Страница 50 из 113
Екатерину Николаевну на ночь привезли в Театр. Сегодня в «Советском искусстве», в числе прочего, в некрологе напечатано, что Екатерина Николаевна «с острым вниманием следила за общественной и художественной жизнью социалистической родины». Ничего она не следила, жила какой-то выдуманной жизнью и играла в куклы до последнего дня, прожила фантастически беззаботно свою жизнь. К чему эта ложь?
Заходила в Большой, видела Якова Л., который только что приехал с кремации Ек. Ник. Говорил, что Владимир Иванович держался исключительно спокойно, говорил какой-то женщине — какая вы хорошенькая. Но, конечно, это все — защитная маска. Конечно, старику очень трудно.
М. А. с Сергеем в это время ходили на каток.
Сегодня в газетах сообщение о том, что 2 марта в открытом суде (в Военной коллегии Верховного суда) будет слушаться дело Бухарина, Рыкова, Ягоды и других (в том числе профессора Плетнева).
В частности, Плетнев, Левин, Казаков и Виноградов (доктора) обвиняются в злодейском умерщвлении Горького, Менжинского и Куйбышева.
Вечером у нас Вильямсы. М. А. читал первый акт своей пьесы «Адам и Ева», написанной в 1931-м году по заказу ленинградского Вольфа. В ней наш треугольник — М. А., Е. А., я.
М. А. днем у Ангарского. Сговорились, что М. А. почитает роман.
У М. А. установилось название для романа — «Мастер и Маргарита». Надежды на напечатание его — нет. И все же М. А. правит его, гонит вперед, в марте хочет кончить. Работает по ночам.
Сегодня сообщено в газетах, что вчера начался процесс.
Только сейчас ушли Асафьев с женой и Мелик.
Мелик играл куски из «Минина».
Сегодня должны были придти Вересаев и Ангарский — слушать роман. Но Ангарский заболел, чтение отложено.
Вечером был Дмитриев. Подавлен по-прежнему арестом жены. Не знает, что предпринять, чтобы узнать о ее судьбе.
М. А. все свободное время — над романом.
Был Гриша Конский. Рассказал, что в МХАТе арестован Рафалович.
Роман.
Роман.
М. А. читал мне сцену — буфетчик у Воланда.
Ну что за чудовище — Ягода. Но одно трудно понять — как мог Горький, такой психолог, не чувствовать — кем он окружен. Ягода, Крючков! Я помню, как М. А. раз приехал из горьковского дома (кажется, это было в 1933-м году, Горький жил тогда, если не ошибаюсь, в Горках) и на мои вопросы: ну как там? что там? — отвечал: там за каждой дверью вот такое ухо! — и показывал ухо с поларшина.
Прут отказался от соловьевского либретто.
Была с Женичкой в консерватории на концерте Мелика «Буря» и «Четвертая симфония» (Чайковский). Какое наслаждение — особенно Четвертая. У М. А. сидел Дмитриев.
Роман.
Днем М. А. с Сергеем на «Коньке-Горбунке». Танцевала Минночка. Сережка аплодировал, наваливался животом на барьер и кричал «Б'аво, Минна Соломоновна!»
Звонки Л. Книппера. Рвется к М. А. разговаривать по поводу либретто «Мария», состряпанного по роману Павленко.
Вечером Дмитриев, советовался о письме, которое он хочет послать Сталину (о жене, Вете). Я переписала его письмо на машинке, так как М. А. сказал, что в ГПУ никто не поверит, что это писал художник Дмитриев — почерк как у домработницы.
«А впрочем, может быть, это как раз и понравится», — добавил М. А. задумчиво.
После двенадцати появился Книппер. Либретто представляет собой совершенную бессмыслицу. Он пытался отстаивать его.
Приговор: все присуждены к расстрелу, кроме Раковского, Бессонова и Плетнева.
Вечером М. А. в Большом — с Самосудом и Мордвиновым разбирали либретто «Мать» по Горькому. Потом все они поехали к Вильямсу смотреть его эскизы к «Ивану Сусанину». Эскизы всем очень понравились.
Вчера звонили из Театрального института, приглашали М. А. для переговоров о лекциях о Мольере. М. А. отказался — безмерно утомлен.
Вечером у Меликов — мы и Калужские.
Немирович разослал отпечатанное в типографии письмо-благодарность за сочувствие. В нем такая фраза, например: «Как бы ни был мудр потерпевший такую утрату…». А подписано письмо: «Народный артист СССР Вл. Ив. Немирович-Данченко с сыном».
Оля говорила, что В. И. хотел, чтобы это напечатали газеты, но там отказались — «за отсутствием места», — и тогда он дал отпечатать в типографии.
Конечно, и окружающие виноваты, что все время кричат ему о его «мудрости», но и самому не грех бы подумать.
Звонил Яншин, звал на «Цыган».
М. А. был у Федоровых, играл в винт — это вчера. А сегодня лежит с чудовищным насморком. Видимо, начинается грипп.
У М. А. грипп.
Сегодня в четыре часа прибыли в Москву папанинцы. Слушали по радио речи, потом утомились — однообразно, шумно, — и выключили. Наши газетчики не обладают чувством меры — последние дни газеты полны однообразными статьями, снимками.
Вечером к нам пришли Вильямсы. М. А. прочитал им главы «Слава петуху» и «Буфетчик у Воланда» — в новой редакции.
М. А. больной, сидит — в халате, в серой своей шапочке — над романом.
Рвался придти Гриша — нельзя, М. А. болен.
Оленька звала обедать — то же самое.
Грипп. Роман. Вечером Дмитриев. Утомил М. А.
Грипп. Роман.
Звонок Горюнова из Вахтанговского. Хотят встретиться с М. А., поговорить о «Дон-Кихоте», спрашивал — как идет работа.
Просил дать для своего ученика Алексеева-Месхиева «Турбиных», тот хочет на показе читать Шервинского.
Вечером приехал Марк Леопольдович, осмотрел, выслушал М. А., успокоил — ничего серьезного.
Поздно звонок Ануси — приехал Николай Эрдман, хочет повидаться — когда можно? Позвали и его и Вильямсов на завтра.
М. А. вызвали в Большой, работать над либретто «Мать» — приехал Желобинский. Я отзвонила Анусе — попросила придти 23-го.
Звонил Яншин — опять приглашал в Цыганский театр. Отказалась из-за болезни М. А. Звонили Дмитриев и Р. Симонов — звали обедать в «Националь». Отказалась — все потому же.
Вечером — М. А. пошел опять в Большой — для той же работы. А я, воспользовавшись свободным временем (М. А. ненавидит всякую суету в квартире), позвала полотера, уборщицу — навела блеск в квартире.
Приглашение от американского посла на бал 26-го.
Было бы интересно пойти. Но не в чем, у М. А. брюки лоснятся в черном костюме. У меня нет вечернего платья. Повеселили сами себя разговорами, и все.
Вчера Эрдман и Вильямсы. М. А. читал куски из романа. А сегодня — у М. А. опять работа в Большом. Пришел в час ночи, измученный, с мигренью.
М. А. рассказал про встречу, которая ему была приятна, в Большом. Подошел и познакомился с ним старый бас Сперанский. М. А. был приятен и разговор его и отношение.
Гриша попросился придти вечером и неожиданно привел с собой Курочкина. Кроме них — Дмитриев. Попросили М. А. почитать из Театрального романа.
Яков Л. привез М. А. из театра поздно вечером, остался посидеть. Жаловался очень на зверскую занятость, директора еще не назначили.