Анастасия

Потом ее отвели в домик, принадлежавший вытянувшему счастливый (с его точки зрения) жребий Хранителю. С точки зрения Анастасии, жребий ему выпал насквозь несчастливый.

Служанки зажгли золотой семисвечник в углу, скупо объяснили, что вскоре сюда явится для свершения брачной церемонии какой-то там их жрец, ведя за собой счастливого жениха.

Анастасия слушала их вполуха. Едва за ними захлопнулась дверь, она обернулась к стене. Там, под выкатившим черные бельма неизменным жуком, висел меч в богато украшенных ножнах, с драгоценной рукоятью и шестилапым пауком на крыже; Меч был короче и шире тех, к которым Анастасия привыкла, но выглядел подходяще.

Косясь на дверь и навострив уши, Анастасия обошла низкое широкое ложе (жди, как же!), осторожно вытащила меч, придерживая ножны, чтобы не брякнули. Попробовала пальцем лезвие и удовлетворенно хмыкнула – отточено на совесть. Бедный нареченный. Тихонько вложила меч назад. Улыбнулась. Просьба пожаловать, невеста ждет с трепетом...

Она присела на краешек ложа и попыталась принять вид трепетной невинности. Жаль, не видит себя со стороны и не знает, насколько ей это удалось. Попробовала рукой упругость мягкого ложа и вздохнула: вот если бы здесь был...

За окном накрапывал дождь, потянуло приятным запахом влажного чистого песка, и вдруг посреди этого мокрого полумрака раздался страшный грохот. Пламя свечей качнулось, едва не погаснув, и тут же вылетело оконное стекло. Анастасия подскочила от неожиданности, сорвалась с ложа и подбежала к окну, топча по дороге куски стекла. Для грома и молнии слишком уж оглушительно, а главное – рано, настоящая буря еще вроде бы не подступила к городу-

Анастасия высунулась наружу, рискуя порезаться о торчащие в раме острые осколки. Слева, довольно далеко, все выше и шире разрасталось багровое зарево – колышущееся, исполинское, идущее словно бы из-под земли. Канал, сообразила Анастасия. Что-то там загорелось. Весьма кстати!

Сразу в нескольких местах, в разных концах города хрипло и страшно заревели трубы. По улочкам, озаренным пляшущими багровыми отсветами, бежали люди – все в одном направлении, к пожару. Никакой сумятицы. Анастасия разглядела – их, словно стадо, гонят всадники в черном, пешие в черном, слышно, как свистят плети, полосуя по спинам и головам.

Один за другим прогрохотали еще два взрыва, зарево разрасталось на полнеба.

Анастасия осторожно втянула назад голову. Самое время. Улочка опустела, направление она помнит, коней тут много, меч есть...

И тут в прихожей затоптались, нашаривая ручку. «Ну, долой трепетную невинность», – сказала себе Анастасия. Выдернула меч из ножен, задула свечи и прижалась к стене. Багровые отсветы проникали внутрь, и вошедший сразу бы ее увидел, но это не меняло дела – до двери один бросок, и жить вошедшему осталось всего ничего...

Дверь рывком распахнулась, но никто не вошел. Анастасия напрягла глаза, всматриваясь в темную прихожую. Отвела руку с мечом, изготовилась к удару. Оттуда, из темноты, сказали напряженно-радостно:

– Таська, брось железку, порежешься!

Ноги у нее подкосились. Она выпустила меч и бросилась на шею Капитану, ткнула губами куда-то в ухо. Капитан обхватил ее так, что ребра хрустнули.

– Задавишь, – выдохнула она, счастливо смеясь. – Откуда ты такой? Да говори же!

На нем была эта омерзительная черная одежда, с золотым жуком на груди, но под ней ощущалась кираса. И автомат висел на плече.

– Да подарил тут один одежонку, – сказал Капитан. – разговорчивый такой попался, гнида, все растолковал – что к чему, где что лежит... Горючка, Настенька, потому так и названа, что горит...

– Так это ты? – обернулась она к окну, к багровому зареву.

– Мой грех. – Он отпустил Анастасию, выглянул наружу, хмыкнул удовлетворенно. – Обормоты, кто ж так горючку держит – неогороженной, с одним вертухаем... Ну, пошли!

Они выскочили под дождь. Вдали, вокруг пожарища стоял страшный шум, но ближайшие улочки были пусты. Они бежали меж рядов темных повозок и темных домиков. Капитан схватил ее за руку и уверенно тащил за собой. Меч Анастасия все-таки прихватила со стены, но второпях не забрала ножны, и бежать с мечом в руке было неудобно, он только мешал.

– Да брось ты его! – крикнул Капитан.

Анастасия послушалась. Кто-то шарахнулся из проулка им наперерез, ничего еще не сообразив, выставил секиру. Капитан выпустил руку Анастасии и отшвырнул его ударом ноги под горло. Снова ухватил ладонь Анастасии и увлек в противоположном от пожара направлении. Вдруг застыл, прислушался:

– Стоп!

Толкнул Анастасию к ближайшей повозке:

– Быстро туда!

Сам запрыгнул следом, опустил полог. Они оказались на каких-то жестких угловатых тюках. И тут же совсем рядом промчались всадники, протопало множество человеческих ног. Анастасия перевела дух и, вглядываясь в его неразличимое почти во тьме лицо, спросила:

– Как ты меня нашел?

– А ты думала, тебя так и бросили? – Он ощупью нашел плечо Анастасии. – Десант своих не бросает, княжна... Горна благодари. Пустили его по следу, быстренько на хвост им сели, потом я издали в бинокль увидел, как ты с ними мило беседуешь. Засели на холмах... А потом все было просто. Пошел в этот гуляй-город, притормозил там одного с топором, а он болтун оказался жуткий... – Капитан осторожно коснулся ее щеки. – Больно стукнули? Там, у холмов?

– Чепуха, – сказала Анастасия.

– Чего они от тебя хотели? В гарем сватали?

– Детей им, дуракам, рожать, – сердито сказала Анастасия. – Таких же дураков, землекопов свихнувшихся...

– Действительно, чего захотели... – Он помолчал и вдруг решительно шепнул ей на ухо: – А мне бы согласилась?

Анастасия замерла, стоя на коленях на жестком тюке. Почувствовала на губах его губы, медленно подняла руки и положила ему на плечи. Зажмурилась в темноте и долго не открывала глаз.

– Чудо ты, Таська, – защекотал ей ухо горячий шепот Капитана. – Чудо несусветное в кольчуге...

Анастасия улыбнулась в темноте, глаза защипало – но почему, ведь сейчас ей было невыносимо хорошо? Загадочная это вещь оказывается, слезы – большая и сложная тайна, пока что непонятная ей.

– Пошли отсюда? – сказала она тихо, коснулась его щеки, провела ладонью. – Здесь так страшно...

Вокруг снова не было ни души. Они спрыгнули на землю и, держась за руки, спокойно пошли быстрым шагом к окраине города. Никто не бросался наперерез, никто не гнался – все сгрудились вокруг пожара. Ливень усиливался. Время от времени они, уже далеко отойдя от страшного кочевого города, оглядывались на пожарище – оно заметно при-гасло, багровые отсветы словно уходили в землю, погружались на дно Канала.

– Тушат помаленьку, – сказал Капитан. – Тушат-тушат, не потушат, заливают – не зальют. Эх, я сюда обязательно вернусь...

Анастасия улыбнулась ему. Она промокла насквозь, одежда облепила тело, но холода Анастасия не чувствовала – она была на свободе, и безумцы, рывшие столетиями свою исполинскую канаву, хочется верить, навсегда уходили из ее жизни.

– Разобраться бы с ними как следует, – сказал Капитан. – Черт, и нечем тебя укутать, сам мокрехонек, как мышь в ведре...

Анастасия зажала в кулаке золотого жука и рванула цепочку. Цепочка лопнула, и Анастасия зашвырнула ее подальше, далеко-далеко, чтобы улетела на другой конец света. Раскинула руки и закружилась под дождем, зажмурясь, закинула голову, подставила лицо косьм струям, крикнула:

– А жизнь прекрасна!

– Точно. Сам начинаю верить. – Капитан поймал ее в охапку и сказал, словно бросаясь в воду. – Настенька, я ведь не шучу...

– Я знаю, – тихо сказала Анастасия. – Я тоже. Только... я... ты... как-то... если...

Она безнадежно запуталась и замолчала в полной растерянности. Что-то старое рушилось, уходило, исчезало, что-то новое никак не могло заступить на его место, и Анастасия замерла в его объятиях, уткнулась в плечо, чуточку жалобно попросила:

– Ну не надо меня торопить, я...

– Настенька, я понимаю. – Капитан погладил ее по мокрым волосам. – Только я серьезно и насовсем...