Страница 35 из 58
Оказавшись в безопасности, Домбровский решил сбить со следа полицейских ищеек. Под его диктовку Шостакович написал и отправил в Ардатов следующее письмо: «8 декабря 1864 года по поручению супруга Вашего честь имею уведомить Вас, что он, вырвавшись благополучно из рук своих мучителей в первых числах этого месяца, в настоящее время выехал уже за границу». Как и ожидал Домбровский, письмо это не попало к его жене, а было задержано полицией и в какой-то мере сбило ее с толку, заставив вести поиски во многих местах, но меньше всего в Москве, где беглец оставался еще долго.
Друзья Домбровского действительно подготовили для него безопасный отъезд за границу. Но он вовсе не собирался уезжать, оставив жену в Ардатове. Выручить Пелагию было очень трудно, так как после побега мужа она находилась не только под неусыпным наблюдением полиции, но и под присмотром специально поселенных в доме солдат. Спасти ее мог только человек с редким сочетанием смелости, хладнокровия, расчетливости. Домбровский обладал этими качествами; однако ему самому нечего было и думать о появлении в Ардатове, поскольку его приметы там наизусть знал каждый полицейский, каждый чиновник. На помощь пришел отставной офицер, бывший участник петербургских революционных кружков и армейской революционной организации в Польше, землеволец Владимир Михайлович Озеров, у которого скрывался Домбровский, когда перебрался в Петербург. Такой же хладнокровный и находчивый, как Домбровский, Озеров имел совершенно иные внешние данные, в частности, обладал огромным ростом. Он сумел разработать и осуществить настолько простой и смелый план побега, что полиция так и не смогла докопаться до истины, хотя в ее руках оказалось в конце концов достаточно данных.
Побег Домбровской не раз освещался в книгах, ему посвящены даже несколько документальных публикаций и специальная статья. Но, пожалуй, колоритнее и точнее всего побег описан в донесении нижегородского губернатора генерала Одинцова, посланном министру внутренних дел Валуеву 25 июня 1865 года. Вот что говорилось в этом донесении:
«В дополнение к рапорту 4 июня за № 524 почитаю долгом донести о результатах полицейских поисков по следам бежавшей из г. Ардатова политической арестантки Пелагии Домбровской.
Первоначальное сведение было получено командированным по Горбатовскому тракту сельским заседателем Мироновым; он узнал из разговоров с ямщиками, что проехали двое — мужчина и женщина; по приметам последняя имеет сходство с Домбровской. Дальнейшими разведываниями объяснилось, что за Домбровской приезжал кто-то из Санкт-Петербурга с Вязниковской станции железной дороги через Муром. Этот неизвестный наперед заезжал в Ардатов, вероятно известить Домбровскую о предстоящем побеге; из Ардатова проехал в Саровский монастырь, лежащий на границе Ардатовского и Темниковского уездов, и на обратном пути, взяв Домбровскую, проехал Горбатовским трактом на Гороховецкую станцию железной дороги, откуда с поездом отправился в Москву.
Путь следования этого неизвестного до Ардатова разузнан тоже подробно. От Москвы до Мурома он ехал с мастером Выксунского завода Вильямом Плафет, который, как объясняет, сам сел в вагон в Москве, а спутник его ехал из Санкт-Петербурга. От Вязниковской станции они поехали до Мурома на вольных лошадях вместе для сбережения расходов. Кто был этот незнакомец, Плафет не знает, потому что о том его не спрашивал, а по-видимому, должен быть мещанин. Приметы его Плафет объясняет так: высокого роста, лет около двадцати семи, блондин, нос длинный, орлиный, волосы длинные, подвитые на один вал, носит эспаньолку, одет в длинный черный сюртук с белой сверху парусинной без рукавов тальмой, в черной матеревой фуражке, имел при себе только чемодан и зонтик, дорогой курил сигары.
В Муроме незнакомец пробыл 12 мая всего только четыре часа, по каковому короткому времени у него вид[30] не был спрошен. Отсюда он проехал 24 версты на почтовых лошадях, а потом нанял вольных до означенной Саровской пустыни Тамбовской губернии. Ямщик показывает, что пассажир называл себя помещиком Тверской губернии и, сколько может припомнить, имя его — Владимир Михайлович; о фамилии не спрашивал. По пути к Саровскому монастырю приехали они 13 числа в Ардатов на ночлег, который имели у дворника мещанина Митина. С вечера пассажир ходил в аптеку (аптекарь из поляков дворянин Шанявский). На другой день утром на выезде в Саровскую пустынь он еще раз заходил к аптекарю и пробыл у него около часа.
В Саровской пустыни проезжий называл себя ротмистром Озеровым. Отсюда на обратном пути к Ардатову 16 мая он заезжал в Дивеевский женский монастырь, а в одиннадцать часов вечера проехал Ардатовом. Когда они (с ямщиком] за городом въехали на мост к селу Поляне (в двух или трех верстах от Ардатова), то на горе увидели женщину, которая сказалась странницей и просила подвезти ее до Павлова. Ямщик на это не согласился, но пассажир после некоторых разговоров со странницей на русском языке согласился взять ее до Павлова, обещав ямщику прибавить тридцать копеек до села Сакон. Женщина эта была Домбровская; она была одета в черное платье, черный бурнус, на голове черная шаль, в руках саквояж. Из Сакон 17 мая до солнечного восхода они выехали к Павлову, а в семь часов вечера были уже близ Гороховецкой станции железной дороги. Здесь на постоялом дворе крестьянина Петра Дмитриева в верхней горнице барыня переоделась в другое платье темножелтого цвета, на голову надела сетку и на глаза — синие очки. Потом очень скоро оба лица отправились на станцию железной дороги, с которой должен был тронуться тогда же поезд в Москву. По объяснению ямщиков, мужчина имел приметы: рост повыше среднего, лет не более двадцати пяти, лицо белое, чистое, глаза голубые, волосы на голове, бровях и небольших усах черные, собою худощав, одет в черном сюртуке и темной фуражке.
[…] Производящая ныне по делу о побеге Домбровской комиссия, между прочим, открыла, что дядя мужа Домбровской Фалькенгаген-Залеский — банкир; имеет свои конторы в Париже, Лондоне и Дрездене. Домбровская в разговоре с некоторыми арестантами высказывала свое предположение, что муж ее за границей и занимает частную должность у упомянутого Залеского. Поэтому следственная комиссия допускает предположение, что Домбровская бежала к мужу в какой-либо из означенных городов. На предмет розыска комиссия представила фотографический портрет Домбровской».
К подробному донесению Одинцова можно добавить, во-первых, что потомки находившихся в Ардатове поляков, в частности аптекаря Шанявского, до сих пор живут там и в соседнем Выксунском районе, а во-вторых, что следствие по неизвестной причине ухватилось за иную, изложенную в том же донесении версию. Согласно этой версии организатором побега был отставной офицер Мирбах, также приезжавший в Ардатов и заходивший к Шанявскому для переговоров о покупке аптеки. Версия эта ничего не дала, а тем временем об Озерове успели забыть.
Воспоминания Домбровской не только называют Озерова и подтверждают приводившиеся в донесении Одинцова данные, но и сообщают некоторые любопытные дополнительные детали.
Чтобы не бросался в глаза польский акцент, Домбровская, по ее словам, решила одеться так, как одевались женщины из живших в окрестностях Ардатова семей немецких переселенцев. Дома переодеваться было нельзя, пришлось сделать это в кустах на одной окраине города, а затем идти в сопровождении молодого ссыльного Олендзского на условное место встречи, которое было расположено на другой окраине. Там группа пьяных, возвращавшихся с базара, начала приставать к ним, приняв их за парочку влюбленных. Мог бы получиться весьма опасный для замысла скандал, если бы Олендзский не догадался сыграть роль местного следователя — тоже поляка; ему удалось нагнать страха на хулиганов, и они ушли. Наконец, в одиннадцать часов вечера появился возок, колокольчик на котором, как заранее условлено, был подвязан.
Дальнейшее у Домбровской описывается примерно следующим образом[31]…
30
Так в XIX веке называли удостоверение личности — любой документ, аналогичный паспорту.
31
В переводе для краткости кое-что опущено.