Школа министров

Давным-давно в кузнечном цехе рядом с Алтуниным под его началом работал крановщик Олег Букреев. Потом Букреева избрали секретарем парткома завода. Теперь Олег - секретарь обкома.

Каждый шагает по жизни своим путем.

Сергея всегда влекло к партийным работникам. Много лет назад он пришел к твердому убеждению: эти люди и мыслят широко, и душа у них широкая. Как бы ни был умудрен Алтунин своим техническим образованием и житейским опытом, в трудные минуты он неизменно направлялся за советом и помощью к партийным руководителям.

Что-то посоветует ему Букреев теперь? Сумеет ли помочь?

Они всегда хорошо понимали друг друга. И когда обслуживали вместе уникальный гидропресс, и когда Олег был главным энергетиком завода, и после того, как выдвинули Букреева на партийную работу. А кроме взаимопонимания, существовала еще и взаимная привязанность, настоящая мужская дружба, скрепленная годами и общим делом.

Дело у них и сейчас было общим. А о дружбе и говорить нечего - старая дружба не ржавеет.

Вон оно, сияющее скуластое лицо. Весело поблескивая черными глазами, Олег устремился навстречу Сергею. Они сцепились до хруста костей, тужились оторвать один другого от пола.

- Ты все еще силач, — сказал удовлетворенно Алтунин. — А я, брат, на министерских харчах совсем ослаб. В чем душа держится - кожа да кости.

Букреев оттолкнул его, пытаясь свалить на диван, но Сергей устоял.

- Кожа гиппопотама, кости слона. Горшку с котлом не биться, — сказал Олег и пододвинул Сергею кресло. — Какова погода в Москве?

- А кто ее знает. Сводку нынче не читал.

- Умный ответ, — похвалил Букреев. — А мне-то хотелось затеять светский разговор, как в лучших домах... Не получилось.

- Раз не получилось, перейдем сразу на производственную прозу.

- И то верно. С чем пожаловал?

Оба ценили время, им не требовалась та условная обрядность, которая сопутствует обычно встречам друзей после долгой разлуки.

- Я недоволен Скатерщиковым, — сказал Алтунин без всяких преамбул. — Нужно срочно переводить объединение на новую технологию, выпускать продукцию в «северном» исполнении, а он тянет с этим и Карзанову не дает развернуться. Об идее зонирования я писал тебе. Письмо мое получил?

- Получил. И собирался ответить, да вот... не собрался.

Едва уловимая заминка Букреева насторожила Сергея.

- Тебе не нравится эта затея?

Букреев выдержал паузу и заговорил строго:

- Зонирование - дело нужное. Оно мне очень даже нравится. Но горячность твоя не нравится. Слишком круто берешь. Не успел прилететь, а уж всех загнал: и Скатерщикова, и Карзанова, и ученых. Большим начальником стал Алтунин, все должны трепетать перед ним. Еремеев вон отставки требует. Если, мол, Алтунин считает, что я медленно разворачиваюсь, пусть поищет более разворотливых. Не люблю, говорит, когда на меня покрикивают, — наука требует спокойной сосредоточенности.

Сергей слушал его, поджав губы. Что это Олег вздумал нотации читать? Неужто не понимает?..

- Значит, ты считаешь, что спокойствие Скатерщикова и Еремеева для нас важнее зонирования? — спросил он сердито. — До будущей зимы наша хладостойкая продукция должна поступить на рудники! Или, может быть, успеется? Не понимаю тебя, Олег Иннокентьевич.

- Ничего, меня-то ты поймешь, — отозвался Букреев невозмутимо. — Но сперва пойми Скатерщикова, которому даешь непосильное задание.

- Непосильное?

- Вот именно. Великие идеи, Сергей Павлович, получают воплощение лишь тогда, когда под них подведен прочный материальный фундамент.

- А разве я возражаю?

- Против объективных законов возражать бесполезно. Лучше поговорим о фундаменте.

- Как тебе будет угодно.

- Мне угодно, чтобы ты выслушал меня внимательно. Спорить будем потом.

- Согласен.

Букреев открыл сейф, вынул оттуда несколько папок, стал перелистывать содержимое каждой. Потом сложил их стопочкой и отодвинул в сторону.

- Ладно. Обойдемся без выкладок. Цифрами тебя все равно не проймешь. Начнем с того, что «Самородок» постоянно опережал заданные сроки выпуска продукции. И сейчас у них - встречный план, а планом этим предусмотрено довести объем производства до небывалого уровня, повысить производительность труда по сравнению с прошлым пятилетием на сорок девять процентов! Гордость нашей области. Предприятие коммунистического труда.

- Это я знаю.

- Не сомневаюсь. Так вот: до недавнего времени все шло прекрасно. И вдруг эта реконструкция! А план-то никто не отменял. Кроме того, не забывай: «Самородок» выпускает не только драглайны. У него есть и другая продукция, которую Скатерщиков обязан выпускать. Реконструкция потребует десятков миллионов рублей. Может быть, ты из своих фондов дашь ему эти миллионы?

Алтунин молчал.

- Понимаю: не дашь, — продолжал Букреев. — Потому что ты еще не так богат: не успел разбогатеть. Другим заводам кое-что дал, а «Самородок» подождет. Надеешься на то, что Скатерщиков как-нибудь вывернется... Может, прикажешь не выдавать премии рабочим, ну тем, которые будут заняты реконструкцией?.. Скажи по-дружески: зачем тебе потребовалась дьявольская гонка в объединении «Самородок»? Ты решил перевести все производство на новую технологию за восемь месяцев. Почему именно за восемь? Кому это нужно? Заказчикам? А ты изучил заказчика? Где они, твои заказчики? Их еще нужно найти... Переналадить оборудование не фокус. Куда труднее обеспечить все остальное. Тебе ли не знать, что до тех пор, пока не установлены прочные кооперированные связи, нечего и помышлять о развертывании производства. А где они, эти связи?.. Смотри, Алтунин, как бы не пришлось за твою спешку дорого расплачиваться. Не забывай: никто пока не освобождал «Самородок» от выпуска продукции в старом исполнении - для европейской части. Если уж тебе разрешили экспериментировать в объеме объединения, изволь подготовить эксперимент так, чтобы все было без сучка, без задоринки...

Конечно же, Букреев был прав, но у Сергея не улеглось раздражение. И он сам знал, насколько непросто осуществить задуманное. Но иного пути, кроме того, что он выбрал, нет.

Алтунину удалось выявить кое-какие скрытые резервы «Самородка». Скатерщиков приберегал их для того, чтобы вновь вырваться вперед, выполнить план досрочно. А надо бы все бросить на реконструкцию. Правда, тогда «Самородок» потеряет первое место в отрасли...

Скатерщикова можно понять: не хочет уступать первенства! Может быть, из-за того и рвется в Москву. Чтобы потом сказать: вот ушел я, и объединение покатилось с первого места на последнее. Хитер Петенька! Хитер и горд.

Сдерживая свои эмоции, Сергей сказал суховато:

- Если не подгонять Скатерщикова, он реконструкцию на многие лета растянет. А если поднатужиться...

Букреев не дал договорить. Перебил иронической репликой:

- А почему обязательно нужно тужиться?

- Не вижу другого выхода.

- А я вижу. — Букреев придвинул извлеченные из сейфа папочки, раскрыл одну из них. — Не скрою: приходил ко мне Скатерщиков, жаловался на тебя. Мы пораскинули мозгами, как бы это, значит, и ему и тебе помочь. Получилось три папки. Вот они!

Он подал их Сергею. Тот стал разглядывать: что же там такое?

- Потом изучишь, — сказал Букреев. — А если не терпится узнать наше мнение, то я могу его выразить одной фразой: ты должен подстраховать Скатерщикова.

- Чем и как?

- Посоветуй товарищам из министерства судить о рентабельности твоего промышленного объединения по единому суммарному показателю, а не по данным каждого завода в отдельности. Докажи им, что без этого ты скован по рукам и ногам, не можешь по-хозяйски маневрировать своими фондами. А доказательств в этих папках достаточно.

Сергей глядел на него широко раскрытыми глазами.

- И ты думаешь, они пойдут на это?

- Пойдут. Должны пойти. Мы поможем.

Алтунин был приятно изумлен: Олег нащупал-таки то, что действительно больше всего мешало превращению промобъединения в единое целое.