Пограничными тропами

Выяснив все это, Алексей решил идти по следу. Клюкину он приказал двигаться впереди, несколько правее, и внимательно смотреть по сторонам. Незваный «гость» мог совершить внезапное нападение. Кубика старшина вел на поводке.

Они пересекли поле, опушку и углубились в лес.

Левша держал путь на северо-восток, уходя подальше от границы. Он шел по прямой, нигде не сворачивая Даже густые заросли орешника не остановили его: Левша продрался сквозь них, следуя взятым курсом.

— По компасу, наверное, идет, — подумал Сапегин. — Куда, интересно?

Он мысленно представил карту района, пересек ее на северо-восток. Там, за лесным массивом, — большое село и станция.

Алексей чуть не свистнул. Вот, оказывается, куда торопился Левша — к железной дороге!

— Нет, — думал Сапегин, — надо опередить Левшу, захватить его раньше, чем он доберется до станции.

Сапегин подозвал Клюкина:

— До наших телефонных гнезд отсюда далековато, поэтому ты должен срочно возвратиться на заставу поставить в известность начальника. Он позвонит в село а преследование я буду вести один. Но имей в виду от того, как быстро ты справишься с заданием, зависит все. Левша идет, опережая нас примерно на два — два с половиною часа. Продолжая идти таким шагом, он будет на станции в восемь, в половине девятого вечер Ты должен быть на заставе раньше минимум на полтора часа.

— Понятно, товарищ старшина, — отчеканил Клюкин. Первое самостоятельное поручение ему понравилось. Оно, хотя и не было связано с преследованием врага, однако имело большое значение. — Доберусь быстро. Только вот… — Клюкин замялся.

— Что «вот»? — спросил Сапегин.

— Не опасно вам одному? Левша, вы сами сказали, детина плотный, конечно, вооружен…

Сапегин серьезно, даже строго взглянул на Клюкина.

— Иного выхода у нас нет, — сказал он. — А я не один. С Кубиком нас двое. Отправляйся.

— Есть! — козырнул Клюкин, повернулся и скоро скрылся за деревьями.

Преследуя врага, Алексей все дальше и дальше углублялся в лес. Временами, особенно в сосняке на песке, он видел отчетливые знакомые следы с оттиском надломленного шурупа; на колючей ветке гледичи заметил серую шерстяную нитку, вырванную, судя по высоте, на какой она висела, из пиджака. Нитка была грубая, толстая, с желтоватым отливом. Алексей из этого сделал вывод: «Левша нарочито оделся попроще, чтобы не привлекать внимания».

Он завернул в бумажку и спрятал в карман гимнастерки первое найденное вещественное доказательство.

Около восьми часов вечера Сапегин добрался, наконец, до лесной опушки. Впереди, между деревьями, там и сям виднелись полыхавшие голубизной просветы.

Алексей придержал Кубика. За опушкой, километрах в двух, начиналось село. Левша мог и не пойти в него, замаскировавшись где-то здесь. В таком случае было нежелательно обнаружить себя и попасть под выстрелы Левши.

Однако Кубик настойчиво тянул вперед.

Подошли к опушке. Из-за густых зарослей лозы вдали слегка вырисовывались красные, белые и серые треугольники сельских крыш. Заходящее солнце бросало на них последние светлые блики. До заката оставалось не более часа.

След повел в заросли. В них Алексей натолкнулся на любопытные вещи. В тени развесистого куста валялся клочок белой, с масляными пятнами бумаги, поодаль— обожженная спичка и окурок сигареты.

Здесь, за много километров от границы. Левша, видимо, уже чувствовал себя спокойно и сделал привал: он закусывал, курил. Сапегин поднял бумажку и поднес к носу. От нее исходил слабый запах копченой колбасы.

Больше всего заинтересовал Алексея окурок. Старшина долго вертел его в руках. Окурок являлся не только вещественным доказательством, но и служил «языком». Маленький окурок «выболтал» пограничнику важное сведение.

Левша курил без мундштука и намочил слюной конец сигареты. Она еще и до сих пор была влажная. Следовательно, нарушитель покинул место привала не более тридцати-сорока минут тому назад.

Сапегин ободрился: тридцать-сорок минут в незнакомом селе — выигрыш не очень большой. Теперь нельзя допускать ни малейшего промедления. Погоня вступила в самую решающую, в самую острую фазу. Надо врага лишить всех преимуществ и во что бы то ни стало помешать ему уехать из села по железной дороге.

Скоро кустарник кончился. Левша опять, видно, останавливался. Перед ним было село, в которое вела пыльная степная дорога. Прежде чем выйти на нее, Левша отсюда, пользуясь укрытием, проводил рекогносцировку местности.

Выбежав на дорогу, Кубик заметался в разные стороны. Но вот нужный запах уловлен, и овчарка уверенно повела своего хозяина в село.

Когда вышли на улицу, день клонился к исходу. Вечер полуразличимой мглой курился над садами. Зеленые кроны деревьев все гуще и гуще покрывались мягким синеватым налетом.

Около первых домов Кубик вторично потерял след. Он носился по улице, то пересекая ее, то вновь возвращаясь назад, не смея взглянуть на хозяина. Виляние хвоста как бы говорило, что овчарка понимает свою вину, но ничего не может сделать: слишком уж много людей прошло по улице.

— Ищи, ищи. Кубик! Скорее ищи, — нетерпеливо подбадривал его Сапегин.

Ему, Кубику, заслуженному псу, который даже через восемь часов, даже после дождя мог брать след, потеря его была непростительна. Но вот, перестав метаться, Кубик помчался вдоль улицы.

Следя за овчаркой, Сапегин заметил двигавшихся навстречу ему двух милиционеров и несколько человек в штатском, по всей вероятности, колхозников. Алексей понял, что Клюкин выполнил поручение. Теперь на помощь Сапегину вышли милиция и сельский актив. Но Сапегина удивило спокойствие приближающейся группы. Где же Левша?

«Разве ошибся Кубик?» Алексей уже подумывал, не остановить ли Кубика, но овчарка круто свернула вправо и нырнула в открытую калитку двора. «Вот почему милиция никого не встретила на своем пути. Левша свернул во двор. Может быть, именно потому и свернул, что увидел приближавшуюся группу людей».

Кубик обогнул хату, и тут Сапегин увидел Левшу.

Сапегин отстегнул поводок, бросил короткое «фас!»

Мгновенно оценив обстановку, Левша бросился за стог прошлогодней соломы. Обежав его, осторожно выглянул, вынул пистолет и нажал гашетку.

Раздался выстрел. Однако преступник просчитался. Пуля скользнула правее пограничника. Левша снова направил пистолет на Алексея. Но было уже поздно.

Кубик сделал последний прыжок и вцепился в спину нарушителя. От внезапного удара рука Левши дрогнула: вторая пуля скользнула в землю почти у самых его ног.

Рассвирепевший бандит изловчился и, повернувшись к стогу спиной, на которой повис в мертвой хватке Кубик, стал с силой вдавливать его в солому.

— Поднимите руки вверх и отойдите от стога. Вы делаете собаке больно.

Левша сделал несколько глотательных движений, прежде чем сумел вдохнуть воздух.

— Я… я сдаюсь, — прошипел он.

— Об этом уже можно не говорить, — холодно отрезал Сапегин. — Товарищи, обыщите его, — обратился он к пришедшим на помощь.

Пограничники возвратились на заставу поздней ночью. Сдав Левшу и отчитавшись перед начальством, Сапегин направился домой. Пустынны были улицы села, погруженного в глубокий сон. Около магазина, неся ночную вахту, по короткому маршруту взад — вперед прохаживался сторож. Узнав Сапегина, он приветливо поздоровался, спросил, как идут дела..

— Ничего, спасибо. Все нормально, — вяло ответил Алексей. Только теперь он ощутил усталость. Глаза слипались, ныли натруженные ноги.

«Вымотал, сволочь!» — выругался про себя старшина, вспоминая семнадцатикилометровый кросс.

Миновав сад и свернув в переулок, в котором находилась его квартира, Алексей увидел в окнах свет. «Не спит — все тетради проверяет» — подумал он и ускорил шаги. Вот уже через освещенное окно видна часть комнаты, уголок стола. Здесь обычно Раиса работает.

Но что такое? За столом никого нет. «Заснула, — решил Сапегин, — и забыла выключить свет».