Страница 34 из 78
Лидвилл должен понимать, как просто их купить. Эрнандес снова оглянулся на Гилбрайда, пока они блуждали среди бесконечных скальных обломков.
«Спасибо тебе», — подумал майор.
Он знал, что сержантам приходится еще тяжелее, чем ему. Дело не только в физических усилиях, затраченных на переходы по горам, но и в том, что им приходилось бороться со смутой в собственных взводах. Психологическая война. Простого выхода не было.
Да Эрнандес пока и не собирался никуда уходить. Основной расклад оставался прежним. Лидвилл больше других готов к разработке нановакцины, так что майор хотел остаться здесь и защищать город. Его смущало лишь решение командования придержать вакцину для своих. Заключить мир можно, только поделившись лекарством с другими — не просто с жителями североамериканского континента, но и остальных стран.
Эрнандес понял это очень поздно. И не гордился собой. Слишком легко было соглашаться, пока он входил во внутренний круг. Правда заключалась в том, что и на нем лежала часть вины… Да, майор собирался остаться и защищать город, но мысленно уже взбунтовался.
Эрнандес не сомневался, что, потратив достаточно времени и усилий, он смог бы убедить большинство полевых командиров присоединиться к нему. В конце концов, ему бы выпала возможность лично отчитаться перед начальством, прихватив с собой Гилбрайда и отряд специально отобранных бойцов; возможность взять в плен или убить большую часть командования и затем закрепить успех с помощью тех самых войск, которые они расставили вокруг Лидвилла.
Но времени у него не было. Эрнандес вынырнул из неглубокой и неуютной дремы в ледяной, зеленый свет дня — это лучи утреннего солнца пробивались сквозь ткань командирской палатки.
Его трясла за руку Люси Маккей.
— Сэр!
— Где…
Он услышал рев истребителей.
— Сбейте их ракетами прямо сейчас, до того как…
Вой двигателей раздавался вдалеке от их горы и быстро затихал. Эрнандес вскочил на ноги, хватая на ходу ботинки и куртку. Рядом заворочались людские тела — это Андерсон и Ванг выпутывались из спальников.
Маккей дико смотрела на него, откинув капюшон. На ее скулах пылал румянец.
— Там четверка F-35, сэр, — выдохнула она. — Наших. Похоже, они летят на восток.
— Что насчет вертолетов из Нью-Мексико?
— Командование ничего не передавало по рации.
Он выбрался наружу. Маккей по-прежнему суетилась рядом. Она протянула майору бинокль, лучший из тех, что у них был: «Кэнон» 18x50 со стабилизацией изображения. Эрнандес кивнул в знак благодарности, хотя смотреть было не на что. Истребители пролетели к северу от горы. Небо к югу на первый взгляд тоже казалось пустынным. С ночи тучи рассеялись. Майор вгляделся в длинные косые лучи желтого света.
Маккей все еще дергалась, и Эрнандес приказал:
— Оставайся на связи. Не вызывай их. Просто дежурь у рации и позови меня, как только что-то станет известно.
— Есть, сэр.
Он прошел мимо Ванга, замершего у 50-миллиметрового орудия, мимо Бликера и Андерсона с ракетной установкой. Бликер выглядел спокойным, но обожженное солнцем лицо Андерсона подрагивало от напряжения, и Эрнандес сказал:
— Отличная работа, морпех.
Каждая тревога изматывала их все больше. Когда истребители ревели посреди ночи, люди паниковали, одновременно пытаясь как можно быстрей выбраться наружу и нацепить побольше одежды. Четверо бойцов потеряли кожу на пальцах, схватившись за оружие голыми руками. Одна женщина разбила колено, споткнувшись и грохнувшись в темноте. Но им надо было реагировать. Невозможно знать, защищается Лидвилл или нападает, и смерть грозила им самим.
Эрнандес выбрался из окопа, перешагнув через каменную стенку. На холме раздавались крики. Подняв бинокль к глазам, он обвел взглядом бункеры 4, 5 и 2.
Лоури стоял на откосе второго бункера и орал на кого-то внутри. Затем сержант поднял собственный бинокль. Эрнандес вскинул кулак, а затем показал открытую ладонь, как регулировщик движения.
«Оставайтесь в боеготовности».
Лоури повторил его жест, после чего развернулся и передал команду бункерам 3 и 6, которые располагались вне поля зрения Эрнандеса. Это было нелепо, но им выдали всего одно гражданское переговорное устройство и восемь запасных батареек. Им приходилось переговариваться жестами или посылать вестовых.
Эрнандес рад был видеть, что его люди по-прежнему готовы к бою — нервничают, но сохраняют готовность. Теперь он разобрал несколько слов из тех воплей, что доносились со стороны второго бункера.
«Заткнись! Замолчи, чтобы я мог…»
Они пытались заткнуть друг друга, чтобы услышать шум вертолетов. Смешно до слез. Вместо радара у них было всего два бинокля, собственные глаза и изломанный ландшафт вокруг. Горы хорошо передавали звук, но также и искажали его — по склонам до сих пор носилось эхо глухого рева реактивных двигателей. Эрнандес оглядел черные каменные складки, чередующиеся со снегом и участками голой земли. Хмурое небо. Больше ничего.
Сорок минут спустя майор отменил боевую тревогу, а заодно отозвал двух часовых и сам занял их место. Он мог оставить их на посту, но это была дерьмовая работенка, лишавшая горячего кофе и еды. Прерогатива лидера.
Эрнандес вскарабкался на каменную седловину, венчавшую гору. Он прихватил бинокль и переговорное устройство, надеясь понять, что происходит, по движению в долине вокруг Лидвилла. Вместо этого что-то двигалось далеко на востоке — транспортник в сопровождении единственного истребителя.
С такого расстояния даже более крупный C-17 казался всего лишь точкой, однако майор узнал его по очертаниям корпуса и скорости.
«Наверняка один из наших», — подумал он, потому что навстречу не вылетело звено истребителей. И все же появление транспортника было неожиданным. Самолеты никогда не возникали со стороны равнин Среднего Запада, потому что там не осталось ничего живого.
Нажав на кнопку передачи, майор сказал: «Маккей, свяжись с центром и попроси указаний. Я вижу С-17 и F-35, приближающиеся с востока. Скажи им, что мы ждем в полной боевой готовности. Запроси разрешение открыть огонь».
Рация протрещала: «Есть, сэр».
Вообще-то, у Эрнандеса не было ни малейшего шанса сбить самолеты. По его прикидке, до них было километров сорок, хотя если самолеты продолжат путь к Лидвиллу, расстояние могло сократиться до тридцати. Даже если он задействует ракетную установку, максимальная дальность поражения ракет «Стингер» класса «земля-воздух» — пять километров.
И все же он знал, что запрос на открытие огня не останется без ответа.
Ответ пришел меньше чем через минуту. Рация снова зашипела и проговорила голосом Маккей: «Не стрелять. Не стрелять. Командование сообщило, что это эмиссар русских, сэр. Он на нашей стороне. Похоже, у них были какие-то неприятности с мятежниками над Средним Западом, поэтому наши самолеты вылетели им навстречу».
«Хорошо. Спасибо».
Значит, другие истребители формировали защитную линию дальше к северу. На мгновение Эрнандес посочувствовал пилотам. Если их подстрелят, катапультироваться будет некуда. Даже когда все шло нормально, они плясали на канате над смертоносным, безжизненным миром. В кои-то веки он был рад тому, что сидит на этой горе.
Два самолета прошли над Скалистыми Горами. С-17 начал заходить на посадку, в то время как сопровождавший его истребитель умчался вперед. Отсюда Эрнандес не мог разглядеть болотистую равнину к северу от Лидвилла, но он повидал достаточно, чтобы знать: длинное шоссе превратилась в одну из главных посадочных полос для местных ВВС. Похоже, командование Лидвилла направляло С-17 туда, вместо того чтобы использовать короткую полосу окружного аэропорта к югу от города.
Внезапно транспортник резко потерял высоту, и Эрнандес прижался к промороженной земле. Затем самолет снова выровнялся, как будто кто-то перехватил управление. Он неуверенно кружился, покачиваясь то вправо, то влево, как птица, только что открывшая глаза. Теперь он летел совершенно по-другому. Поглядев на сумасшедшее пике и эти новые кульбиты, Эрнандес уже не сомневался, что в кабине другой пилот, — и самым существенным доказательством было то, что курс самолета изменился. С-17 направился к городу.