Дословный перевод

Единственное, что можно утверждать точно — Герман-старший прекрасно знает, что именно происходит, но активных телодвижений пока не совершает. Потому как, если бы Алене грозила реальная опасность, никто бы не стал звать под отчую крышу, её бы тихо-мирно отвезли, не спрашивая мнения самой девушки.

И все-таки — что за хрень тут происходит?

— Он не сказал, почему приставил охрану? — Женька немного понаблюдал за задумчиво ковыряющейся в тарелке Лёной и, не дождавшись ответа, уточнил. — Домой звал?

— Да. Я отказалась.

С одной стороны плохо — значит, все чуть серьезнее, чем они думают, с другой — хорошо. Все не настолько хреново, чтобы идти на крайние меры. Но сам факт вероятного возвращения Алены во Владивосток вызвал какую-то даже не грусть, а злость. Ну, вообще-то, хорошего друга найти трудно, это да…

— Ясно, — Женька не стал продолжать допрос на тревожащую их обоих тему, решив, что хватит с них всякой бяки на сегодня. — А сейчас будет самое интересное. Ручки приготовь.

Герман сначала не поняла, при чем тут ручки, а потом страдальчески поморщилась. Кто бы мог подумать, что раздолбай Власов будет так пристально следить за предписаниями лечащего врача и менять ей повязки…

— Да они чистые совсем, — на всякие случай Алена спрятала означенные части тела под стол.

— Не вопрос, хочешь, чай на них пролью?

Идея получить не только порезы, но и ожоги девушку как-то не вдохновила, потому, тяжело вздохнув, она поднялась.

— Сейчас посуду помою и сменишь.

— У меня вообще-то посудомоечная машинка, так что хватит искать отговорки. Марш в ванную!

— А суров-то, суров… Да иду я уже! — Аленка увернулась от шлепка по попе и, чуть опустив плечи, поплелась в санузел.

— Нет, я освобожусь не раньше, чем через час, — окинув взглядом очередь в коридоре поликлиники, Алена исправилась, — А то и позже.

— У меня как раз будет перерыв, подъеду за тобой, — Женька вполголоса что-то сказал не в трубку. — Сама никуда не уходи, хорошо?

— Да поняла я, — Герман оперлась спиной на закрытую пластиковыми панелями стену и прикрыла глаза. — Дождусь. Только ты тогда пообедать не успеешь.

— Ничего страшного, не оголодаю. Ты поела перед тем, как идти?

— Нет, конечно, не хватало ещё, чтобы меня тут начало мутить, — Алена отвернулась, не желая пересекаться взглядами с недовольно поджимающими губы вездесущими поликлиническими бабками. Видимо, своим разговором она мешала им делить подробностями букетов своих заболеваний. Странно, ладно они под дверью терапевта сидят, тем паче — кардиолога, но что делает эта толпа у хирурга?!

— Один раз утром оставил без присмотра, и уже начались выбрыки. Когда снимут швы, завезу тебя куда-нибудь пообедать. Мне пора, позже увидимся.

— Угу, беги.

Спрятав телефон в сумочку, Алена, у которой от предстоящей процедуры нехорошо так что-то вертелось в районе желудка, сосредоточилась на рассматривании собственного маникюра. Футболки с длинными рукавами уже начинали реально бесить, но и являть миру свои травмированные конечности девушка не хотела. Это самые близкие знают, что произошло, а каждому не станешь объяснять, точно примут за сумасшедшую. Не то, чтобы её так волновало мнение окружающих, более того — чихала она на него, но и становиться парией, от которой, как от чумной, шарахаются прохожие, тоже не хотелось. Хотя, Женя не дал бы никому так с ней обращаться.

Как-то незаметно для самих себя они все эти две недели, пока Алена была на почти осадном положении, провели вместе. Да, естественно, расставались, работу никто не отменял, но так получалось, что вечером он приезжал к ней, и они либо оставались у самой Герман, либо ехали к нему. В последние дни Власов постоянно настаивал, чтобы ночевали у него. Конечно, это было разумно, учитывая, что он, в отличии от девушки, человек подневольный, утром ехать на работу, но все равно… Хотя, Алена не особо и протестовала, ей было без разницы, где спать, да и его квартира уже воспринималась не как неизведанная территория, а, скорее, место, где ей будут рады и всегда поприветствуют поцелуем или чем поинтимнее, но…

Вчера она осталась у себя, да и Женя уехал домой. И не поругались, а все равно было неожиданно и несколько обескураживающе, когда до Алены дошло, что последние шесть суток они расстаются только ради его работы. Все остальное время — постоянно вместе, и это казалось таким естественным и нормальным, что становилось страшно.

В салоне, скрипя зубами и скрепя сердце, больничный Герман признали, хотя и в таких выражениях, что впору обходить это место седьмой дорогой и сбегать к бабкам, "выливающим" порчу.

Женька же ничего предосудительного в том, что они все время вместе не видел, более того, выглядел вполне довольным жизнью вообще и данной ситуацией — в частности.

— Тебе со мной хорошо? Тогда в чем проблема? — это он спросил у хмурой Лёнки, которая полвечера пыталась понять, куда все это приведет.

И хотя с первой частью она согласилась, но все равно, сославшись на громадный объем предстоящей работы по переводу, трусливо попросилась домой. Не сказать, что Женька был рад этому решению, однако, спорить не стал, молча отвезя девушку по требуемому адресу, где и оставил, предварительно проверив все потенциальные места тайных злоумышленников. И созванивались они все пару раз. Ну, ладно — три. По полчаса каждый…

В результате Аленка проснулась злая и невыспавшаяся гораздо больше, чем если бы Власов остался у неё. И есть не хотелось, а ещё понимание того, что скоро идти к хирургу на снятие швов совсем уж не вдохновляло…

— Девушка, идемте, — молодой врач, почти полностью скрывший умное (наверное) лицо за маской и колпаком, поманил за собой Герман, не обращая внимания на мгновенно недовольно загудевшую толпу.

— Она за мной, — сухонькая старушка, опиравшаяся до этого на клюку, продемонстрировала чудеса мгновенного исцеления прыгнув к кабинету едва ли резвее самой девушки.

— Вас я приму следующей, — неизвестно успокоил этот ответ воинственную бабушку или нет, но Алена решила, что выходить будет осторожно — кто его знает, кто там за углом с клюкой наперевес ждет? — Присаживайтесь.

Герман закатала рукава и устроилась на прикрытой клеенкой кушетке, решив не сводить глаз со светильника-"таблетки" на стене. Ну её, эту храбрость, лучше она будет нерешительной, но в сознании, чем совсем наоборот…

— А почему вы позвали меня без очереди? — рассматривать предметы интерьера ей уже надоело, а процедура не перевалила ещё и за середину.

— Потому что большую часть тех, кто сидит в коридоре, я вижу с завидной регулярностью, — медик предельно осторожно потянул нитку одного из швов, заставив Алену поморщиться. — Насмотрятся передач о здоровье, и каждый день находят у себя новые болячки. Зато точно знаем, о чем вчера рассказывали — они косяком по всем специалистам ходят…

— Какая у вас интересная работа, — Герман сдалась и просто закрыла глаза, отметив про себя, что когда ранки обрабатывал Женька, ей было не то, чтобы приятнее, но спокойнее — точно.

— Не жалуемся. Да, кстати, вы вены неправильно вскрывали, кто ж так режет?!

— А вы хотите научить делать это правильно? — хотя сам разговор и возвращал к неприятным ассоциациям, но Алене стало смешно. Какой добрый доктор — все расскажет.

— Нет, но, как специалист, отмечаю, что такое у вас впервые, — врач хмыкнул и, протерев ей руки какой-то пахучей жидкость, кивнул медсестре, все это время просидевшей за столом, как памятник неизвестной секретарше. — Таня, наложите повязки.

Девушка в настолько туго натянутом халатике, что тот разве что не трещал на могучей груди, невозмутимо забинтовала обработанные порезы и вернулась на свое место. Все так же молча. Алена даже про себя восхитилась степени дрессуры. Поневоле начнешь ждать, когда же старательной работнице дадут кусочек сахара.

— Итак, Алена Николаевна, — врач мельком посмотрел в карточку, — как, чем и сколько раз промывать, вам написал, — робот-медсестра тут же положила на край стола бумажку, — если не будете царапать, даже шрамов не останется. Может быть. И больше такой фигней не страдайте, лучше сразу завещайте свое тело нашему мединституту, им всегда материал для обучения нужен.