Страница 70 из 85
В успех Корнилова верили... Но, вообще-то, после этого можно было бы Корнилова с Керенским и оттереть (а то и убрать) и выдвинуть вперед адмирала. Он в качестве ширмы для Рябушинских был бы и ближе, и понятнее, и надежнее. А для либеральной массы — поновее. А при этом устраивал бы и Антанту (то есть — Америку). А при этом слыл человеком жестким.
Так что Гленнон был отправлен в Севастополь явно на «смотрины».
Кем? А это я чуть позже уважаемому читателю сообщу...
Может быть, приезд Гленнона и действительно совпал с отставкой Колчака, а может, он «совпал» с ней в кавычках, и отставка была, повторяю, заранее предусмотрена. Во втором случае становится понятным, почему адмиралы сразу же вместе и уехали.
Читатель может мне возразить, что Колчак мог бы взять «самоотставку» и без приезда американцев — стоило ли им из-за одного дня киселя хлебать через всю Россию. Но, не выказав публичный интерес к Колчаку как к суперминеру, сложно было бы внятно объяснить и его последующее «приглашение в США». Сыны-то дяди Сэма были простодушными лишь для простодушных и выстраивать «прикрытие» умели. Потому что — скажу это, вновь забегая вперед, — по моему мнению, и «приглашение в США» было лишь дымовой завесой над подлинной ролью и миссией адмирала.
Итак, не будет очень смелым предположить, что Гленнон вез Колчака на «смотрины». Вскоре по проезде в Питере эти «смотрины» и состоялись.
Где?
В Зимнем дворце.
Но — не у Керенского.
Ведь там, в Зимнем, в то время пребывал не только российский премьер, а и та американская миссия Элиху Рута, в которой Гленнон был главой морской группы.
Эту миссию почему-то часто называют «военной», хотя в состав особой миссии в Россию входили представители не только военного и военно-морского ведомств, но и бизнесмены, и даже профсоюзный деятель — социалист-ренегат Эдвард Рассел.
Значение миссии Рута было подчеркнуто тем, что ее глава — при живом после США в России Фрэнсисе — имел ранг чрезвычайного посла, а восемь членов миссии — ранги чрезвычайных посланников.
И... И фигура Элиху Рута нам с тобой, уважаемый читатель, уже
на страницах этой книги попадалась, и я просил тебя его имя запомнить...
Да-да, это был тот самый Рут, который в 1908 году в качестве государственного секретаря США заключил с Японией соглашение Рута — Такахиры. Любовью к России он, надо сказать, не отличался (что, собственно, для элиты США было нормой). В 1917 году Руту было 72 года (прожил он девяносто два), и именно он был удостоен Золотой Элитой чести провести инспекцию России на предмет ее готовности продолжать войну. Опыта у Рута хватало, он зубы на внешней политике проел и сам называл себя «закаленным старым служакой».
О миссии Рута, уважаемый читатель (как и о миссии Самуэля Хора, о миссии лорда Мильнера), у нас знают мало. И до удивления мало внимания им уделили историки. А ведь эти миссии — одни из «ключей» к пониманию как истории Первой мировой войны, так и вообще новейшей мировой истории. Тем более что миссия Рута была не просто дотошной инспекцией, а знаменовала собой новый этап мировой войны.
Америка уже прямо брала верховное руководство войной на себя — как залог своего будущего верховного руководства миром после войны. И Элиху Рут приехал для того, чтобы оценить российскую ситуацию, а также сообщить в Петрограде — кому надо, что роль главного кредитора России переходит от Англии к США.
Думаю, что не последней задачей Рута была также подготовка таких запасных вариантов российской власти, которые были бы удобными для США. Надо было найти и обсудить пути ее установления, найти и обсудить кандидатуры доверенных лиц Антанты и США в этой власти.
Американская журналистка Бесси Битти многое увидела в русской революции во время русской революции. И написала об увиденном знаменитую книгу «Красное сердце России». Написала она там и о миссии Рута, которую Битти наблюдала с первых же минут прибытия миссии (Бесси была среди встречающих бывший царский поезд, на котором приехал в Питер Рут и который американка видела в последний раз тогда, когда на этом поезде царскую семью увозили в ссылку).
Миссию и принимали по-царски, и поселили по-царски — в Зимнем дворце, где каждое утро Битти и другие иностранные корреспонденты виделись с Рутом на пресс-конференциях. Удивительные это были встречи, потому что на них Рут и репортеры поменялись местами: Рут молчал, а журналисты рассказывали ему о том, что удалось им узнать. Но основную информацию Рут получал, конечно же, не от них.
«Время от времени, — сообщает нам Битти, — из Петрограда выезжали специальные миссии, чтобы на месте выяснить некоторые детали сложной ситуации. Армейские специалисты отправились на фронт, морские изучали причины неповиновения Черноморского флота, банкиры взялись за изучение степени истощенности русской казны, а верующие поехали в Москву, чтобы ознакомиться с будущим положением русской церкви».
Как видим, о поездке Гленнона Битти знала. Однако о Колчаке не написала, и вот тут ничего странного нет. Ей, умеющей профессионально осведомляться о том, что обычно стараются скрыть, вполне могли намеренно подсунуть ту версию поездки Гленнона, о которой она потом всему миру и сообщила. Во всяком случае, тот факт, что Гленнон все «причины неповиновения Черноморского флота» изучил за один день и отбыл с Колчаком, наводит на мысль о том, что Битти специально подсунули «дезу»...
Вернемся, впрочем, к миссии Рута. Она прибыла во Владивосток 3 июня 1917 года, а в Петрограде появилась 13 июня. То есть — через 10 дней. Обратно она отбыла 9 июля. И уже 21 июля (то есть — через двенадцать дней) отплыла из того же Владивостока в Штаты.
И этот маршрут, а также продолжительность поездок по нему я прошу читателя тоже запомнить.
Колчака показали Руту, и адмирал «закаленному старому служаке» понравился. Хуже было с русской армией, которую инспектировала военная группа генерал-майора X. Скотта. 1 июля армия начала свое последнее и неудачное наступление.
Однако это Штаты не обескуражило. Сбрасывать Россию как антигерманскую силу со счетов не хотелось. Да не то что не хотелось! Выход России из войны грозил срывом всех планов США! И Френсис, и Рут верили в то, что Россия как «пушечное мясо» еще для Запада не потеряна. Тем более что «керенская» Россия была готова служить взахлеб именно Штатам.
А Штаты уже прикидывали, как ввозить в Россию военное снаряжение и как вывозить из России то, чем она будет за это снаряжение расплачиваться. Американская миссия железнодорожных экспертов во главе со Стивенсом оценивала «провозоспособность» Сибирской железной дороги, и Временное правительство тут же придало Стивенсу статус советника Министерства путей сообщения.
В США формировался специальный «железнодорожный корпус» для управления русскими дорогами (в 1918 году, с началом сибирской диктатуры Колчака, он-то Транссиб под свой контроль и взял).
Итогом миссии Рута стал «План американской деятельности по сохранению и укреплению морального состояния армии и гражданского населения России». Суть его была проста: «Хотите иметь деньги — продолжайте воевать».
«Миссия Рута, — подтверждает и Бесси Битти, — ясно заявила, что главным условием предоставления помощи России является дальнейшее участие России в войне».
Рута в Питере дружно заверяли в том, что это участие никем под сомнение и не ставится. При этом Рут, конечно же, был прекрасно осведомлен о планах русских «верхов» установить жесткую правую диктатуру. Шанс на подобное был отнюдь не призрачным, и Рут ориентировал Вашингтон именно в этом духе.
И 13 (опять почему-то 13-го!) июля старого стиля посол Временного правительства в США Бахметев (однофамилец и преемник царского посла) сообщил в МИД: «Американское правительство открывает нам немедленно кредит в 75 миллионов». Это было только начало. Предполагался заем в 325 миллионов долларов под низкие проценты.
Колчак весь июль был в столице. Это было время расстрела Июльской демонстрации, время напряженной подготовки корниловского переворота (выступил Корнилов 26 августа старого стиля). Однако никаких документальных следов участия адмирала в подготовке того переворота, который должен был сделать его одним из руководителей страны, не находится. Хотя во всех проектах списков будущего корниловско-керенского правительства он был неизменно в наличии. Но — лишь в списках, а не в оперативных документах.