Проект «венера»

Через несколько минут тишины на связь вышел командир русской штурмовой группы и усталым голосом отдал распоряжение о стыковке. Ясное дело, при этом была сказана кодовая фраза, показывавшая, что всё в порядке.

— Сообщаю всем интересующимся, — сказал по громкой связи Алексей (при этом оба клирика дёрнулись, как будто им шило в зад воткнули), — что станция взята под контроль и нас просят пройти к стыковочным узлам.

Клирики не знали — то ли радоваться, то ли печалиться.

На самом деле всё для них только начиналось.

Алексея сильно удивило то обстоятельство, что стыковочные узлы станции были такими же стандартными, как и везде. Он почему-то подсознательно считал, что двести лет назад эти самые стандарты были другими, а значит, и сами узлы должны были бы быть какими-то иными. И он очень удивился, когда его корабль направили не на стыковочный узел абордажного модуля, вцепившегося в глухую стену станции, а прямо на её родные.

Потом, по здравому рассуждению он понял, что преемственность конструкций должна была сохраняться и если что-то было доведено до своего совершенства, то незачем было его менять — так оно и дошло до наших дней.

Да с другой-то стороны — кто мешал нашедшим станцию Специалистам Дома Блэр, за то самое время, когда они здесь сидели просто не поменять их на стандартные?

Чем-то эта станция Первых Изменённых, напоминала «Звёздочку». Только уменьшенную в несколько сот раз. Особенно в длину. Та же зона невесомости от причальных блоков. Те же длинные коридоры, ведущие к вращающейся части с искусственной гравитацией. Отличие от «Звёздочки» было в том, что в виду близости пути, по зоне невесомости не курсировали скоростные вагончики. По коридорам вдоль оси станции перемещались просто своим ходом.

И уже здесь, в зоне невесомости Алексей словил-таки первый «гостинец», напомнивший ему о только что закончившемся бое. Он спокойно, подбадривая инспекторов СИ, трясущимися руками хватающихся за поручни и не желавших передвигаться быстрее, вдруг почувствовал на лице что-то холодное и липкое. Машинально смахнув это с лица, он также чисто случайно глянул на ладонь. Ладонь была в крови.

— Вы поранились?! — глупо воскликнул Гонт.

— Нет, это тут летало… Шарик крови. — Глядя на ладонь, сконфужено сказал Алексей. Заметив это, клирики стали как вкопанные, мёртвой хваткой вцепившись в поручни.

— И что это вас, уважаемые, вид обыкновенной крови смутил? Ведь вы же Экзотов и Отступников чуть ли не каждый день казните! — насмешливо спросил их Алексей.

— Мы в казнях не участвуем. — С посеревшим лицом ответил Гертц.

— Ах вот оно что! Канцелярские крыски вы! — насмешливо протянул Гамаюн, оттирая гигиенической салфеткой кровяные полосы со своей физиономии.

— Красные кабинетные крыски! — ядовито заключил он, имея в виду цвет их сутан.

— Попрошу не оскорблять Служителей Господа! — тут же злобно рыкнул Гертц.

— Ну так идите, а не изображайте из себя трусливую монашку! — с презрительной улыбочкой подначил его Алексей и указал направление.

Сарказм подействовал. Превозмогая своё малодушие, священники решительно направились к лифтам.

В коридорах станции явственно витал запах сгоревшего пороха, палёной пластмассы пополам с запахом горелой органики. В некоторых переходах гарь даже висела сизой пеленой. Система вентиляции пока что со всем не управилась. Под ногами то там то здесь звенели стреляные гильзы, пол скользил и противно чавкал от разлитой крови. Кое-где на стенах были видны следы применения плазменных ружей. Но, как видно, ими не злоупотребляли, боясь сильно повредить переборки. Больше применялось обычное огнестрельное.

Трупы охранников из коридора уже успели убрать в холодильник, так что от них остались либо вот эти остаточные красные разливы, либо горелые контура со сплавившимися, обгорелыми клочьями пластмассы. Даже навскидку невозможно было определить — это остатки одежды или чего-то ещё. Просто горелые комья.

Алексей обернулся на журналистов. Михаил держался хорошо, но вот Гонту скоро понадобится помощь. Глаза круглые и зубы стучат. Аж за три метра до него слышно.

— И чё? — насмешливо спросил он у журналиста, — Не видел ни разу много человечьей крови?

Тот судорожно закивал.

— И правильно! Эт не стереобредятина, что у вас там сериалами называется. Эт реальность! И смерть тут реальная…

Если быть честным перед собой, то Алексею тоже было изрядно не по себе. И он топил вот этот свой поднимающийся страх и брезгливость подкалывая «благодарный объект» — журналиста «Евразии».

Навстречу попался Виталий Малик — командир русского отряда.

— Ну как? Нашли компромат? — с надеждой спросил Алексей.

— Ты не поверишь! — начал было Виталий невпопад и осёкся.

— Вот ни за что не поверишь, Лёха! — с обескураженным видом продолжил он после паузы и затряс головой. — Спасал людей на Меркурии — не боялся. Нырял в Венеру — тоже… А тут… Тут сам посмотри.

Он махнул рукой в сторону разломанной двери, тряхнул снова головой, будто что-то хотел отогнать такое, назойливое, но не мог и сделал шаг в сторону.

Алексей шагнул в проход и потащил за собой журналистов с клириками.

Сначала не было ничего особенного — какие-то лаборатории. Сразу же бросалось в глаза, то, что оборудование было самое дорогое и самое совершенное. К тому же этого оборудования было очень много — видно средств на комплектацию лабораторий не жалели.

А вот после…

После было нечто типа «склада образцов»… Или «виварий»?!

Зашедшие по инерции за ним журналисты и священники не сразу заметили из-за его спины, куда попали. Но когда разглядели…

Гонт с ужасом смотрел на «образцы» и на его лице было крупными буквами начертано, что он чувствовал. А чувствовал он что в ближайшие годы спокойно спать не сможет. А может и до самой смерти, ему будут сниться каждый из этих обитателей клеток. Меж тем Михаил, обладающий куда более крепкими нервами (не истерик ведь!) аккуратно обводил своими телекамерами каждую клетку. Особо он останавливался на пластиковых табличках с описаниями того, что же было сделано каждому из тех бедолаг, что сейчас пребывали в настолько плачевном состоянии.

В углу безудержно рвало главу Миссии Святейшей Инквизиции. Его напарник с бледным, как стенка лицом, с трясущимися коленками никак не мог заставить себя отлипнуть от стены и сделать шаг вперёд. Туда, куда вежливым приглашающим жестом указывал японский десантник. Видно, там ещё что-то было такое, что обязательно должны увидеть и Инквизиторы, и журналисты.

Возможно, что-то ещё более кошмарное.

Но, как ни странно, на душе у Алексея было светло и радостно. Он стоял посреди всех этих ужасов, с глупой улыбкой обозревая и блюющую Инквизицию, и трусящегося как осенний лист «евразийца», с каменным лицом снимающего всё подряд Михаила, а также по деловому снующих по «зверинцу» десантников.

Обведя эту картину взглядом, уткнулся в сопровождающего их невозмутимого самурая. Тот, увидев обратившего на него взор пилота, вежливо улыбнулся.

— Мы победили, — сказал Гамаюн ему. — Катастрофы уже не будет.

— Да, Гамаюн-доно! Истинно так! — подтвердил штурмовик и, кивнув, снова заулыбался. С некоторых пор, самураи принимали его за своего, поменяв традиционное слово-приставку в обращении к нему с «сан», на «доно».

Дальше было много суеты.

Пленный персонал станции и экипаж транспортника Блэр, засунули в гибернаторы. И как простые ящики штабелем сложили в одном из найденных пустовавшим складских помещений станции.

После, собрались в некоем подобии конференц-зала и командующий всей операцией, попутно поздравив всех, тут же перешёл к текущим задачам.

— Как вы знаете, на Земле назревает Кризис, — начал он. — Кризис рискует перерасти в новое издание Апокалипсиса. Та информация, что мы сейчас имеем, может эту катастрофу, если не отменить вовсе, но сильно задержать. Она даст козыри тем, кто это может сделать. А именно: Святейшей Инквизиции и тем Домам, которые остаются верными Конвенции. Это означает, что успешный захват Базы Блэр — лишь полдела. Нужно как можно быстрее доставить материалы и пленных на Землю. Доставить вместе с журналистами и присутствующими здесь Инспекторами СИ. Поэтому…