Страница 43 из 45
Во всяком случае, Алтунин не хотел бы, чтоб его сыновья работали под руководством Замкова.
Ну, а если бы твоих сыновей направили под начало Скатерщикова?..
Тут было над чем задуматься. И лишь подумав, Алтунин ответил: «Я не возражал бы!..»
Как ни странно, именно к этому он пришел. В Скатерщикове была крепкая сердцевина. Во всяком случае, Петр Федорович заставил бы детей Алтунина продуктивно работать. Научил бы их деловой хватке, устойчивости... Да мало ли чему еще можно было бы научиться у Скатерщикова, болеющего за процветание отрасли по-своему! Не так, как «практический идеалист» Алтунин, но все-таки болеющего. Как бы то ни было, а объединение «Самородок» передовое.
...Сергей думал о десятках и сотнях других людей. Если в самом начале, когда выдвинул идею зонирования, чувствовал себя чуть ли не одиноким, то сейчас убедился: его понимают, ему стремятся помочь. И руководители министерства, и директора предприятий, и коллективы заводских рабочих, партийные, комсомольские, профсоюзные организации. Все хотят порядка, без которого немыслимо дальнейшее движение вперед.
Проблема зонирования сейчас стала лишь одним из блоков громадного здания, которое возводил Алтунин. Ему хотелось, чтобы планы всех предприятий промобъединения были бы напряженными и в то же время стабильными, чтоб в течение года они не менялись, чтоб министерство воздерживалось давать дополнительные задания без крайней необходимости. Он хотел, чтоб рабочие шире привлекались к управлению производством, и стал бдительно следить за этим. Он настойчиво стремился увязать интересы отраслевые с интересами всего народного хозяйства, а равно и с местными особенностями. Тут многое помог прояснить Букреев...
Только бы успеть с перестройкой, а там будь что будет!
Сергею казалось, будто Лядов внимательно наблюдает за каждым его шагом. Как тот французский бог, который сидит в углу и молчит. Только Геннадий Александрович помалкивает до поры до времени. Придет время, и он напомнит Алтунину об умении пользоваться властью, подбирать советников и исполнителей, которые дополняли бы друг друга в специальных вопросах. Что ж, Алтунин готов отчитаться. И на коллегии и на парткоме, где угодно. Именно такими советниками он окружил себя. Они не из резерва Лядова, но это те самые работники нового типа, которые успели проявить себя.
Ваша опека кончилась, дорогой Геннадий Александрович. Как говорил Проперций Младший, недоразумения нельзя устранить спором, их можно устранить лишь с помощью искреннего желания понять точку зрения другого. Алтунин согласен предпринять такую попытку. Но согласен ли Лядов?..
В тихие ночные часы Сергей вел долгие, неторопливые беседы и с Лядовым, и с Карзановым, и со Скатерщиковым. Искренне желая понять каждого из них, он осмысливал прежде всего самого себя.
Но таяли призраки ночи, и Алтунин вновь обретал практическую твердость. Крутил и крутил свое колесо, не останавливался ни на минуту...
...Сегодня утром его вызвали на коллегию.
- Мой отчет будет? — спросил он по телефону у секретаря коллегии.
Секретарь словно бы замялся. Не совсем уверенно пробасил:
- Нет, не будет.
- А что будет?
- Оргвопросы и прочее. Узнаете, когда придете. Ваша явка обязательна. И не опаздывайте...
Секретарь повесил трубку. Сергей заволновался, ощутил на лбу малодушную испарину. Не понравился отчужденный бас секретаря. Так разговаривают с теми, кто словно бы и не причастен к министерству. Уму непостижимо! Еще никогда секретарь, человек учтивый, любезный, не разговаривал с ним так сухо.
Собственно, отношение секретаря не задевало. Однако за этим кроется, пожалуй, отношение Лядова и других членов коллегии. Мы всегда усматриваем за отношением одного человека отношение целой группы людей. И при том задумываемся, начинаем прикидывать, что бы это могло значить? Возникает мнительность...
Сергеем овладело раздражение. Мелькнула мысль: «Возьму и не пойду на коллегию! Скажусь больным».
Но это смахивало на мальчишество, и он сразу опомнился. Умерь свой пыл, Алтунин. прояви «эмоциональную зрелость»! Все еще не можешь привыкнуть к неопределенности? Вдруг на коллегии тот же Лядов скажет: «Предлагаю освободить в связи с...»
В конференц-зал Алтунин пришел рано. Поздоровался с теми, кто опередил его. Ответили сдержанно.
Лядова еще не было. Секретарь копался в бумажках и даже не взглянул в сторону Алтунина.
Снова нахлынуло уныние. Что здесь готовится?
Ну да ладно! Уселся на свое обычное место - в уголок. Решил держаться невозмутимо. Знал: невозмутимость производит гораздо большее впечатление, чем громогласные попытки навязать свое мнение членам коллегии.
Не будь трибуном, Алтунин. Будь инженером. Солидным руководителем. Реалистом.
Он сидел в своем углу и уже радовался: основное все-таки успел сделать. Бросил надежные семена. Всходы будут, хоть семена и железные, с очень твердой скорлупой.
Сидел, стараясь уверить себя, что ничего особого не случилось и, должно быть, не случится. Мнительность - и только. Очень полезно сейчас поостыть немножко, мобилизовать нравственные резервы. Каждая коллегия - нервная встряска.
Было пасмурное утро, за окнами - сплошной мрак. В зале сияла стандартная люстра, придавая казенному помещению своеобразный уют. Сергею представились почему-то тысячи таких вот конференц-залов - и повсюду заседают, взбалтывают, перемешивают деловые страсти; на кого-то навалились с разных сторон, а тот, бледный, растерянный, неумело отбивается; кто-то в полную силу легких разворачивает перспективы - и ему внимают с каменными лицами. Привыкли и к широким перспективам, и к захватывающим планам. Сейчас трудно удивить масштабами, проектами...
Представив подобную картину, он совсем повеселел.
Из боковой двери вышел Лядов, как всегда, улыбчивый, по-юношески стройный, стремительный. Обаяния у него не отнять! По укоренившейся многолетней привычке Сергей сразу же внутренне потянулся к нему, но опомнился: они ведь разучились понимать друг друга.
Окинув собравшихся быстрым взглядом и, конечно, заметив Алтунина, Лядов сел.
Бесшумно прошел к столу Андриасов. Хорошо, что он здесь!..
Андриасов тоже отыскал глазами Алтунина, широко и ободряюще улыбнулся ему. Значит, в обиду не даст...
Секретарь коллегии поправил свои темные, как у детектива, очки, откашлялся, попробовал свой бас и объявил:
- Для начала - короткое сообщение. Вернее, приказ. Как вы знаете, до сих пор должность первого заместителя министра была вакантной. Рад сообщить: на эту должность решением Совета Министров назначен Геннадий Александрович Лядов! Поздравим его...
Сергей искрение порадовался: «Вот так Лядов! Еще один скачок. И какой скачок!»
Но тут же появилась озабоченность: значит, кто-то другой станет курировать алтунинскую подотрасль... Кто?.. С Геннадием Александровичем все-таки можно было «выяснить отношения». А как поведет себя тот, другой? Не завяжется ли сразу тугой конфликт?
Беспокоило и еще одно: теперь Геннадий Александрович может, несмотря на возражения Алтунина, забрать к себе Карзанова, навязать в заместители Сергею Скатерщикова, навечно утвердить Замкова и не утвердить Мухина. Он может даже поставить вопрос об Алтунине, если алтунинские реформы станут раздражать его. И члены коллегии не рискнут перечить первому заместителю министра. Ему дано право самостоятельно принимать решения. Самостоятельно!
Сквозь заседательскую маету доносился голос директора какого-то завода:
- ...Почему так трудно добиться включения реконструкции в планы подрядных работ? Строителям, видите ли, невыгодно заниматься реконструкцией, гораздо выгоднее капитальное строительство. Когда уж изведем на нет ведомственные выгоды и сделаем главной выгоду государственную?!
В другое время Сергей, наверное, прислушался бы к этому мнению, отметил бы, что директор говорит дельные вещи. Но сейчас свои заботы были ближе.
Заседание вел Лядов. Тянулось оно долго. Сергей не понимал, зачем пригласили его: в повестке дня не значилось вопросов, которые имели бы отношение к его подотрасли.