Страница 44 из 65
Я подумала о своем разговоре с Брианной сегодня утром, но решила промолчать, по крайней мере, пока. В конце концов, это было дело Брианны и Роджера. Я, молча, кивнула и повернулась, чтобы прибрать посуду после чая.
Я чувствовала небольшой жар в желудке, причиной которого не был горячий чай. Роджер дал клятву, что примет Джемми, как своего собственного сына, независимо от того, каким может оказаться отцовство мальчика. Он был благородным человеком, Роджер, и собирался выполнить ее. Но сердце говорит громче любой клятвы, которую произносят только губы.
Когда я вернулась беременной, Фрэнк поклялся, что он будет почитать меня своей женой, будет любить ребенка, как своего собственного, будет любить меня, как прежде. Из всех трех клятв, которые он старался исполнить, верной оказалась только одна. С момента, когда он взял Брианну на руки, она стала его дочерью.
«Но что произошло бы, если бы появился второй ребенок?» — внезапно пришла мне в голову мысль. Такой возможности никогда не было, но если бы была? Я медленно обтерла заварник и завернула его в полотенце, мысленно представляя это мифическое дитя, которого мы с Фрэнком могли бы иметь, но никогда не имели и никогда не будем. Я нежно прижала завернутый чайник к груди, словно это был спящий ребенок.
Когда я очнулась от мыслей, Джейми все еще был здесь и смотрел на меня со странным выражением — нежно, но с какой-то грустью.
— Я когда-нибудь благодарил тебя, сассенах? — сказал он немного хриплым голосом.
— За что? — озадаченно спросила я. Он взял меня за руку и мягко притянул к себе. От него пахло пивом, мокрой шерстью и кексом, слегка пропитанным бренди.
— За моих детей, — сказал он нежно. — За детей, которых ты мне родила.
— О, — сказала я и медленно наклонилась вперед, уткнувшись лбом в теплую твердь его груди. Я сунула руки ему под сюртук, соединив их на его пояснице, и вздохнула. — Это было… мое удовольствие.
— Мистер Фрейзер, мистер Фрейзер!
Я подняла голову и развернулась; маленький мальчик с лицом, раскрасневшимся от холод а и бега, мчался вниз по склону, размахивая руками для сохранения равновесия.
— У-уп! — Джейми во время протянул руки, чтобы схватить мальчика, который на последних нескольких футах от нас совершенно потерял контроль над своим телом. Он подхватил мальчика, которого я признала как самого младшего из Кэмпбеллов, на руки и улыбнулся ему. — Да, Рэбби, в чем дело? Твой па хочет, чтобы я пришел за мистером МакЛеннаном?
Рэбби замотал головой, разметывая волосы, как овчарка шерсть.
— Нет, сэр, — проговорил он, тяжело дыша. Он глотнул воздух, и его маленькое горло раздулось, как у лягушки, от попыток одновременно говорить и дышать. — Нет, сэр. Мой па говорит, что он слышал, где находится священник, и сказал мне проводить вас туда. Вы пойдете?
Джейми удивленно приподнял брови. Он кинул на меня взгляд, потом улыбнулся Рэбби и поставил его на землю.
— Да, парень, я иду. Веди меня.
— Очень умно со стороны Фаркарда, — сказала я тихонько Джейми, кивнув на Рэбби, который скакал впереди, иногда оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что мы следуем за ним. Никто не обратит внимания на маленького мальчика среди толпы детей на горе. Но все, конечно, заметили бы, если бы Фаркард пришел сам или отправил одного из старших сыновей.
Джейми вздохнул, его дыхание поднялось облачком пара в холодеющем воздухе.
— В конце концов, Фаркарда это не касается, несмотря на то, что он друг моей тети. И я думаю, что если он послал за мной мальчика, значит, он знает, кто стоит за этим, и не собирается играть со мной в одной команде против него.
Он поглядел на садящееся солнце и грустно взглянул на меня.
— Я говорил, что должен найти отца Кеннета до заката, но все же я не уверен, что мы сегодня увидим свадьбу, сасеенах.
Рэбби вел нас вперед и наверх, следуя по лабиринтам тропинок и без колебаний топча пожухшую траву. Солнце, наконец, прорвалось сквозь облака. Оно уже опустилось к вершинам гор, но было все еще достаточно высоко, чтобы залить склон теплым ясным светом, который на время отогнал промозглость дня. Люди собирались возле своих костров в предвкушении ужина, и среди всеобщей суматохи никто не обращал на нас внимания.
Наконец, Рэбби остановился в начале исхоженной тропинки, которая ввела вверх и направо. Я пересекла гору несколько раз в течение сбора, но никогда не забиралась так высоко. Кто держал отца Кеннета под стражей, задавалась я вопросом, и что Джейми собирался с этим делать?
— Там вверху, — сказал Рэбби, указывая на верхушку большой палатки, едва видимую за зарослями сосны.
Джейми издал шотландский звук при виде палатки.
— О, — сказал он тихо, — вот как, значит.
— Что значит «как»? Чья это палатка? — я с подозрением рассматривала ее навощенный коричневый тент. Она, очевидно, принадлежала богатому человеку, но я не была с ним знакома.
— Мистера Лилливайта из Хиллсборо, — сказал Джейми, задумчиво хмуря брови. Он погладил Рэбби Кэмпбелла по голове и вручил ему пенни из споррана. — Спасибо, малыш. Теперь беги в своей маме, уже пора ужинать.
Рэбби взял монетку и исчез без слов, довольный выполненным поручением.
— О, неужели? — я с опаской поглядела на палатку. «Это объясняет кое-что, — подумала я, — но не все». Мистер Лилливайт был судьей из Хилсборо, и я ничего не знала о нем, кроме его внешнего вида. Я видела его несколько раз во время сбора, высокого, скорее унылого человека, выделяющегося своим сюртуком зеленого бутылочного цвета с серебряными пуговицами, однако официально мы не были представлены.
Судьи отвечали за назначение шерифов, что объясняло его связь с «противным толстым человеком», как описала его Марсали, и то, почему отец Кеннет содержался здесь, но оставался открытым вопрос — шериф или мистер Лилливайт стояли за удалением священника.
Джейми взял меня за руку и свел с тропы к маленькой сосне.
— Ты ведь не знаешь, мистера Лилливайта, сассенах?
— Только по внешнему виду. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Он улыбнулся с намеком на озорство в его глазах, несмотря на его беспокойство о священнике.
— Сыграем, а?
— Если ты не предполагаешь, что я стукну мистера Лилливайта по голове и силой освобожу отца Кеннета, я согласна. Такие вещи, скорее, по твоей части, чем по моей.
Он рассмеялся и кинул на палатку взгляд, который можно было счесть мечтательным.
— Я ничего не хотел бы сильнее, — произнес он, подтверждая это впечатление. — Это будет не так уж трудно, — продолжил он, оценивающе рассматривая коричневые бока палатки. — Судя по размерам, там не может больше двух или трех человек, не считая священника. Я мог бы дождаться темноты, взять одного или двух парней и…
— Но что ты хочешь, чтобы я сделала сейчас? — прервала я его, полагая, что лучше положить конец его преступным замыслам.
— А, — он прекратил строить козни и, прищурившись, посмотрел на меня, оценивая мой внешний вид. Я сняла запачканный кровью передник, который одевала на прием больных, подняла и аккуратно заколола волосы, и выглядела вполне респектабельно, если не обращать внимания на такой пустяк, как грязь по низу юбки.
— У тебя нет с собой каких-либо врачебных инструментов? — спросил он, немного хмурясь. — Бутылочка с пойлом, маленький ножик?
— Бутылочка с пойлом, действительно! Нет,… о, подожди-ка. Да, есть, вот они. Подойдут? — я вытащила из мешочка, привязанного к поясу, маленькую коробочку из слоновой кости, в которой держала акупунктурные иглы с позолоченными кончиками.
Удовлетворенный Джейми кивнул и вытащил серебряную фляжку с виски из споррана.
— Подойдут, — сказал он, вручая мне флягу. — Возьми-ка и это для вида. Иди к палатке и скажи охраннику, что он болен.
— Охранник?
— Священник, — сказал он, взглянув на меня с небольшим раздражением. — Я уверен, что все знают тебя, как целительницу, и признают по виду. Скажи, что у отца Кеннета заболевание, лечением которого ты занимаешься, и если не дать ему немедленно лекарство, ему станет хуже и он умрет. Я не думаю, что это входит в их планы, и они не опасаются тебя.