подал-таки петицию... Из-под эгиды хочет уйти.
С ответом, пожалуй, не следует торопиться. И без того сегодня высказано достаточно. К вопросу о переводе в Москву Карзанова Лядов не возвращается: это тоже, как видно, требует дополнительного изучения... Так-то, Геннадий Александрович! Будем изучать.
И, улыбнувшись, теперь уже уверенный в своей неуязвимости, Сергей сказал ему:
- Ваш вопрос - полная неожиданность для меня. Думается, и он нуждается в «дополнительном изучении». Как говорил известный Паркинсон...
Лядов сощурился лукаво. Казалось, хотел сказать: «А ты не так прост, Алтунин... Не так прост...» Но сказал другое:
- Мы подзатянули коллегию, товарищи! Надо бы кончать, да остался еще один важный вопрос. Должность заместителя министра, которую до сегодняшнего утра занимал я, стала вакантной. Кого назначим? Давайте обсудим, хотя бы в смысле предварительных соображений...
Он так и выразился, с несвойственной ему неуклюжестью: «в смысле предварительных соображений». Но никто, кажется, не обратил на это внимания.
Секретарь наставил на Лядова темные свои окуляры, стал похож не столько на детектива, сколько на инопланетного жителя - не живое лицо, а подобие маски с толстой нижней губой и четко очерченным горбатым носом.
- У вас есть предложения, Геннадий Александрович? — спросил он своим формализованным, отработанным басом. И все застыли, затихли в ожидании ответа.
Лядов неожиданно поднялся, подошел к Алтунину, положил руку ему на плечо.
- Будем просить вас, Сергей Павлович! Ездил вчера к министру в Барвиху – он предложил вашу кандидатуру. И я присоединяюсь...
Алтунин будто получил под дых: слегка покачнулся, лицо обрело какое-то глупое выражение. Вот так удружил, Геннадий Александрович!.. Ну и поддел... Никогда так не поддевал.
- Я должен подумать, — промямлил он.
Члены коллегии заулыбались. Улыбался и Лядов. На этот раз не заученной своей «служебной» улыбкой, а, как говорится, от души. Он все понимал, И раньше все понимал. На протяжении последних двух лет Алтунин был у него словно бы на ладони. Со всеми своими взлетами и вывихами. Со всеми тревогами и претензиями.