Анастасия

– А голову тебе не оторвут потом?

– Как сказать... – кажется, ему даже понравилось говорить откровенно. – Есть еще один нюанс. После перевода Луны на другую орбиту замышлялось переселить наконец население станций на Землю. Но есть люди, которым это не Нравится. Что станется с нашим обществом, когда оно покинет свои компактные миры, которыми так легко управлять, безопасные миры, и очутится внизу, где столько соблазнов и дикарей? Для блага людей их лучше держать на орбите.

– Ах, во-от что еще... Ну, поздравляю. Не просто сволочь, а законченный козел. Ну, хватит. – Капитан присел перед ним на корточки. – Не вижу смысла продолжать диспут. Сейчас мы с тобой поедем на КП, поговорим с дежурной сменой и устроим красивый старт всех здешних игрушек. Усек?

– Вы с ума сошли! Это невозможно...

– Я не Таська, мне ты мозги не запудришь, – сказал Капитан с улыбкой. – Это она не знает, что такое баллистические с постоянной целью. Падение Луны ожидается через считанные недели, ты сам говорил. Ракеты размещены здесь исключительно для удара по ней. Значит, все рассчитано-просчитано на шесть ходов вперед, и давно, и пакеты соответствующих программ давно в компьютерах. Не столь уж сложные манипуляции потребуются, чтобы сыграть старт неделькой раньше, такая вероятность не может не быть предусмотрена... Я предпочитаю думать о людях хорошо. Вряд ли у тебя, гада, столько подручных, чтобы захватить контроль буквально над всем. Я правильно излагаю?

Тор молчал – кажется, силился порвать веревки. Мускулы напряглись, лоб покрылся испариной.

– Все правильно, – удовлетворенно сказал Капитан. – Если я и ошибаюсь, то в мелких деталях – эк, как тебя корежит... А потому мы сейчас пойдем в бункер, и поговорим с народом.

– Никогда, – сказал Тор хрипло.

– Прямо сейчас. У меня нет времени будить твою сознательность, крепко дрыхнет. И читать мораль некогда. Поэтому расклад простой. Или ты все сделаешь, как миленький, или... – Он шепнул что-то Тору на ухо. – Или у вас медицина такая, что назад пришьет? Нет, дергаешься...

Анастасия видела, как страшно побледнел Тор, но ей ничуть не было его жаль.

– Да вы... – пролепетал Тор.

– А со сволочами так и надо. Встанем-ка на ножки... – Капитан поднял Тора и утвердил его на ногах. – И пойдем делать фейерверк. Согласия уже не спрашиваю – на морде написано, что тебе эти причиндалы дороги как память.

– Должен вас предупредить, – сказал Тор. – Там в самом деле есть люди, которые никогда не пойдут за мной. Но есть и такие, которые во всем со мной согласны. И они вооружены.

– Детали обсудим по дороге. Кстати, чем они могут быть вооружены, что у тебя там? – Капитан распахнул исковерканную дверцу, заглянул в шкафчик. – Довольно паршивый люгер, я-то думал, бластер какой-нибудь. Оно и понятно – к чему вам там, у себя, совершенствовать оружие? Постой пока у стеночки, как двоечник в углу... Он взял Анастасию за руку и вывел из спальни. Заглянул в глаза:

– Все поняла?

– Главное, – сказала Анастасия. – Я с тобой пойду.

– И по-русски вспомнив мать, рухнул капитан... Не смеши меня, Настенька, милая, я в тебе не сомневаюсь, но для такого боя ты совершенно не годишься. Абсолютно. Только помешаешь. Надо мне одному. Ну? Ты же рыцарь, ты же все понимаешь, так что не будем спорить, ладно?

В ней взвихрилось негодование, она собиралась было сердиться и спорить. Но посмотрела ему в глаза и опустила голову. Он был прав.

– Хорошо, – сказала она тихо.

– Умница, забери вот пистолет на всякий случай, пригодится. И если что, уходи в Китеж. Даже если... там, наверху, проведут следствие, вскроется все, ракеты все равно уйдут, а так они могут и не взлететь... Со своей пищалкой ты через защиту пройдешь. А лучше всего уходи сейчас.

– Нет, – сказала Анастасия, глядя ему в глаза.

– Ладно. Только не вмешивайся. Эх, времени нет, этот сукин кот расслабиться не должен... – Капитан притянул ее к себе, поцеловал, отстранил, заглянул в глаза. – Между прочим, меня зовут Алексей.

Анастасия стояла возле клумбы с яркими неизвестными цветами, меч снова был у нее на поясе. Она смотрела, как уходят к низкому серому куполу две фигурки. Та, что впереди – со связанными руками. Вот раскрылась выпуклая гнутая дверь, вот они исчезли внутри, и дверь захлопнулась за ними. Минуты ползли медленно, как облака в безветренный день.

Анастасия уже разуверилась полностью в существовании богов, но сейчас молилась – земле и ветру, огню и воде, молилась истово, горячечно, чтобы все удалось, чтобы остался жив ее любимый, чтобы мир был спасен. То ли слухом, то ли сердцем она почуяла в тягостной тишине короткую –автоматную очередь. И еще одну. И выстрелы взразнобой. Потом все стихло, очень долго ползли нескончаемые минуты, всхрапывали за спиной кони, тянулись по небу белые облака.

И вдруг в спокойном воздухе, насыщенном ароматами неизвестных Анастасии цветов, загремел, уносясь к горизонту, железный, нечеловеческий голос:

– Стартовая готовность! Всем покинуть зону выхлопа! Отсчет! Восемнадцать, семнадцать, шестнадцать...

Как это понимать, победа это или конец всех надежд, Анастасия не знала. Не сводя глаз с купола, она завороженно слушала железный голос, называвший все меньшие, все меньшие числа, и завершившийся непонятным криком:

– Зеро!

И – загремело. Грохот раздался где-то внизу, в недрах земли, словно рвались из неволи к солнцу и свету неведомые исполины, грохот накатывался тяжелыми упругими волнами, наплывал, заливая все вокруг, и вот уже весь мир стал грохотом и громом, и это было настолько страшно, что Анастасия даже не могла испугаться – весь мир, включая ее, и так стал страхом. Она застыла, в лицо дунул порыв горячего ветра, и там, далеко впереди, в грохоте, в пульсирующем гуле, в растущих облаках тяжелого густого дыма поднялись над землей черные высокие башни. Они взлетали все выше и выше, оставляя за собой широкие, белые, пушистые полосы – словно диковинный лес деревьев-великанов вдруг умчался в небеса волоча за собой свои хрупкие корни.

Слезы катились по щекам Анастасии. А башни взмывали все выше и выше, белые полосы становились бесконечно длинными, словно кто-то великанскими стежками сшивал небо и землю, соединяя их в одно, вот уже совсем не видно башен, не разглядеть, вот и грохот стих, неисчислимые белые полосы все тоньше и тоньше, и Анастасия поняла, что это – победа, что мир остался тем же, но никогда уже не будет прежним.

В тишине, показавшейся сначала похожей на гром, Анастасия услышала, как за ее спиной бьются и храпят кони. Но не бросилась к ним. Вся обратилась в слух. Кажется, в куполе вновь стреляли. Да, никаких сомнений.

Она ничего еще не знала точно, но верила, что они победили. А потому не столь уж бесполезным было теперь ее стремление вмешаться в бой. Потому что бой сплошь и рядом не кончается после победы.

С непросохшими на щеках слезами, с мечом в руке, с яростной надеждой в сердце она решительно шла к куполу. – Анастасия...

1989