Страница 12 из 16
Я привел ее сюда сам.
Я нажимаю ряд кнопок, после чего передо мной открываются двойные двери, возле которых находится моделированное устройство. Моя рука ищет выключатель в темноте: сначала электричество подает небольшой звук, прежде чем свет полностью оживляет помещение. От электричества исходит глухой звук. Но, как оказалось, все вполне спокойно.
Мне это нравится.
Я раздеваюсь так быстро, как мне позволяет это сделать моя травмированная рука. Через два часа на ужине мне предстоит встретиться с отцом, и поэтому я не должен волноваться, но не могу полностью совладать с нервами. Кажется, что все накатывает на меня сразу. Мои неудачи. Моя трусость. Моя глупость.
Иногда я просто устаю от такой жизни.
Я стою босиком на бетонном полу, на мне нет ничего, кроме повязки, и я ненавижу эту травму, потому что она тормозит меня. Я хватаю шорты, спрятанные в моем шкафчике, и надеваю их как можно быстрее, опираясь о стену для поддержки. Когда я вновь принимаю вертикальное положение, то захлопываю дверцу шкафчика и направляюсь к соседней комнате.
Я ударяю по другому выключателю, и главный оперативный центр оживает. Компьютер издает звуковой сигнал и вспыхивает, когда программа загружается; я пробегаю пальцами по клавиатуре.
Мы используем эти комнаты для моделирования.
Мы управляем технологиями для создания окружающей среды и событий, что существуют исключительно в разуме человека. Но не только это. Мы также в состоянии создать целостную структуру, а также управлять отдельными деталями. Звуки, запахи, ложная уверенность, паранойя. Первоначально программа была разработана для оказания помощи солдатам в их особых миссиях, но также для помощи со своими страхами, которые могут возникнуть на поле боя.
Я использую ее в собственных целях.
Я приходил сюда и раньше, еще перед тем, как она прибыла на базу. Это было моим безопасным пространством; моим единственным побегом от окружающего мира. Мне только жаль, что я пришел не в униформе. Эти шорты накрахмаленные, в них неудобно, а полиэстер вызывает зуд и раздражение. Но шорты обработаны специальным химическим веществом, что реагирует на мою кожу и сенсорные датчики; это помогает чувствовать меня, испытывать в многократных размерах, не натыкаясь на реальные или физические барьеры, как это случается в естественной среде. И для того, чтобы процесс проходил более эффективно, я не должен носить на себе почти ничего. Камеры гиперчувствительные к температуре тела, и работают лучше, когда контактируют с синтетическими материалами.
Я надеюсь, что эта деталь будет доработана впредь.
Центральный процессор выдает информацию; я быстро ввожу код доступа, что позволяет мне просмотреть историю прошлых сеансов. Через плечо я наблюдаю за тем, как компьютер обрабатывает данные; я смотрю на недавно отремонтированное двухстороннее зеркало, что ведет в основную камеру. Я все еще не могу поверить, что она сломала стену из стекла и бетона, и осталась невредимой.
Невероятно.
Машина издает сигнал дважды; я поворачиваюсь назад. Программы, находящиеся в моем пользовании, загружены и готовы к запуску.
Ее файл в самом верху списка.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь избавиться от воспоминаний. Я не жалею, что позволил ей пройти через этот ужас; я не знаю… но она никогда не позволила бы себе потерять контроль, а я нашел эффективный метод… чтобы она смогла узнать собственное тело. В конечно итоге, я действительно считаю, что помог ей, как и собирался сделать. Но я не хочу, чтобы она тыкала мне в лицо пистолетом, а после выпрыгивала через окно.
Я еще раз вдыхаю, медленно успокаиваясь.
И выбираю тот момент, когда привел ее сюда.
Глава 16
Я нахожусь в главной камере.
Сталкиваюсь лицом к лицу с самим собой.
Это просто моделирование. На мне все та же одежда, те же волосы, и даже покрытие пола не изменилось. Мне ничего не остается, кроме как создать клона самого себя и вручить ему пистолет.
Он, не переставая, смотрел на меня.
Один.
Он поднимает голову.
— Готов? — спрашивает он, а затем делает паузу. — Боишься?
Мое сердце начинает учащенно биться.
Он поднимает руку, слегка улыбаясь.
— Не волнуйся, — говорит он. — Все сейчас закончится.
Два.
— Еще немного, и я уйду, — проговаривает он, тыча пистолетом в мой лоб.
Мои ладони потеют. Пульс учащается.
— Все будет в порядке, — лжет он. — Я обещаю.
Три
Выстрел.
Глава 17
— Ты уверен, что не голоден? — интересуется у меня отец, продолжая жевать. — Еда действительно неплохая.
Я чуть сдвинулся, продолжая сидеть на стуле. Сосредоточил свое внимание на складках штанов, что на мне.
— Хм? — произносит он. Я на самом деле ощущаю его улыбку.
Я осознаю причину присутствия солдат, которые стоят вдоль стены. Он всегда держит их настолько близко, чтобы те всегда оставались в конкуренции друг с другом. Их первым заданием было определить слабое звено среди одиннадцати человек. А самый убедительный довод — избавиться от цели.
Мой отец находит такие методы забавными.
— Боюсь, что не голоден. Из-за лекарства, — я лгу, — у меня нет аппетита.
Ах, — он вздыхает. Слышу, как он положил столовые принадлежности. — Конечно. Как неловко.
Я молчу.
— Оставьте нас.
Только два слова, а его люди уже исчезли в мгновение. За ними закрылись двери.
— Посмотри на меня, — проговаривает он.
Я поднимаю взгляд, глаза лишены эмоций. Я ненавижу его лицо. Я терпеть не могу так долго смотреть на него; мне не нравится быть под влиянием такого бесчувственного, как он. Его не мучает то, что он делает, или как живет. На самом деле, он пользуется этим. Он стремится к силе; он думает, будто непобедим.
И, в некотором роде, он прав.
Я пришел к выводу, что самый опасный человек в этом мире тот, кто не чувствует угрызения совести. Тот, кто никогда не просит прощения и, следовательно, не ищет его. Потому что, в конце концов, наши эмоции делают нас слабыми, не действия.
Я отворачиваюсь.
— Что ты нашел? — спрашивает он без прелюдий.
В уме тут же всплывает блокнот, лежащий в моем кармане, однако я не двигаюсь. Я не рискую даже вздрагивать. Люди редко осознают, что лгут они устами, но правда всегда остается в их глазах. Оставьте человека в комнате с чем-то, что он должен спрятать, а затем спросите его, где он спрятал эту вещь; он скажет, что не знает; что вы спрашиваете не того человека; но его взгляд почти всегда будет устремлен в нужном направлении. И сейчас я осознаю, что мой отец наблюдает за мной, ожидая, куда я посмотрю, или, что скажу в следующий момент.
Я расслабляю свои плечи и медленно, почти незаметно делаю вдох, чтобы успокоить сердцебиение. Я не отвечаю, делая вид, что задумался.
— Сын?
Я поднимаю взгляд, имитирую удивление.
— Да?
— Что ты нашел, когда обыскивал ее комнату сегодня?
Я выдыхаю. Качаю головой и откидываюсь на спинку кресла.
— Разбитое стекло. Растрепанная кровать. Ее шкаф полностью открыт. Она взяла только несколько туалетных принадлежностей, немного одежды и нижнего белья. Все остальное оставалось на своих местах.
Ничего из этого не было ложью.
Я слышу, как он вздыхает. Он отталкивает от себя тарелку.
Я ощущаю жжение в верхней части моей ноги, которое вызвал ее блокнот.
— И ты говоришь, что не знаешь, куда бы она могла отправиться?
— Я знаю только то, что она, Кент и Кишимото должны быть вместе, — отвечаю я. — Дэлалью говорит, что они угнали машину, но ее след пропал в заброшенной области. Мы отправили туда патруль, обыскивали все в течение нескольких дней, но ничего не нашли.