Наемник. Дилогия

— Молодцы! — ради разнообразия, а может из жалости, глядя на нас, запыхавшихся после долгого бега, Ламил решил расщедриться на похвалу.

Десятник обошел вокруг пленника, которого Корви и Лим вытолкнули прямо в середину кольца, образованного собравшимися вокруг наемниками. Нашей добычей стал молодой паренек — сущий мальчишка, по виду! Тени от зажженного, чтобы рассмотреть нашу добычу, костерка играют на мелово-бледном лице, обрамленном длинными спутанными волосами. Глаза паренька испуганно бегают по сторонам, ища выход из кольца явно не дружелюбных, вооруженных людей. Губы подрагивают, словно наш пленник вот-вот расплачется…

— Скажи этому щенку, что он может не бояться. — я не сразу понял, что Ламил обращается ко мне. В чувство меня, еще не отдышавшегося после бега, привел только злобный блеск глаз десятника.

— Не бойся. — быстро заговорил я. — Никто тебя не тронет.

Взгляд пленника замер на мне. Не похоже, что мои слова его сильно успокоили. По крайней мере, парень ничем, кроме этого взгляда, не выдал, что вообще меня услышал. Все так же дрожит.

— Мы тебя отпустим… — начал было я.

— Зачем вы меня схватили? — пискнул пленник. — Кто вы?

* * *

Предрассветный час по праву считается самым тяжелым, если приходится стоять в карауле, нагруженному полным вооружением, вместо того, чтобы спокойно посапывать под одеялом. Вокруг непроглядная темень, никоим образом не нарушаемая редкими глазками звезд, соизволившими заглянуть в ту дыру, где мы обосновались. И попробуй хоть на миг закрыть глаза! Нурил, назначенный в эту ночь командовать караулом, строго следит. Да и сам я не доверяю себе настолько, чтобы хоть моргнуть — слишком уж высоки шансы, что, прикрыв на миг глаза, откроешь их от того, что тяжелый кулак десятника врежется тебе под ребра.

Остальные девятнадцать парней, стоящие рядом, чувствуют себя, похоже, не намного лучше. Баину повезло больше остальных. Он стоит с самого края перегородившей ущелье шеренги, облокотившись на скальную стену. Молин, судя по звукам, немилосердно зевает, отчего и у меня до хруста выворачивает челюсть. Навин, чтобы хоть чем-то заняться, негромко выстукивает древком копья какой-то мотивчик по камню. Как коротают последние часы стражи, отмеренные нам десятником, мне не видно в темноте. Но, думаю, они тоже изо всех сил борются со сном.

— Влипли. — в который раз уже пробормотал Молин. Зевнув в очередной раз, он пнул носком сапога подвернувшийся камушек. — Надо было…

Я без интереса принялся ждать продолжения. Этот разговор мой друг заводит за то время, пока мы стоим в карауле, уже пятый или седьмой раз. Но, как именно нам следовало поступить, Молин никак не мог придумать. Сомневаюсь, что получится у него и сейчас.

Мы отпустили пленника, клюнувшего на приманку костра, еще два дня назад. Со всеми почестями и уважением, выразившемся в том, что трясущийся от страха паренек не получил на дорожку ни одной оплеухи. Ламил, с моей помощью, даже принес стражнику Подгорного королевства свои извинения! А когда тот скрылся с глаз, десятник, хотя теперь, учитывая численность отряда, его следовало бы называть капитаном, развил бурную деятельность. Весь отряд, за исключением стоявших в карауле, был построен.

— Едва этот щенок доберется до своих, — говорил Ламил, расхаживая вдоль строя, — здешние вояки могут захотеть попробовать наши щиты на зуб. Сделаем так, чтобы, — он усмехнулся, — у них отпало такое желание. Они должны увидеть, что их проклятые зубы сломаются, даже не поцарапав наши щиты!

Все, включая и меня, уже поверившего в свое привилегированное положение, и даже Нарив, хоть той пришлось требовать того, были распределены по очереди стоять в карауле. Теперь два десятка внимательно следили за той стороной ущелья, с которой мог подойти противник, сменяясь трижды за день и трижды за ночь. Еще один десяток следил за другой стороной ущелья — вновь выслав разведчиков, мы окончательно убедились, что ущелье заканчивается тупиком. Так, каждый наемник и каждый баронский в нашем отряде проводил треть дня и треть ночи в карауле.

Все эти меры оказались не напрасными. К следующему вечеру парни, стоявшие в тот час на посту, заметили, как из-за валуна осторожно высунулась чья-то голова. Пожаловали разведчики местной стражи. Впрочем, голова скрылась так же быстро, как и появилась, едва заметив воинов в полном вооружении, преградивших проход. Ламил послал и свою разведку — десяток Нурила осторожно, готовясь каждый миг отбить нападение и вернуться назад, прошел до самого устья ущелья, спугнув по пути еще несколько разведчиков Подгорного королевства. Вернувшись, ребята рассказали, что выход из ущелья нам преграждает как минимум две, а то и все три, сотни солдат. Те остановились лагерем у самой скальной стены, а их караул, следивший за ущельем не менее тщательно, чем наш, насчитывал по меньшей мере тридцать человек и гномов. Хотя, как, смеясь, рассказывал Ламилу Нурил, те не утруждали себя, стоя столбами дни и ночи напролет в тесном строю. Стражники вольготно расположились на камнях, не отказывая себе в удобстве отложить в сторону щиты и снять шлемы, а в нашу сторону лишь поглядывали, занятые кто едой, а кто разговором.

— …Надо было вломиться в эти проклятые горы плотным строем, — прозвучал в темноте ехидный голос Дони, — разбить всех врагов, ухватить за бороду самого этого короля, чтоб его эльфы утащили, раздобыть где-то белых коней и вернуться скоренько с победой к Седому.

— Мы бы… — задумчиво произнес Молин, но понял, что товарищ просто над ним издевается, когда Навин рядом заржал. — Да ну тебя, Дони!

Разговор прервал заинтересовавшийся происходящим Нурил. Десятник внезапно появился из темноты и остановился напротив нас, уперев кулаки в бока.

— Скучно, девочки? — ласково произнес он. — Сплетничаем о каком-нибудь смазливом красавчике?

Молчание было ему ответом. Я, вдоволь наслушавшийся за то короткое время, которое провел в отряде, подобных ласковых речей Ламила, уже давно понял, что от них не стоит ждать ничего хорошего.

— Заткнулись и смотрите вперед! — резко заорал десятник, подступив ближе. — А то эти гномы из вас, кабанов грязных, точно девочек сделают! А не они, то, клянусь рогами Эльзиара, если те у него есть, то об этом я сам озабочусь!

Спустя звон, когда Молин совсем уж вывернул себе челюсть зевками, а я то и дело тер глаза, которые просто невыносимо жгло от усталости, Баин вдруг резко оторвался от своей стены.

— Опа! У нас гости!

Я затряс головой, пытаясь отогнать сонливость. Небо, виднеющееся между стенами ущелья, уже изрядно посветлело. Наступил рассвет, хотя до того времени, когда солнечный свет рассеет царящие здесь сумерки, еще далеко. В этом неверном свете, когда все вокруг кажется призрачным, я увидел то, что привлекло внимание Баина — в десяти шагах от нас кто-то стоит. Их оказалось десятеро. Высокий, но чуть сгорбленный, мужчина, облаченный в длинную кольчугу и круглый, похожий на маленькую стальную шапочку, шлем. Роскошная борода свисает чуть ли не до пояса… Байрода! Вокруг нашего старого знакомого стоят другие, гораздо ниже ростом — гномы. Самый высокий из гномов еле достал бы макушкой до моей груди, но прошлый опыт показывает, что не стоит недооценивать этих коротышек. Если у мужчины незаметно никакого оружия, то гномы насуплено взирают на нас из-за краев щитов, а руки их сжимают оружие, составляющее тот же разномастный арсенал, какой я помню с той поры, когда мы с боем прорывались через эти горы.

— Мне передали, что вы хотели встретиться с командующим внешними постами. — звонко выкрикнул Байрода, не делая никаких движений.

— Хотели! — крикнул в ответ я. — Сейчас наш командир придет! — я заозирался в поисках Нурила, но, не увидев того, сам толкнул Навина. — Позови Ламила.

— Ха! Я слышу знакомый голос!

Я не ответил. Нурила я не увидел, как оказалось, потому, что он, едва завидев гостей, сам бросился к командиру. Так что, Навина я погнал совершенно зря. Тот вернулся в сопровождении обоих десятников, не успел я даже оссчитать до двадцати.