Страница 16 из 17
Варламов улыбнулся, смена обстановки ему нравилась. Он сошёл по лестнице, где на перилах лежал золотой солнечный свет. Поздоровался с читавшим газету Грегори, положил себе овсянки и налил кофе.
Грегори зашуршал газетой:
— Ваш самолёт перевезли на базу ВВС под Колумбусом. В сопровождении твоего напарника. Правительство конфисковало самолёт как угрозу национальной безопасности. А вам обоим губернатор предоставил политическое убежище. Так что вы теперь здесь на законных основаниях.
Хм, политическое убежище! Вот уж о чём Варламов не думал… Жаль, что сегодня не увидится с Сириным. Собирались посидеть в баре, обменяться впечатлениями от Америки.
Варламов помешал сахар. Красивая ложечка, наверное из серебра.
— Забавно, — сказал он, хлебнув кофе. — Никогда не думал о политическом убежище. По-моему, Сирин тоже. Просто забрались в самолёт и полетели. А интересно, если бы и раньше было так просто? Мы ездили к вам, а вы к нам. Лучше знали бы друг друга, не было бы этого недоверия, военных планов?.. Правда, моя мама говорила, что одно время у Америки и России были неплохие отношения. Как иначе она смогла бы приехать в Россию?
— Было такое время. — Грегори отложил газету. — Но длилось недолго. Не читал такие стихи?
И он медленно произнёс:
«Увы, в юности они были друзьями, — перевёл про себя Варламов. — Но слухи могут отравить истину, и постоянство живёт только на небе».
Он покачал головой, а Грегори вздохнул:
— Это из довольно загадочной поэмы английского поэта Кольриджа, «Кристабель».
Он помолчал.
— Так вот, Юджин, в политике дружат, пока выгодно. А с Россией было выгодно дружить, пока мы свободно черпали оттуда ресурсы: сырьё, технологии, интеллект. По грубым прикидкам, только за 90-е годы двадцатого века Запад получил всего этого на триллион долларов. А потом Россия опять попыталась стать самостоятельной: конкурировала с нами в области вооружений, в политике поддерживала тех, кого мы считали противниками… Так что Россия оказалась выгоднее для Америки в качестве врага, или, скорее, пугала.
Грегори невесело улыбнулся и оглядел Варламова. Потом продолжал:
— Так что дружба осталась на словах. Разведки исправно шпионили, военные обновляли планы превентивных ударов, а американские компании заработали сотни миллиардов долларов на системах противоракетной обороны. Конечно, за счёт налогоплательщиков и европейцев, но таков военный бизнес…
Грегори стал задыхаться от длинной речи и умолк.
— Видел я Европу, — фыркнул Варламов. — То, что от неё осталось после противоракетной обороны…
Наверху хлопнула дверь, и они подняли головы. По лестнице сходила Джанет, рыжие кудри рассыпались по красивому зелёному платью.
— Пока, мальчики, — кивнула она. — До вечера. Кстати, Юджин, сегодня мы едем на вечеринку. Приготовь русские истории позабавнее.
Она вышла, и вскоре послышался шум отъехавшего автомобиля.
— Поехала к подруге, — затруднённо улыбнулся Грегори. — Скучно ей со мной, старым пнём. Что собираешься делать завтра, Юджин? Мы с утра едем в церковь. Если хочешь, поезжай с нами. А сегодня весь день в твоём распоряжении.
— Покажите мне, как вы работаете на компьютере, — попросил Варламов. — У вас, наверное, другая операционная система?
— «Windows». — Грегори поднялся и взял палку. — А у вас?
— Разные версии «Линукс». «Windows» не используют с войны, тогда все компьютеры с нею перестали работать.
Грегори вздохнул:
— Какие компьютеры раньше делали в Америке! А теперь всё азиатская сборка. Хорошо ещё, что уцелела фабрика по производству процессоров в Техасе. Иначе китайцы совсем бы сели на шею.
«Windows» оказалась услужливой, и общаться с нею было нетрудно. Грегори не пришлось ничего объяснять, включил обучающую программу и сел просматривать журналы.
Освоившись, Варламов обнаружил выход в Интернет (появилось предупреждение, что без разрешения нельзя выходить за пределы североамериканской зоны) и отыскал красивую игру. Действие протекало на разбросанном по морю архипелаге, где по берегам стояли живописные города: утром они прятались в тумане, днём сияли под золотистым солнцем, а ночью таинственно мерцали при свете звёзд.
У одного из правителей была красавица дочь, которой домогался властитель мрачного скалистого острова. Он захватил контроль над русским спутником с установкой «чёрного света» (тут Варламов сконфуженно улыбнулся) и грозил уничтожить всё живое на главном острове, если не получит девушку. Варламову предстояло эвакуировать население острова, отыскать похищенную красавицу — всё при яростном противодействии тёмного властелина, — а напоследок сразиться с ним самим.
Грегори куда-то вышел. Под аккомпанемент тревожной музыки и свиста ветра Варламов управлял шхуной, которая едва сохраняла остойчивость под яростными порывами из чёрной расселины.
Вдруг случилось странное. И шхуна, и волны замерли. Свист ветра стих. Чёрная расселина обратилась в сумрачный зал, где сам Тёмный властелин сидел на троне. Испуганный Варламов попытался выйти из игры, но клавиши не действовали.
Словно опустился занавес — всё исчезло.
Лицо Варламова безжизненно, как у куклы, в остекленевших глазах мерцает свет. Руки сначала неподвижны, но вдруг приходят в движение: на экране возникают вопросы, и пальцы начинают бегать в ответ по клавиатуре. Их проворство удивительно — кажется, будто отвечает робот…
Через пять минут экран обретает прежний вид: снова плещут волны, свистит ветер, хлопает парусами неуправляемая шхуна. Глаза Варламова оживают, в них испуг, пальцы застыли на клавиатуре.
Очень далеко человек в странном одеянии (цвет сливается с сумраком помещения) выключает компьютер и надменно улыбается — теперь он знает всё…
И никто не подскажет ему, что даже Владыки не знают всего в этом странном мире. С картины на стене надменно глядит мужчина в чёрном одеянии, к золотому поясу пристёгнут меч…
Вошёл Грегори и остановился за спиной Варламова.
— Забавно, — снисходительно сказал он. — Джанет любит эту игру. Только выбирает другую роль, где девушка спасает возлюбленного.
Варламов не ответил. Испытал странное чувство — будто отлучился на время, побывал во тьме, от которой не осталось воспоминаний… Играть расхотелось, и он стал осваивать «Windows» дальше.
Просидели до полудня, потом вернулись в гостиную и съели ленч. На улице поднялся ветер, закрутив листья.
У себя в комнате Варламов лёг на кровать и стал смотреть в окно. Голова слегка болела. Из-за ветвей выплывали облака — они были сумрачнее, чем в их первый день в Америке. Варламов подумал, что в Кандале сейчас глубокая осень: дождь хлещет по облетевшим деревьям, а сопки кутаются в облака. Для него же словно продолжили лето…
Наверное, он заснул, так как почти сразу услышал резкий голос Джанет:
— Юджин, вставай! Или ты собираешься проспать весь день?
Она стояла в дверях, раскрасневшаяся и почти красивая в нарядном зелёном платье.
Варламов спустил ноги с кровати и поглядел в окно: уже стемнело. Ехать на вечеринку не хотелось. Собирался не спеша, думая, что Джанет будет переодеваться, но она осталась в том же зелёном платье, а вот Варламову принесла новую рубашку — в красноватых тонах.
«Чтобы гармонировал с её платьем», — кисло подумал он, переодеваясь.
Грегори смотрел телевизор и помахал им на прощание.
Вечеринка проходила не в доме, как Варламов привык, а на открытом воздухе, при свете фонарей. Пришлось познакомиться с таким количеством людей, что голова пошла кругом. Наверное, сказалась и выпивка: Варламову было интересно пробовать новые напитки, и Джанет стала коситься на него с опаской. А вот закусить было проблемой: хотя на длинном столе стояли блюда, не разговаривать же с полным ртом?
2
«Christabel». «The Poetical Works of Samuel Taylor Coleridge», London, Macmillan, 1903.