Ошибка 95

Историк пропал, и телеведущая бодро объявила, что теперь коренными землянами по праву могут считаться только «размороженные». Тут же показали одного из них. Он принимал участие в подготовке к карнавалу и рассказывал о проекте под названием «Икар». Следом зазвучал хит «Я люблю вас больше жизни» в исполнении Ремо.

Мила видела «размороженных» только по головиду. В реальности ни одного из этих пятнадцати тысяч землян, давших согласие на криогенное усыпление, она не встречала. Поговаривали, что где-то на востоке седьмого региона, на берегу Китайского Залива, для них построен город, своего рода резервация – специально для того, чтобы обезопасить прочих террионцев от случайного пробуждения бактерии, которая столетие назад поразила землян. Это было, конечно, неправдой. Мила видела выступление главного санэпидемиолога региона, заявившего, что палочка Топоса уничтожена навсегда.

Предки Милы были в числе первых поселенцев, поэтому она считалась коренной жительницей Терры-три с неплохим состоянием. В прошлом тем, кто покидал перенаселенную Землю, платили приличные премиальные за освоение новых территорий. Мила владела домом в одном из престижных пригородов Никты, – центра двенадцатого региона, – а солидный банковский счет позволял ей не задумываться о хлебе насущном и приносить пользу окружающим, занимаясь тем, что доставляет удовольствие.

В маленьком садике и домашней лаборатории она выводила новые виды декоративных растений, которые пользовались успехом у покупателей. В прошлом году нарасхват шли поющие колокольчики. Изменяя размер бутона и отверстий в его основании, Мила добилась различных музыкальных тональностей. Чтобы легче ориентироваться, она заложила в каждый генотип цвет, который показался ей наиболее подходящим для издаваемого звука. Для исполнения простеньких популярных мелодий пришлось разработать систему ветродуев, замаскировав ее под декоративную решетку клумбы. Цветы располагались в определенном порядке и по желанию хозяев радовали их своим пением. Но наступление сезона ветров доставило немало неприятностей – мирный, тихий пригород двое суток оглашался жуткой какофонией, доносившейся из каждого сада. Однако Мила и тут не растерялась – выдумала колпаки для поющих клумб. Соседи остались довольны.

Мила смаковала мороженое, размышляя, какой же из проектов украшения столицы больше пришелся ей по душе, когда зажужжал звонок. Она вздрогнула: «Странно… Я никого не ждала».

Мила поставила на журнальный столик мороженое и нехотя встала с дивана. Не отрывая взгляд от головида (в эту минуту в сериале показывали как раз лихо закрученный эпизод), она нащупала ногой тапки. Тут к счастью включили пятиминутный блок рекламы.

– Иду, иду, – проворчала она, когда незваные гости позвонили еще раз.

На пороге, сияя невероятно жизнерадостной улыбкой, стояла пухленькая Татьяна Бурцева со свертком. Шиньона у нее на голове уже не было; собранные в два пучка волосы торчали, как беличьи уши. Мила постаралась изобразить столь же искреннюю радость и пригласила гостью войти.

– Камилла, это для вас. – Гостья протянула сверток, пахнущий свежей выпечкой, и пакет с журналами.

– Спасибо. – Мила, взяв гостинец и рекламное чтиво, принялась исподволь разглядывать модный костюм соседки и аккуратные туфельки на высоченной шпильке.

Тона вживленной колористики на лице Татьяны идеально сочетались с ее сегодняшним цветом волос и гармонировали с одеждой. Визажист ей попался талантливый – так разработал программу, что чрезмерная округлость лица удачно скрадывалась.

Мила икоса глянула на собственное отражение в зеркале и, естественно, осталась недовольна. В самом деле, когда она в последний раз подходила к макияжнице? Ну, ясное дело, это было неделю назад в день поездки за продуктами. Нельзя сказать, что без макияжа на нее было больно смотреть, просто в нынешнее время это стало чем-то сродни одежде. Колористику вживляли всем девушкам, достигшим шестнадцатилетнего возраста. И не только девушкам. Заметив синяки у себя под глазами и выбившуюся из прически прядь волос, Мила поморщилась. Она заправила прядь за ухо и натянуто улыбнулась соседке.

– Я зашла буквально на минуточку, – сказала Бурцева. – Мы обеспокоены тем, что вы вот уже третий день не выходите из дома.

– Вы следите за мной? – осведомилась Мила.

– Какая вы шутница! – Татьяну это предположение искренне позабавило. – Мы беспокоились, вдруг вы заболели, но стесняетесь попросить о помощи. Я принесла вам угощение и кое-что почитать.

Мила почувствовала, что краснеет.

– Спасибо, – сказала она. – У меня все в порядке, просто домашних дел много накопилось, вот я и решила покончить с ними разом.

Бурцева собралась уходить и Мила, еще раз поблагодарив соседку, заперла за ней дверь. Рекламный блок уже подходил к концу. Мила уселась на диван и со вздохом развернула гостинец. Вкусности выпятились и защекотали нос аппетитными ароматами. Сама-то она могла удержаться от покупки нежелательных продуктов, но когда их вкладывали прямо в руки, да еще с наилучшими пожеланиями и совершенно безвозмездно… Мила поджала губы – всегда любила выпечку, но два-три лишних килограмма уже застолбили участки на ее теле. Она взяла пирожок с фиолетином и, надкусив это яблоко раздора между желудком и разумом, уставилась в головид, где снова тонули в невероятных перипетиях сериальные герои. Конечно, утонуть окончательно за оставшиеся несколько минут они так и не успели.

Мила прошлась по каналам и, не найдя ничего интересного, начала пролистывать яркие рекламные проспекты, принесенные Бурцевой. Новый звонок в дверь оторвал ее от журналов. Мила встала и поплелась в прихожую. На пороге стоял бывший муж.

«Вот и провела мирный вечерок с уютными посиделками перед головидом», – подумала Мила и криво улыбнулась. Спохватившись, как бы эта улыбка не была истолкована превратно, она изобразила полнейшее безразличие.

– Войти можно? – поинтересовался Дэн, нахмурив рыжие брови.

Мила посторонилась.

– Зачем пришел? – спросила она.

– Взять кое-что, – буркнул Дэн, топая в грязной обуви по недавно вымытому полу. Бывший муж в свою бытность мужем настоящим имел пренеприятную и, как выяснилось, совершенно неистребимую привычку: срезая путь, проходить к дому через сад.

Выскочил маленький робот-уборщик и нервно засуетился, наводя порядок. Устаревший механизм не справлялся. Мила давно собиралась его заменить, но все как-то руки не доходили. Она бы никогда не созналась в том, что привязана к механическому малышу, который сновал по дому в ее бытность девочкой. Иной раз она с ним даже разговаривала, как в детстве, ведь он был свидетелем стольких событий и знал дорогих ее сердцу людей.

Мила закусила губу, сдержав порыв высказать все, что думает по поводу наносимого ее порядку ущерба. Эту битву она проиграла, Дэн так и продолжал, несмотря на ее многочисленные увещевания, ходить по дому в уличной обуви. Мила сделала долгий выдох сквозь сложенные трубочкой губы, словно выпуская пар. Дэн оглянулся.

– Ах, да. Извини. – Он вернулся к входной двери и снял обувь.

– Очень своевременно, – пробурчала Мила, и ушла на кухню, прихватив пакет с выпечкой.

Экс-муж долго рылся в гостиной, наверняка разыскивая что-то архиважное, без чего просто не мог заснуть сегодня ночью. Устав прислушиваться и удержав себя от попытки подсмотреть, Мила заварила зеленый чай с жасмином и подогрела выпечку. Через некоторое время появился Дэн.

– Пришел на запах, – сказал он и улыбнулся немного виновато.

Мила поставила еще одну чашку и налила чай. Мельком она взглянула на коротко стриженные волосы бывшего мужа. Он оставался предан стилю прошлого десятилетия; единственное, что иногда менялось в его прическе – форма баков. Трехдневная щетина, поджатые губы, нагловатый прищур зеленых глаз – все как у его любимого исполнителя астроника. «Ну, хоть чему-то он верен», – мысленно усмехнулась она.

Дэн присел за стол; он долго помешивал чай, ожидая, когда напиток остынет, исподлобья поглядывая на бывшую жену.