Тайны языческих богов. От бога-медведя до Золотой Богини

14 февраля 1685 г архиерейский двор писал тобольскому воеводе П. Прозоровскому: "По правилам де святых апостол и святых отец, он, Тибайко, молитвами оглашен, а молитвенное имя его Вонифатий… и святым крещением просвещен". Новокрещеного поверстали в казаки для служения до смерти и увечья с назначением оклада жалованьем и деньгами. По тем временам это была высокая честь.

Случаи добровольного крещения язычников были настолько нечасты, что приходилось идти на издержки и закрывать глаза на испачканные кровью руки вновь посвященных. Введение православия за Уралом сильно тормозилось не только из-за отсутствия достаточного числа священников, но и из-за особенностей языческой югорской религии.

Живущий на седьмом небе верховный бог ханты и манси Нуми-Торым не вмешивается в дела людей и безразличен к их грехам. Правда, он карает за лжеприсягу, святотатство, запретный промысел, но этим и ограничивается его нравственное влияние. Стало быть, незачем бросать столь удобную веру в угоду суровому и непонятному Христу, без которого не ступить и шага.

Откровенная неудача православия в Сибири привлекла внимание Петра I, и в 1700 г. в Тобольск был назначен новый митрополит Филофей Лещинский. Новый митрополит нашел тобольскую епархию в печальном состоянии: церквей было мало, язычники оставались без оглашения проповедью, а в то же время ислам продолжал распространяться среди вогуличей.

В конце 1706 г. царь Петр предписал Филофею и березовскому воеводе призвать ляпинского князя Шекшу и спросить его, не пожелает ли он за царские милости принять христианскую веру. Попавший в безвыходное положение князь Шекша был крещен в 1711 г.

В том же году тобольский губернатор князь М.П. Гагарин, выполняя волю Петра, снова настойчиво предложил Филофею заняться крещением сибирских инородцев. Для успеха экспедиции он снабдил его монахами, судном, гребцами, толмачами-переводчиками, охраной, деньгами и вещами для раздачи новокрещеным. Ставка делалась на "кнут и пряник".

Вдобавок случилось на Пелыме чрезвычайное происшествие. У тамошнего вогульского князя Сатыги заболели двое сыновей. Желая вымолить им у идолов исцеление, Сатыга ничего не жалел и исполнял все прихоти шаманов. Но, несмотря на все жертвы, сыновья умерли. Тогда обезумевший от горя отец изрубил и пожег идолов. Такое происшествие филофей Лещинский счел наиболее благоприятным для начала христианизации.

Немало потрудившись, взяв измором и принуждением, он окрестил большинство пелымских вогулов за исключением самого Сатыга и его приближенных, укрывавших в тайге главного кондинского идола.

Именным приказом сибирскому митрополиту от 6 декабря 1714 г. Петр I снова предписал: "По сему указу ехать тебе, богомольцу нашему, во всю землю Огульскую и Остяцкую и во все уезды, и в татары, и в тунгузы, и в якуты, и в волостях их, где найдешь кумиры и кумирницы и нечестивые их чтилища, и то по сему… указу пожечь, а их вогуличей, остяков, татар и всех иноземцев Божиею помощью и своими трудами в христианскую веру приводить…"

Весной 1715 г. митрополит снова выехал к вогулам. В соста-ве миссии был ссыльный казачий полковник Григорий Новицкий, высокообразованный для своего времени человек, оставивший в память о своей миссионерской деятельности "Краткое описание о народе остяцком" — бесценный труд, к которому будут обращаться многие историки и этнографы. Не избежать этого и нам.

Упорное сопротивление миссионерам оказали кондииские манси из Нахрачинских юрт, что в среднем течении Конды. Прибывшим вероисповедникам вогулы во главе с горбатым шаманом Нахрачом Евлаевым то грозили смертью, го предлагали увеличить дань на своего идола, наложенную будто бы Ермаком, наконец, согласились принять крещение с условием: бога их не уничтожать, а, окрестивши и возложивши на него золотой крест, поставить в церкви; самим вогуличам окрестить жен и детей; многоженство не запрещать; дозволить употреблять в пищу конское мясо.

Когда переговоры не принесли успеха, нахрачевцы внешне приняли христианство, в душе оставаясь язычниками. "Нахрачевцы, — писал протоиерей Сулоцкий, — были самые лукавые из новокрещенных, отдавая Филофею своего идола, отдали ему подмененного, а своего многочтимого укрыли в лесу".

Шаман Нахрач поплатился за это жизнью, став еще одной жертвой во славу Яги-бабы.

Сокровенное место, где обрела свое пристанище Золотая Баба, охранялось стражей в красных одеждах. Никто, кроме главного шамана, не имел права входить в кумирню, чтобы узнать волю идола, который, по словам вогулов, если требовал жертвы, то издавал голос младенца (И. Завалишин "Описание Западной Сибири"). Неизвестно, слышал ли этот крик отважный полковник Григорий Новицкий из свиты Филофея, упорно искавший в кондинской тайге Золотую Бабу. Убитый вместе со священником Сентяшевым при невыясненных обстоятельствах, он так и не успел дописать свое "Краткое описание о народе остяцком".

Захваченных у язычников идолов миссионеры предали огню. Сожгли дотла Ортика. Не пожалели и Менква. Расплавили и вылили в Обь медного гуся. Спалили обского старика — царя рыб. Рассказывают, что из пламени его костра вылетела и устремилась в небо душа речного бога, принявшая облик белого лебедя.

Золотую Бабу отыскать не смогли. Не выдали национальную гордость и святыню хитроумные остяки. Надежно схороненная в безбрежной тайге и бескрайних болотах, с тех пор навеки сгинула со света Золотая Баба — Сорни-най.

ПРИМЕЧАНИЯ

ГЛАВА 1

1. Black, Teilhard du Chardin, Young, Pei, Fossil Man in China, Peiping, 1933, pp. 5ff; 60.

2. Dating the Past, 3rd ed., 1953, pp. 274ff.

3. D. Black, Palaeontologia Sinica, vol. ii, 1927, pp. Iff.; Fossil Man in China, pp. 83 ff.; Koenigswald, Nature, vol. cxliv, 1939, pp. 926ff.; Weidemreich, op. cit., vol. cxliii, 1038, p. 715.

4. J. H. Hutton, J.R.A.I., vol. lviii, 1928, pp. 403 ff.; Hose and McDougall, The Pagan Tribes of Borneo, vol. i, 1912, pp. 114 f.; vol.

ii, pp. 20ff.; H.I. Marshall, The Karen People of Borneo, Ohio, 1922, p. 222.

5. Obermaier, Fossil Man in Spain, 1925, pp. 136f., 339; P. Wernert, Histoire Generate de Religion, vol. i, p. 56.

6. Oppenoorth, Early Man, ed. MacCurdy, Philadephia, 1937, pp. 349ff.

7. Breuil and Obermaier, L’Anthropologie, vol. xx, 1909, p. 523.

8. K. Gorjanovic-Kramberger, Mittheilungen der Anthropologischer Gesellschaft in Wien, vol. xxii, 1902, p. 189; vol. xxiv, 1904, pp. 187f.

9. R. R. Schmidt, Die diluviale Vorzeit Deutschlands, Stuttgart, 1912.

10. Treat and Couturier, L’Anthrop., vol. xxxviii, p. 235; Vernert, op. cit.,p. 65.

11. Kinyar, Antiquity, vol. xxvii, 1953, pp. 105f.

12. O. Menghin, Wienerpra.historische Zeitschrift, vol. xiii, 1926, pp. I4ff; Wemert, op. cit., p. 58.

13. Hauser, Archiv fu..r Anthropologie, vol. vii, 1909, p. 290.

14. Boule, A