Страница 25 из 51
Экспедиция находилась в критическом состоянии. Начальник и его помощник были больны, в живых осталось всего четверо моряков, провизия была на исходе, а из‑за течи корпуса в трюме прибавлялось по дюйму (2,5 см) в час воды, и это при стоянке на якоре. Стало ясно, что необходимо возвращаться на материк. В судовом журнале Ф. Розмыслов не указал, что побудило его, выйдя из залива, поплыть вдоль побережья к югу. То ли сработала интуиция, то ли расчет, но, к счастью, проплыв к юго — юго- западу 25 миль, он усмотрел восточный вход в пролив, вошел в него и поплыл на запад.
8 августа ночью кочмара стала на якорь у устья р. Маточка. Главной заботой моряков в тот момент было обнаружить места течи. Разгрузив судно и уменьшив его осадку, они увидели по обе стороны форштевня несколько сквозных дыр, которые были законопачены, замазаны глиной и обшиты досками. Но как только кочмара снялась с якоря, стало ясно, «что наши глиняные пластыри водою размывает и течь делалась прежняя, от чего пришли в немалое починки оной отчаяние» [12, с. 81].
К счастью, в это время в пролив Маточкин Шар пришла поморская ладья с кемскими промышленниками, принадлежавшая крестьянину Водохлебову. Кормщики ее И. Лодынин и А. Ермолин уговорили Ф. Розмыслова перебраться со всеми моряками к ним на судно, «ибо уже на утлом судне чрез обширность моря пускаться не можно, которое и по закону приговорено, что можно получить самовольную смерть и назваться убийцами» [12, с. 81].
Экспедиционная кочмара была полностью разгружена и отведена в р. Чиракина. Оставшиеся в живых члены экспедиции перебрались на поморскую ладью, которая простояла в проливе до 25 августа, загружаясь охотничьими трофеями промышленников.
Уже через два дня после отплытия, пройдя 23 мили к югу от места якорной стоянки, ладья встретила довольно плотные льды, которые удалось, плывя различными курсами, форсировать за двое суток. 31 августа моряки увидели Семь островов, а 8 сентября благополучно прибыли в Архангельск.
Так закончилось смелое морское предприятие флотского офицера Ф. Розмыслова. Он первый произвел опись и измерил длину пролива Маточкин Шар, описал условия зимовки в бухте, расположенной в 19 милях к северу от восточного входа в пролив. Во время экспедиции Ф. Розмыслов и его команда проявили настойчивость, смелость и самоотверженность. Ф. Розмыслов скончался через два года после возвращения из трудной экспедиции на Новую Землю. Вероятнее всего, скорая кончина отважного моряка была связана с болезнью в результате тяжелой зимовки во время экспедиции.
Оценивая итоги экспедиции, нельзя не согласиться со словами прославленного российского моряка и исследователя Новой Земли адмирала Ф. П. Литке, который писал: «Путешествие это заслуживает внимание наше с другой стороны: оно живо напоминает нам мореходцев XV и XVI веков; мы находим в нем те же малые средства, употребленные на трудное и опасное приедприятие; ту же непоколебимость в опасностях; то же упование на благость промысла; ту же решительность, которая исключает все мысли, кроме одной, — как вернее достигнуть до поставленной цели. Если мы рассмотрим, с какой твердостью Розмыслов, изнемогая от болезни, потеряв почти две трети своего экипажа, с никуда не годным судном, без помощника и почти без всяких средств, старался исполнить предписанное ему, то почувствуем невольное к нему уважение» [12, с. 91].
В 1893 г. полярный исследователь Ф. Нансен назвал по фамилии Розмыслова один из островов архипелага Норденшельда в Карском море. И залив Незнаемый, открытый Розмысловым в 1769 г., назван экспедицией художника А. А. Борисова в 1901 г. по фамилии первооткрывателя. В честь отважного моряка в 1925 г. отечественные гидрографы назвали долину на западном побережье Новой Земли.
А «изыскания американской матерой земли», якобы лежащей к северу от Медвежьих островов, продолжились и после поездок по льдам сержанта Андреева. В 1769 г. на Медвежьи острова, с заданием их точной описи, а также продолжения обследования более северных районов были отправлены прапорщики геодезии Иван Леонтьев, Иван Лысов и А. Пушкарев. В марте — апреле 1769 г. они с отрядом проехали по льду на собаках из Нижне–Колымска на Медвежьи острова и сделали сравнительно точную и подробную опись их. От Медвежьих островов они прошли на север до 70°58' с. ш. и 163°07' в. д., где тонкий лед и недостаток провианта заставили их повернуть обратно.
В феврале 1770 г. вторично переехали из Нижне–Колымска на самый восточный из Медвежьих островов и от него в поисках «Земли Андреева» (которую считали частью «Большой Американской Земли») проехали по льду в северо–восточном направлении около 300 км и достигли приблизительно 72°30' с. ш. и 165° в. д., причем никаких признаков земли к северу от Медвежьих островов усмотрено не было.
В феврале 1771 г. они в третий раз переехали на острова, а оттуда, пройдя по льду около 90 км в восточном направлении и не найдя неизвестной земли, повернули на юго–запад — к мысу Большому Баранову. В марте того же года они переехали на восток до Чаунской губы и за неимением корма для собак возвратились в Нижне–Колымск.
В 1773 г. И. Леонтьев выехал в Петербург с материалами и составленной им «картой секретному вояжу», где были отображены результаты съемки Медвежьих островов и поездок в поисках неизвестных земель. Карта эта была опубликована лишь в 1936 г.
В 1912 г. экспедиция отечественных военных гидрографов на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» произвела точную опись всех шести Медвежьих островов. Четыре из них были названы именами их исследователей — Андреева, Пушкарева, Леонтьева и Лысова, остальные два острова уже имели названия: самый западный — Крестовский, а самый восточный — Четырехстолбовой.
О наличии больших островов севернее мыса Святой Нос, расположенного восточнее устья р. Яны, стало точно известно после похода по льду северного моря казака Меркурия Вагина со спутниками в 1712 г. Доходившие через местных промышленников слухи о наличии на этих островах большого количества мамонтовой кости подвигли якутского купца Ивана Ляхова с группой промышленников весной 1770 г. пересечь по льду пролив, который сейчас называется проливом Лаптева (морской офицер Дмитрий Яковлевич Лаптев описал юго–восточную часть побережья моря Лаптевых и западную часть побережья Восточно–Сибирского моря в 1739–1741 гг.), и посетить остров, где побывал казак Вагин, а также другой остров, увиденный последним к северу, но не посещенный им.
Возвратившись в Якутск, Ляхов представил доклад о сделанных открытиях, а также просьбу о предоставлении ему монопольного права на собирание мамонтовой кости и промысел песцов на всех островах, лежащих к северу от мыса Святой Нос.
Просьба купца по указу императрицы Екатерины II была удовлетворена, а посещенные купцом в 1770 г. острова были названы Ляховскими (более близкий к мысу Святой нос назвали Большим Ляховским, а лежащий севернее — Малым Ляховским).
В 1773 г. Ляхов вторично отправился к Ляховским островам, причем на этот раз он пересек пролив Лаптева на лодке. К северу от о. Малый Ляховский он открыл новый остров — Котельный, названный так потому, что один из промышленников, сопровождавших Ляхова, оставил на нем медный котел.
Перезимовав на о. Большой Ляховский в выстроенной из плавника избе, он в 1774 г. возвратился в Якутск.
В 1775 г. Ляхов вновь отправился на вновь открытые острова. На этот раз якутская воеводская канцелярия включила в промысловую партию Ляхова землемера Хвойнова с целью описи вновь открытых островов. Партия перешла пролив Лаптева по льду, и Хвойнов описал о. Большой Ляховский. Он сообщил некоторые сведения о строении этого острова, который, по его словам, был сложен из песка и льда. Любопытно, что Хвойнов в 1775 г. обнаружил на берегах о. Большой Ляховский пять зимовий, построенных, видимо, неизвестными промышленниками задолго до этого. Уже в начале XIX в. в этом районе были открыты еще ряд островов — Столбовой, Фаддеевский, Новая Сибирь, Бельковский, а вся эта группа островов к северу от мыса Святой Нос была названа Новосибирскими островами.