Страница 119 из 161
- А где был тот создатель, когда нас... - яростно начал Лжец и осекся.
- Значит, это крест?
- Да!!!
- Ты отдал осколок человеку? - голос Ейщарова почти превратился в шепот, и рассудительность, обрамленная некой дурашливостью, напрочь из него исчезла, а вместо них появилось что-то болезненное. - Отдал обычному человеку... Старушка, говоришь? Ты понимаешь, что теперь может стать с этой старушкой?
- А что, что такого... - как-то по-детски оправдывающеся забормотал Лжец. - Ничего не будет. К тому же, он не самостоятелен, я слил его с вещью...
- Ты идиот, если полагаешь, что договорился с ним! Ни с целым, ни с осколком так же невозможно договориться, как и с тобой... по разным, правда, причинам. Он был с тобой, пока это было ему удобно. Теперь ему нужна свобода. И ты ему ее дал.
- Я...
- Он сделал то, что ты хотел... делал какое-то время, но, думаю, теперь он займется своими делами. Ты помнишь, что нужно зеркалам, помнишь?! Ты помнишь, что они могут?!
- Он не управлял мной! - заорал Лжец. - Я управлял им! Я умел его сдерживать! Это же просто накопитель! Почти как батарейка! Он...
- Теперь уж не поймешь, что, да почему. Теперь уже поздно, - Ейщаров хмыкнул. - А ведь это никогда не приходило мне в голову. Я даже почти смог забыть про них... Да, вижу, он немало тебе дал. И от тебя, видимо, получил достаточно.
- У тебя кровь идет, - очень медленно произнес Лжец, делая шаг вперед. В этот момент человек, доставший телефон, быстро нажал пару кнопок, поднес телефон к уху и как-то плаксиво заговорил в трубку:
- Где ты?! Как же - дома! Я же слышу - музло фонит! Ты где опять, паскуда, шляешься?!
Другой его коллега, разглядывавший березы, одновременно с этим просто повернулся и пошел прочь, тогда как третий, до сей поры невидимый, шагнул из-за угла станции и раздраженно пихнул одного из стоящих.
- Так что за те три сотни?! Ты думаешь, я тебе их подарил, что ли?!
- Не может этого быть! - Лжец затряс головой, точно человек, который отчаянно пытается не заснуть. - Впрочем, ты все равно не сможешь этой информацией воспо... Эй, эй, ты! Посмотри, что это?! Что у него на ухе?!
Ейщаров чуть повернул голову, и Шталь увидела на его правом ухе самую обыкновенную телефонную гарнитурку, хотя была готова поклясться, что до этого момента там ничего не было. Подбежавший к нему один из обыскивавших сорвал ее и услужливо отнес в заросли возле руин.
- Ты же его проверял! - заорали оттуда. - Как ты его проверял?!
- Да этого не было, клянусь! Я не знаю, как...
- Похоже, - сочувственно произнес Ейщаров, сильно пошатнувшись и чуть не потеряв равновесие, - выясняется, что лгать умеешь не только ты. Приборчики не всегда работают. Щупать надо было.
Иллюзия, поняла Шталь. Говорил, да еще и держал иллюзию. Теперь все, силы кончились, и гарнитурка стала видимой.
- Ну, без телефона-то от нее толку нет, - заверил проверявший и зашвырнул гарнитурку в реку, потом посмотрел на Ейщарова. - Или есть?
- Ну, - тот развел руками, - я в этих штуках не разбираюсь.
Конечно, от нее есть толк! Эша в этом не сомневалась. Ейщаров сказал, что никто не умеет говорить с телефонами, но что если кто-то умел говорить с ними раньше? Или эта вещь вообще не имеет отношения к телефонам? Творение кого-то из младших Компьютерщиков. Или погибшего старшего. А может, и просто обычный передатчик. Она попыталась вспомнить, кого не хватало в вестибюле, когда Ейщаров уезжал, но не смогла. А ведь наверняка кого-то не было. Кто-то слушал их разговор. Кто-то в городе теперь все знает! Лжец, вопреки своему прозвищу, не смог солгать. Крест. И прилагающаяся к нему кроткая, престарелая уличная проповедница. Эша видела таких на улицах сотни раз. Раздают листовки, буклетики, трясут копилками и разговаривают голосом настойчивым и в то же время мягким, как вата.
Уважаемый Олег Георгиевич!
Вот это да! А теперь давайте поедем, пожалуйста, домой! Каков план отступления?
Эша Шталь.
Но Ейщаров стоял все так же, болезненно скособочившись вправо, и не суетился Лжец, обнаруживший, что в их сторону стремительно движутся все Говорящие в полном составе, никто с победным криком не выпрыгивал из кустов и не обрушивался вниз с внезапно появившихся вертолетов. И тут Шталь окончательно поняла - Олег Георгиевич с самого начала оставил себе билет только в один конец. Возвращаться он не собирался, изначально понимая, что сделать это в одиночку без новых жертв невозможно. В зарослях возле стены громко зашуршало, и Шталь сжала зубы, сдавив пальцами ручку паранга, который уже откровенно подпрыгивал в ладони.
хочу, хочу, хочу, ну скорей же, скорей, как же я хочу...
- А как же девчонка? - вдруг почти с детским любопытством спросил Лжец, и Шталь наконец-то увидела отделившуюся от ивняка темную фигуру, которая, впрочем, пока оставалась в тени, и ее лица все так же не было видно. - Почему с вами девчонка? Почему не убили ее? Что теперь не так с девчонкой?
- Почем мне знать? - Ейщаров вернулся к первоначальному скучающему тону. - С девчонками всегда что-нибудь да не так.
- Ты мне не скажешь, - констатировал Лжец. - Что ж, тогда все. Убейте его.
К той секунде, когда существо во тьме возле зарослей - Шталь уже считала, что определение "существо" Лжецу подходит гораздо больше, чем определение "человек" - начало произносить свою последнюю фразу, она так и не придумала ничего путного. Ей ни разу не доводилось стрелять в кого-либо - ей вообще ни разу не доводилось стрелять, и даже если сейчас она, выстрелив, каким-то чудом попадет, или, даже убьет кого-нибудь, это не изменит ничего. Ну, убьет она, допустим, одного, может и двоих, а остальные тут же ее изрешетят, и Ейщарова все равно застрелят. Поэтому Эша, не в силах больше сидеть в зрительном зале, попросту поднялась и вышла из ивняка. Она не стала стремительно из него выскакивать - у собравшихся здесь должна быть хорошая реакция, и, совершив подобное действие, Эша почти наверняка будет пристрелена еще в прыжке. Нет, прыжки здесь были неприемлемы. Поэтому явление Шталь на сцену произошло плавно и медленно. Просто неторопливо выбрела из ивняка насквозь мокрая девица в майке и шортах, держа перед собой паранг, словно букет незабудок, а рука с пистолетом и вовсе болталась где-то у бедра. Девица выступила на полянку между человеком, который говорил по телефону, и его коллегой, и приветливо сказала:
- Добрый вечер.
Поступок был идиотским и автоматически приравнивался к самоубийству, но расчет оказался правильным. В нее никто не выстрелил. Во всяком случае пока. Слишком безобидно она появилась и, несмотря на оружие в обеих руках, слишком уж жалкий у нее был вид, и Эша сразу же ощутила окутавшее ее холодное, презрительное удивление. И, пожалуй, самым удивленным было обратившееся к ней лицо Ейщарова. Впрочем, из его глаз удивление исчезло так же стремительно, как и появилось - они почти сразу же стали бешеными. С этими глазами, взъерошенными волосами и кровью, размазанной по нижней части лица, Олег Георгиевич походил на человека, только что выметнувшегося из самой гущи масштабной драки и собирающегося сию же секунду вернуться обратно. Он шевельнул губами, но не издал ни звука. Несмотря на то, что в любую секунду могла наступить предельно трагическая развязка, видеть его потрясенным Эше было приятно.
- Ты мне солгал! - прорычали из тьмы.
- Он вам не лгал! - возмутилась Шталь, отчаянно стараясь не смотреть на пистолеты вокруг. - Он не знал, что мы сюда приедем.
- Мы? - переспросил кто-то, и круг слегка пришел в движение - завертелись головы, кто-то скользнул в заросли, откуда появилась Эша. Лжец сухо засмеялся.
- Спокойно, она врет. Она одна. Так это снова ты?..
- Ой, - почти радостно воскликнула Эша. - Кого я не вижу!