Страница 39 из 113
Соловьев расстроен.
— Вы пишите с Воиновым, как вы начали. А когда у вас будет сценарий, я вам помогу, посоветую, не входя в вашу работу в качестве соавтора.
В газетах сообщение о привлечении Киршона, Лернера, Санникова, Городецкого к уголовной ответственности по их деятельности в Управлении авторских прав.
По телефону Добраницкий просит дать ему почитать «Ивана Васильевича».
Вечером перед «Красной стрелой» заходил Дмитриев. Гудел за ужином, что нужно обращаться наверх, но предварительно выправить начало учебника истории.
М. А. в ужасном настроении. Опять стал бояться ходить один по улицам.
С кем ни встретишься — все об одном: теперь, в связи со всеми событиями в литературной среде, положение М. А. должно измениться к лучшему.
Вечером М. А. работал над романом о Воланде.
Вечером М. А. опять над романом.
Телефон молчит целый день.
Проводила М. А. в Большой, зашла к Якову Л. Он сказал, что при встрече с Керженцевым у него был разговор с ним о М. А. и, между прочим, о «Турбиных». О том, что их можно бы теперь разрешить по Союзу.
У Якова Л. создалось впечатление, что Керженцев может это разрешить. Что только нужно М. А. пойти к нему и поговорить с ним о всех своих литературных делах, запрещениях пьес и т. д., спросить — почему «Турбины» могут идти только во МХАТе?
Когда я за обедом рассказала все М. А., он, как я и ожидала, отказался наотрез от всего:
— Никуда не пойду. Ни о чем просить не буду.
И добавил, что никакие разговоры не помогут разрешить то невыносимо тягостное положение, в котором он находится.
Звонок из секции драматургов — чтобы М. А. непременно пришел завтра на собрание драматургов. Опять о Киршоне, о Ясенском и прочем.
Сказала, что М. А. нездоров.
Потом — Федя о том, что какой-то Хорош добивается свидания с М. А. по литературному делу. Федичка уже как-то говорил об этом Хороше. И почему-то, беспричинно, и М. А. и мне так этот Хорош не понравился, что наотрез отказала.
И наконец вечером звонил Адриан Пиотровский, приехавший из Ленинграда. Он что-то делает в кино в Ленинграде или заведует чем-то, не знаю. Хотел заказать М. А. сценарий. М. А. отказался. Но из любопытства спросил — «на какую тему?» — Антирелигиозную!
Звонил Дмитриев — завтра придет.
Обедал Дмитриев.
Хороши они вместе с М. А. Оба острые, ядовитые, остроумные.
Я позвонила Добраницкому, как условлено было, — что нашла «Ивана Васильевича». Просил разрешения придти завтра.
Днем, предварительно позвонив, пришел Добраницкий. М. А. сказал, что если уж он решил что-то читать, то лучше «Пушкина» пусть прочтет, хотя вообще и это не стоит делать. Добраницкий попросил тогда и «Пушкина» и «Ивана Васильевича».
М. А. ушел потренироваться ходить одному — как он сказал. А Добраницкий принялся за «Пушкина» Через час я ему сказала, что у нас, в нашей странной жизни, бывали уже такие случаи, что откуда ни возьмись появляется какой-то человек, начинает очень интересоваться литературными делами М. А., входит в нашу жизнь, мы даже как-то привыкаем к нему, и потом — он так же внезапно исчезает, как будто его и не бывало.
— Так вот, если и Вы…
— …из таких, то лучше исчезайте сейчас и больше не приходите — так вы хотели сказать?
— Да.
Тогда он стал рассказывать мне о себе, о своей жизни и в конце концов сказал:
— Вы увидите, я не исчезну. Я считаю долгом своей партийной совести сделать все возможное для того, чтобы исправить ошибку, которую сделали в отношении Булгакова.
Когда он прочитал «Пушкина», вернулся М. А., и Добраницкий предложил всем нам прокатиться на машине за город, захватив и Сергея (пристяжной конек — зовет его Миша), — ну, скажем, в Химки, посмотреть новый речной вокзал и канал.
Добраницкий ушел и приехал на машине через полчаса, с цветами для меня и шоколадом для Сергея.
Канал вырыт таким образом, что похож на реку, извилистые берега, неожиданные повороты.
Вечером Сергей был с Екатериной Ивановной на «Любови Яровой», принес мне от Оли книгу Немировича, только что вышедшую.
Днем М. А. поехал с Сергеем на реку и в парк. Он говорит, что на воде ему легче.
Вечером звонил Добраницкий. Он сказал — без всякого дела, только чтобы узнать о нашем самочувствии.
Сегодня в «Вечерней Москве» в сообщении об активе МХАТ есть следующие строчки: «При помощи Гейтца, бывшего одно время директором Театра, авербаховцы пытались сделать Художественный театр «театральным органом» РАППа…»
Если не ошибаюсь, Гейтц, до директорства в МХАТе, был директором Торгсина.
Сегодня в газете — об исключении из партии Афиногенова.
Оля сегодня мне звонила днем:
— Думаю, что вам будет интересно услышать: сейчас на активе МХАТ Рафалович в своем выступлении говорил о том, что «вот какая вредная организация была РАПП, какие типы в ней орудовали… вот что они сделали, например: затравили, задушили Булгакова, так что он вместо того, чтобы быть сейчас во МХАТе, писать пьесы, — находится в Большом театре и пишет оперные либретто… Булгаков и Смидович написали хорошую пьесу о Пушкине, а эта компания потопила пьесу и позволила себе в прессе называть Булгакова и Смидовича драмоделами». Так что, думаю, что сейчас будет сильный поворот в пользу Маки. Советую ему — пусть скорей пишет пьесу о Фрунзе!
Эта шутка в конце обозначала — чтобы М. А. переделал в пьесу свое либретто «Черное море».
Утром отправляли вещи на дачу — Сергей с Екатериной Ивановной будут жить в Лианозове у Сережиной учительницы музыки.
Потом пошли в город. Я заходила к Феде за билетами. Видела в конторе Рафаловича, который сказал примерно то же, что говорил на активе. Возмущался, что Калужский и Бокшанская только на словах проявляют энергию, а на деле — ни черта.
Телефон молчит, молчит.
Сегодня днем была необыкновенно сильная, короткая гроза. Дождь лил с такой стремительностью, что казалось — за окнами туман.
Когда просветлело, мы с М. А. пошли в Лаврушинский подавать заявление о квартире. Председатель правления Бобунов, который раньше бегал от нас, встретил, как родных. Тут же показал список, в котором была фамилия Булгакова, говорил, что, конечно, мы имеем право на квартиру в Лаврушинском. Вообще, говорил очень много, но из-за невероятной дикции — непонятно. Принял заявление.
Может быть и выйдет что-нибудь. Но откуда мы возьмем деньги, если дадут квартиру?
Вечером в арбатской аптеке — случайная встреча с журналистом Перельманом, расстроившая М. А. Первый вопрос — сколько вы получаете от Турбиных и Мертвых душ?…
Затем разговор о том, что положение М. А. сейчас очень хорошее, потому что он не продал себя и не участвовал во всей этой кутерьме.
Сергей был с Екатериной Ивановной сегодня на «Вишневом саду» в МХАТе. Придя, сказал — «это такая дрянь, такая скука! С трудом досидел до конца!»
Была на «Русалке» в филиале с Арендтами и Дарьей Григорьевной. Мельник — Пирогов.
М. А. играл дома в шахматы с Топлениновым.
Вечером позвонил и затем пришел Добраницкий с женой.
Разговор о пьесах М. А., и больше всего о «Беге».
В «Правде» сообщение, что Куприн возвращается на родину.