Страница 5 из 57
– Послушай, я все понимаю. Но как же мы, твои близкие? Оля, Кирюша, я, в конце концов? Ты не хочешь быть волшебницей, ладно. А если с нами что-нибудь, тьфу-тьфу, случится, как ты тогда нам поможешь? Кто же нам поможет, если не ты? Ты не имеешь права лишаться своего таланта! Иначе мы погибнем, и…
Он замолчал.
– Договаривай, – тихо произнесла Вера. – Ты хотел сказать, что виновата в этом буду я. Ну так вот, для тебя, для дочки и зятя я уж как-нибудь постараюсь. А все остальные пусть дадут мне отдохнуть от их проблем.
Тогда Андрей начал применять другие приемы, с его точки зрения эффективные. Он выждал пару дней, потом бодро сказал:
– Да не парься ты, это жизнь! Не кисни, ведь весна на дворе. Давай съездим куда-то, что ли, на природу. А?
– Не хочу на природу.
Как всякий мужчина, Андрей был упрям и продолжал свои попытки. Однажды вечером он принес Верин любимый «Пражский» торт, заварил чай. Она вяло поковыряла ложечкой кусочек торта, ей в эту минуту не хотелось сладкого.
– Вот допьем, – бодро сказал Андрей, – и давай в кино сходим. Как раз вышла новая комедия. Тебе пора развлечься, я считаю.
– Нет! – резко ответила Вера и тут же понизила голос. – Не хочется, спасибо.
Двинятин обиженно насупился, подергал себя за ус.
– Ну, зайчонок, сколько можно киснуть? Я тебя утешаю, вот, тортика принес, стараюсь для тебя… А ты меня не понимаешь.
Вера изумилась:
– Я?! Это ты меня не понимаешь! В кино зовешь, когда у меня такое настроение… Комедии мне только не хватало! Что с тобой?
Вере и так было не по себе, а от того, что Андрей неуклюже пытался ее своим бодрячеством утешить, становилось еще тоскливее. Он совершенно не понимал, что у нее на душе, и от этого отдалялся все больше… Она прекрасно видела его растерянность, но помогать не собиралась. Вера и сама не знала, как ей быть. Внезапно она почувствовала острый приступ одиночества – такого одиночества, когда вокруг тебя множество людей и общения с ними вполне, казалось бы, достаточно для радости. Но никто ее не понимал полностью, до самого дна, и у нее создавалось впечатление, что она парит где-то в космосе и за тысячи световых лет нет ни одной родной души. И вовсе не потому, что она высшее существо, боже упаси. Просто никто не в состоянии влезть в ее шкуру и понять, каково это – расплачиваться проблемами со здоровьем за свои умения. За предчувствие опасности, «чтение» людей по голосу и лицу. Но главное – за те неприятности, которые сгущаются и скопом приходят, наваливаются на Веру во время очередного ее «расследования», помощи человеку в его жизненной проблеме.
Шло время, непонимание между Верой и Андреем не исчезало, и все чаще она задумывалась о том, что просто хочет быть нормальной женщиной. Не видеть, не слышать, не ощущать лишнего. Избавиться от своего «слуховидения». Она постепенно даже научилась намеренно отключать свою гиперчувствительность, но получалось у нее это далеко не всегда и слабо. Потому что совесть не уберешь, милосердие не отключишь и особенно сочувствие не выключишь – нету такой кнопки…
Андрей не унимался.
– Поехали в музей, – настаивал он. – Искусством лечиться. На выставку сходим, я слышал, привезли какие-то механизмы самого Леонардо да Винчи. Ну давай, возьми себя в руки!
Ей хотелось растерзать его за такие советы. Она даже испугалась: никогда не испытывала таких яростных чувств к любимому человеку. Хотя… Наверное, как раз к нему и естественно их испытывать. Как психолог, она давно была знакома с правилом: если вам хочется кого-то задушить, дать по голове, уничтожить и больше никогда не видеть – значит, скорее всего, перед вами близкий человек. А если любимое существо вас не раздражает год за годом – то, наверное, вы собака…
2
Убийство в торговом центре
В царстве магазинов и бутиков нового торгового центра «Елисеев» все сияло и сверкало. К торжественному открытию приготовили супервитрину для молодоженов и просто влюбленных модников. Оформление впечатляло: атласные сердца, букеты искусственных орхидей всех оттенков красного и сиреневого, гирлянды шаров, коробки конфет, гроздья бижутерии. И открытие, которое состоялось вчера, прошло с пафосом и стечением толп народа.
А сегодня «Елисеев» начал работу в обычном режиме. Посетители погружались в звуки-отражения от высоких стеклянных потолков. Звучал постоянный шум, похожий на прибой: это сливались разговоры, шарканье ног и музыка. Людей было много, свободные от работы киевляне повалили в новый торговый центр, зная по опыту: будут какие-нибудь скидки. Многие пришли специально для того, чтобы поглядеть на оформление той самой витрины с атласными сердцами. Посреди ее сияющего великолепия возвышалась кукла в рост человека. Это была героиня сказки «Золушка»: вся в кружевах и тонкой вышивке, на золотистых волосах устроилась дивная сияющая корона, состоящая из камней «Сваровски». Казалось, она усыпана настоящими бриллиантами. В руке кукла держала хрустальную туфельку, надо полагать – ту самую, забытую на балу, по которой ее непременно отыщет принц. Фарфоровое личико куклы было мастерски расписано: яркий румянец на щечках, огромные карие глаза и длиннющие ресницы, соболиные брови, пухлые губки…
Все это вызывало любопытство, люди с интересом поглядывали на красавицу куклу, толпились у стекла и не спешили проходить дальше. Только продавщица бутика, где царила кукла, на нее не смотрела: слишком уж надоела. Все на нее пялятся, а купить хоть что-нибудь не спешат. Так что девушка сидела без дела и скучала, окруженная пышным великолепием.
Магазинчик напротив торговал ювелирными изделиями из золота и серебра. Там тоже торговля шла не бойко, а была практически на нуле, но продавщица не унывала. Она быстро познакомилась с соседкой.
– Наташа, – зашла она в очередной раз, – присмотри, пожалуйста, за моим хозяйством, я кофе пойду попью в кулинарном отделе.
– Ладно, Света. – Наташа отложила книгу.
– Тебе принести кофе?
– Нет, спасибо. Разве что пару булочек с корицей.
Света бодро убежала, теперь ее не будет минут пятнадцать. Она не спешит со своим кофе и, в общем, правильно делает. Никому не нужны ее золотые цепочки и серебряные кулоны, этого добра на каждом углу полно. Правда, и Наташины товары не пользуются особым спросом, но тут хоть кукла привлекает внимание, и посетители заходят, изредка покупают какую-нибудь мелочь.
Пришла Светлана, принесла булочек.
– На, губи свою талию, – насмешливо сказала она. Взглянула на куклу, вздохнула: – Вот ведь какая красавица! Мне бы такую.
– Зачем? Что с ней делать?
– Ну… Не знаю. Просто очень красивая.
Ближе к обеду Света снова зашла, Наташа подняла голову от книги – она читала детектив в мягкой обложке.
– Что, Свет? Опять кофе?
– Нет, я его уже не могу…
– А чего тебе?
Светлана посмотрела на куклу Золушку и замялась.
– Тебе не кажется, что эта красавица немного покосилась? – спросила она.
Наташа присмотрелась, пожала плечами.
– Вроде нет… Разве что ваза с орхидеями… Да, точно. Это ваза наклонилась по отношению к кукле, и поэтому кажется. Сейчас залезу в витрину, поправлю.
– Погоди! – воскликнула Света. – Хотя нет, извини, поправляй, если надо.
Наташа удивилась.
– Что с тобой?
Продавщица ювелирного бутика смутилась.
– Эта кукла на меня странно действует, – призналась она. – Целый день сегодня смотрю на нее, и мне не по себе. Она зловещая какая-то.
– Глупости, – заявила Наташа, откладывая книгу и подходя к витрине. – Обычная кукла, только очень большая. Ты на нее поменьше смотри!
Света стояла и наблюдала, как ее соседка осторожно шагнула в витрину и приблизилась к вазе с орхидеями, стараясь не задеть куклу. Потом Света тихо сказала:
– И вообще, она сегодня немного не такая, как вчера. Может, мне кажется, но выражение лица изменилось.
Наташа в этот момент поправляла вазу с орхидеями. Услышав, что сказала Света, она повернулась к ней, чтобы снова повторить: глупости, дескать, как это может у куклы измениться выражение лица?… И нечаянно задела Золушку. Кукла покачнулась, Наташа придержала ее свободной рукой. Но кукла продолжала наклоняться, почему-то оказавшись тяжелой, как шкаф. Девушка не смогла ее удержать, и красавица Золушка рухнула набок, сминая свои кружева и соседние с ней коробки.