Хорошая жена (ЛП)

Брови над карими глазами приподнялись снова. На этот раз его взгляд означал: «Давай все уладим. Дай мне шанс, Фанни… да?». Он улыбнулся, напоминая о нашей давней близости. Если я делала попытку сыграть против него, Уилл жаждал убедиться, что мы идем по правильному пути.

— Ты мне веришь?

— А я должна?

Он театрально зевнул.

— Это прозвучало слишком помпезно?

В политике, как и в любом деле, где выигрышем была власть, трудно было сохранить цельность убеждений и не погнаться за несколькими зайцами.

Он поднялся на ноги.

— Пожалуйста, ткни в меня иголкой, если я начну превращаться в толстого, скучного, пафосного болтуна. — он бросил на меня молящий взгляд. — Или чем-нибудь еще.

— Думаешь, этот пузырь лопнет так легко?

Он наклонился и прошептал:

— Только ты знаешь ответ на этот вопрос. — снаружи раздался мягкий гудок министерского автомобиля. Уилл засунул бумаги в портфель. — Увидимся в пятницу. — Я сидела неподвижно. Рука Уила сжала мое плечо. — Фанни… вопрос с Мэг.

— Она под вопросом?

Мэг никогда не была вопросом. Она была фактом; непреложным фактом, вбитым в сердцевину нашего брака. Давление на моем плече стало почти непереносимым.

— Нет, — ответил он. — она не под вопросом.

Родители Мэг и Уилла погибли в чудовищной автокатастрофе. В месиве обломков почти невозможно было распознать, кто из них находился за рулем, но, как оказалось, это не имело значения. Они оба были алкоголиками, и анализ крови показал, что ни один из них не имел права садиться за руль.

Дети остались на попечении дедушки и бабушки, слишком старых для этой ноши. Будучи на четыре года старше Уилла, Мэг взяла на себя приготовление пищи, уборку, защиту и наставничество. Она дразнила Уилла за спряжение французских глаголов, боролась с его алгеброй, и к тому времени, когда он был готов вылететь из гнезда, чтобы начать практику в качестве адвоката, напрочь позабыла о себе. «Было такое чувство, словно внутренний вакуум высасывал меня до мозга костей, — по секрету сказала она мне вскоре после переезда к нам, — и я могла заполнить эту пустоту только одним способом».

Когда она вышла замуж за Роба, тоже адвоката, выпивка уже стала ее тайным и хитрым другом, но, видимо, еще была под контролем. После рождения Саши и погружения в семейную рутину Мэг заскользила по наклонной плоскости. В конце концов Роб заявил, что не может больше жить с ней. Тогда-то он и сообщил, что нашел другую женщину, которая сможет как следует заботиться о нем и Саше. «От этого „как следует“ мне стало очень больно», — пожаловалась Мэг.

— Мэг заменила мне отца и мать, — сказал Уилл, когда спросил меня, может ли Мэг переехать к нам. — она делала все, чтобы я был в порядке.

После ухода Уилла я поднялась наверх. В спальне было душно, и я распахнула окно. По дороге шел человек в ярко-оранжевой куртке, ее ядовитый цвет отпечатался на сетчатке моих глаз. Казалось, он никуда не торопится, не выглядит ни печальным ни счастливым, просто безразличным.

Я чувствовала себя точно так же. Я убрала постель и застелила кровать покрывалом матери. Указательным пальцем я провела вдоль ветки дерева с красными вишнями. Одна из вишен была синей. Я часто спрашивала себя, почему та женщина, что шила покрывало, сделала ошибку? Или она поступила так преднамеренно. Жест ярости, отчаяния, бессилия?

Одежда Уилла была сложена на стуле, и я, приученная многими годами практики, автоматически приступила к сортировке — корзина для белья, полки, шкаф. Теперь его галстуки были шелковыми, рубашки дорогими и мягкими с тонкими уголками, укрепляющими концы воротничка. Иногда я забывала их вытаскивать, иногда нет.

Вытащив из груды вещей рубашку, я села на кровать и уткнулась в нее лицом. Она пахла тем Уиллом, которого я всегда любила.

Раздался стук в дверь.

— Фанни, вы здесь? — не дожидаясь ответа, Бриджит просунула голову в комнату. — Добрый день.

Я виновато отбросила рубашку. Хотя Бриджит была всего лишь помощницей по хозяйству, я ее побаивалась и никогда не была уверена, кто кого использует — я ее или она меня. Бриджит, приехавшая из австрийской глубинки, не одобряла порядки в доме Сэвиджей — странности Мэг, приезды и исчезновения Саши, агрессивность Хлои — и имела свою систему знаков для выражения осуждения. Я восхищалась ее тактическим талантом.

Она взглянула на семейную фотографию на туалетном столике. Казалось, ее упрек адресован людям на снимке.

— Фанни, я не могу найти список покупок.

— Конечно. — я потянулась за блокнотом, всегда лежавшим около кровати, и вырвала верхнюю страницу. Бриджит просмотрела список. — Вы забыли стиральный порошок. — она постучала пальцем по кончику носа. Я куплю. И еще хлеб.

Она подняла свои большие умелые руки, убедительно демонстрируя, что хозяйство Сэвиджей находится под контролем. Она видела свою цель и была наделена полномочиями. Бриджит была активным членом Партии Зеленых, и мыла голову мылом, решительно отказываясь от шампуня. Это ничтожная жертва, объясняла она. Наблюдая состояние ее волос, я не могла с ней согласиться.

— Я возьму белье. — она прошла мимо меня, сгребла в охапку одежду и стала спускаться вниз.

Перепалка на повышенных тонах донесла до меня, что они с Маликой еще продолжают бороться за место под солнцем в моем доме.

Вооруженная подносом с чаем, тостами и банановым пюре, я постучала в дверь спальни Мэг. В ответ раздалось бормотание:

— Входи.

В комнате воняло виски. Мэг лежала на боку, я отдернула шторы.

Она прикрыла рукой глаза.

— Полагаю, я должна извиниться в очередной раз.

— Только если хочешь.

— Нет, не хочу. — она с трудом села.

Я протянула ей чашку чая.

— Подкрепись.

Между двумя глотками она спросила:

— Как Саша, в порядке?

— Он дежурил около тебя. Сейчас, наверное, спит.

Мэг криво усмехнулась.

— Саша говорит, что он пишет свои песни по ночам. В это время его разум более восприимчив и плодотворен.

— Действительно. — я понимала, о чем говорил Саша.

Восемнадцать лет назад, держа у груди маленькую Хлою, в эти короткие ночные часы я чувствовала себя полностью свободной от забот дня и пыталась наощупь найти путь к ясности и пониманию своих жизненных целей.

— Почему я так поступаю с ним, Фанни?

Мэг не в первый раз задавала этот вопрос, и если говорить честно, не в последний. Я проследила за движением чашки к ее губам.

— Тебе нужна профессиональная помощь? Мы можем организовать ее.

Она прервала меня:

— Нет. Не надо. Это мне сейчас не поможет. Я сбитый летчик.

— Пожалуйста, не надо, Мэг.

— Не волнуйся, — быстро сказала она. — Это больше не повторится.

Я присела на край кровати.

— А что насчет Саши и Уилла?

Она поморщилась.

— Не могу пить чай на пустой желудок. Отвратительно.

Я нарезала тост на квадратики и вручила ей один из них. Мэг поставила чашку на край тумбочки.

— Ты о стольких людях беспокоишься и заботишься, Фанни. У тебя такое большое сердце.

— Прекрати.

— Извини, я не это имела ввиду.

В такие моменты Мэг, или женщина, которой она становилась, с удовольствием задевала меня, но мы не забывали о рамках дозволенного. Мэг жаждала любви и места в семье. Подобно Уиллу с его страстью изменить мир к лучшему, я стремилась помочь, и в конечном счете нам удавалось сохранять дружеские отношения.

Она подняла глаза и тихо сказала:

— Я отличная причина для того, что ты задумала. Даже еще лучше, потому что я неизлечима. Никто из вас не сможет обвинить себя, когда произойдет самое худшее. — она уронила недоеденный тост на тарелку. — Уходи, Фанни. Занимайся своими делами и держи все под контролем.

Я убрала поднос с ее колен.

— Сегодня утром звонил Роб.

— Ну и что? Я разговаривала с ним вчера.

— Он забыл напомнить, что в эти выходные день рождения Саши. Он хотел узнать, что ты собираешься делать.

Мэг уткнулась лицом в ладони.