Проклятая война

— Вы считаете, что мы прошли весь это путь только для того, чтобы сдохнуть? — с горькой иронией спросила Рут. — По-вашему, самоубийственная миссия — наш единственный выбор?

Однако Эрнандеса было не обмануть напускным сарказмом.

— Я знаю, что вы испытываете сильное чувство вины, — сказал он. — А вашим друзьям не обязательно было знать, что вы делаете.

Презрение Рут сменилось неуверенностью, и она тут же кинулась за помощью к Кэму.

— Это неправда, — сказала Рут, протягивая ему руку.

— Я знаю, — ответил Кэм, накрывая ее ладонь своей.

У нее за спиной приподнялась на локте Дебра и укоризненно взглянула на Эрнандеса. Второй рукой подруга приобняла Рут за талию. Это было трогательно. Ученая знала, что никогда не забудет их преданность — тем более, что у нее все еще оставался один секрет.

— Я пришла помочь вам.

Голос Рут звенел от слез.

— Я пришла, чтобы всем помочь, — сказала она Эрнандесу, и тот медленно кивнул, уставившись в темноту.

— Прошу прощения. Мне надо было убедиться.

— Вы… Но мы не…

— Извините.

Он нерешительно поднял руку, словно для того, чтобы тоже прикоснуться к Рут и стать частью маленькой цепи, связавшей ее с Кэмом и Деброй. Рут хотелось, чтобы он это сделал, — но рука Эрнандеса опустилась.

— В первую очередь я отвечаю за своих людей, — проговорил он. — А ваши записки пугают.

— Да.

Секунду они помолчали, прислушиваясь к беспокойному шуму в палатке. Раненые солдаты непрерывно ворочались — замерзшие и одинокие, несмотря на то, что пребывали в общем кошмаре.

— Вы не должны мешать ей, — сказала Дебра. — Рут — наш лучший шанс.

— Посмотрим.

Эрнандес встал, но Рут потянулась к нему.

— Подождите. Пожалуйста.

— У меня слишком много дел.

— Я не хочу, чтобы вы так уходили, — откровенно сказала она. — Пожалуйста. Только пара минут.

— Хорошо.

Эрнандес снова сел. Рут лихорадочно думала, с чего бы начать разговор. Ей хотелось сказать генералу что-то приятное.

— Не хотите супу? — спросила она.

— Нет. Это для вас.

Но ей надо было узнать так много, а времени, как всегда, не хватало.

— Мы думали, что вы были в Лидвилле, когда взорвалась бомба, — начала Рут.

Эрнандес кивнул.

— Я там был.

Его рота выжила лишь благодаря окружавшим столицу горам. Вражеский самолет, должно быть, спустился намного ниже этих четырехтысячников, прежде чем взорвать свой смертоносный груз. Высокое кольцо Скалистых Гор сыграло роль котловины, отразившей взрыв внутрь. Разведка США оценила его мощность в шестьдесят мегатонн. Оружие Судного дня.

Не было никакого смысла грузить в самолет столько боеголовок, но русские опасались, что их развернут или собьют. При взрыве такой мощности в атмосфере они сумели бы сровнять город с землей на расстоянии в восемьдесят километров или серьезно повредить в радиусе ста шестидесяти.

Эрнандесу повезло, что они подобрались так близко. Видео с самолетов и спутников показывало, что в эпицентре остался один шлак. В долине не уцелело ни единого следа человеческой деятельности. Сама земля изменилась до неузнаваемости. Неизвестно, сколько почвы и скальных пород испарилось. Остальное расплавилось. Образовавшийся там жутковатый, плоский ландшафт был утыкан скошенными набок холмами и дюнами. Это выглядело так, словно кто-то обрушил с неба невероятный поток расплавленной стали. Эффект получился неравномерный. Ударная волна теркой прошлась по каждой выбоине и ущелью. Именно это спасло Дебру. Взрыв словно подпрыгивал, расплескивался в стороны и скакал по горам, уничтожая одни долины и щадя другие.

Эрнандес был на южном склоне, закрытом от вспышки. Многочисленные хребты и горные цепи, отделявшие позиции его роты от Лидвилла, отразили самую опасную часть ударной волны. Но несмотря на это, они едва спаслись. Взрыв так сильно тряхнул горы, что многие блиндажи захлопнулись, как руки, сжавшиеся в кулак. В эти первые бесконечно долгие секунды у него погибло пять человек. Семнадцать было ранено. День превратился в ночь. А затем на них обрушилась буря, неся с собой удушливый жар и пыль.

Солдаты кинулись вниз, бросив все, кроме своих раненых. Людей страшила техночума, но они знали, что задохнутся, если останутся там. Позже стало понятно, что атмосферное давление упало на территории в десятки квадратных километров — ядерный взрыв всосал воздух в титанический раскаленный столб. Хотя бы в этом им повезло. Район временно очистился от чумы. Добравшись до подножия горы, они смогли двинуться по 24-й трассе, бегом по плавящемуся асфальту. Затем ядерный гриб схлопнулся, засыпав их пеплом и окутав невидимым жаром.

Эрнандес был болен, как и многие из его солдат, что облегчало китайцам продвижение на север. Из американских частей отряд Эрнандеса оказался ближе всего к эпицентру взрыва, и почти треть его подверглась облучению. Это подорвало их боеспособность. Они не могли пойти в контратаку для поддержки оборонительных линий, и китайские генералы это знали. Китайцы продолжали быстрым маршем двигаться мимо опорных точек американцев, оставляя уязвимыми свои пути снабжения, — но они готовы были пойти на этот риск ради захвата новых территорий.

Армия центрального Колорадо попала в окружение. Вскоре враг должен был усилить передовые части на трассе 70 и с трех сторон двинуться на Аспен-Вэлли. В штате оставались и другие поселения американцев, но всем им, не считая Гранд-Лейк, не хватало обороноспособной армии.

Баланс сил должен был определиться здесь. Именно поэтому китайцы решились пойти на риск. Кроме прочего, они зависели от запасов горючего, еды и техники. Каждый захваченный городишко помогал захватчиком, а ВВС США становилось все труднее распылять свои силы. Цели, находящиеся на большом расстоянии друг от друга, было трудней поразить, и это давало противникам больше времени, чтобы прикрыть друг друга. Но Рут приходило в голову, что у китайцев есть и другая причина так активно прорываться на этом участке. Как и она, противники надеялись нащупать след развивавшихся в Лидвилле нанотехнологий.

Вероятно, они уже нашли кое-что в трупах убитых американцев. Время от времени они могли брать пленных. Вполне возможно даже, что США передали наночастицы китайцам с пулями и снарядами. Каждый раз, когда солдат заряжал орудие, каждый раз, когда техники пополняли боезапас истребителей, на всем оставались частицы их кожи, пота и выдыхаемого воздуха.

Рут понятия не имела, успели ли китайские исследователи опередить ее или уже сами создали новые виды нанооружия.

Если китайцы возьмут в клещи аспенскую группировку, если Гранд-Лейк решит, что это последняя возможность загнать врагов в мешок, прежде чем они устремятся к новой столице, неизвестно, на какие меры пойдет администрация Шога. «Снежный ком» был бы простым решением проблемы. Защититься от него невозможно, а после первой цепной реакции местность очистится от наночастиц.

— Команды разработчиков нанооружия старались… — начала она, но потом сообразила, что таким образом пытается снять с себя вину. Как будто все осталось в прошлом.

— Я слышал об этом, — ответил Эрнандес. — Не думаю, что Лидвилл поделился с кем-то этой технологией.

Он хотел помочь ей. Он думал, что «снежный ком» навеки исчез. На секунду Рут потеряла дар речи, охваченная смущением и отвращением к себе. Его бойцы спасли ее, а в награду…

— «Снежный ком» есть сейчас у Гранд-Лейк, — сказала она. — Я сконструировала его.

Темные глаза смотрели на нее из мрака.

— Я не знала, что еще можно сделать, — пробормотала Рут.

Кэм охнул:

— Господи Иисусе!

Рут ему не сказала. И как бы он помешал? В то время это казалось верным решением. Она считала, что дает своей стране новое мощное средство сдерживания, — и это не изменилось, но теперь все бойцы на передовой подвергались опасности.

Эрнандес отвернулся от нее и крепче сжал пальцами край койки. Вид у генерала был такой, словно он сейчас потеряет сознание. Он понял. Рут видела это по его посеревшему лицу. Эрнандес был тактиком и во время гражданской войны не раз наблюдал, как американцы обращают оружие друг против друга.