Страница 70 из 72
Том Лоуренс принял флаг, медленно обошел могилу и остановился перед вдовой. Мэгги подняла голову и попыталась улыбнуться, а президент передал ей национальное знамя.
— От имени благодарной страны я вручаю вам флаг республики. Вас окружают друзья, которые хорошо знали вашего мужа. Я лишь хотел бы, чтобы мог разделить с ними эту честь.
Президент склонил голову и вернулся на свое место по другую сторону могилы. Оркестр морской пехоты начал играть национальный гимн, и президент прижал руку к сердцу.
Два человека, которые во время этой похоронной службы стояли на вершине холма, прибыли сюда не для того, чтобы оплакать усопшего. Вечером им предстояло вернуться в Санкт-Петербург и доложить, что их услуги больше не требуются.
Глава тридцать седьмая
«Когда президент Соединенных Штатов приземлился в московском аэропорту „Шереметьево-2“, его самолет был окружен танками. Президент Жеримский не оставил никаких сомнений в том, что он не собирается дать Тому Лоуренсу возможность сфотографироваться для его соотечественников. И на взлетно-посадочной полосе не было трибуны, с которой были бы произнесены речи типа „Добро пожаловать в Россию!“
Когда хмурый Лоуренс спустился по трапу, его встретил только маршал Бородин, стоявший в башне танка.
Оба президента в конце концов встретились в Кремле в середине дня, и первым пунктом повестки дня было требование президента Жеримского, чтобы со своих позиций были выведены вооруженные силы НАТО, которые патрулируют западные границы России. После того как законопроект о сокращении ядерного, биологического, химического и конвенционального оружия был отвергнут Сенатом, а Украина добровольно вернулась в Советский Союз, президент Лоуренс знает, что он не может ни на дюйм ослабить роль НАТО в Европе, особенно учитывая, что недавно избранная в Сенат Элен Декстер постоянно характеризует его как „марионетку красных“.
После того как в прошлом году сенатор Элен Декстер подала в отставку с поста директора ЦРУ, чтобы „более решительно выступать против недальновидной внешней политики президента“, на Капитолийском холме все чаще говорят, что она может стать первой женщиной — президентом Соединенных Штатов.
На сегодняшних предварительных переговорах в Кремле президент Жеримский не пытался сделать вид…»
Мэгги в джинсах и свитере вошла на кухню, и Стюарт поднял голову от первой страницы газеты «Сидней Монинг Гералд». Они жили в одном и том же доме уже больше шести месяцев, и он ни разу не видел ее без тщательно уложенной прически.
— Доброе утро, Стюарт! — сказала Мэгги. — Есть в газете что-нибудь интересное?
— Жеримский все еще напрягает мускулы при малейшей возможности, — ответил Стюарт. — А вашему президенту приходится делать вид, что все в порядке. По крайней мере, так считает российский корреспондент «Гералд».
— Жеримский бросил бы атомную бомбу на Белый дом, если бы думал, что это может сойти ему с рук, — сказала Мэгги. — По случаю субботнего утра нет ли каких-нибудь более приятных новостей?
— Премьер-министр назначил дату выборов нашего первого президента.
— В вашей стране все делается так медленно, — сказала Мэгги, наполняя чашку кукурузными хлопьями. — Мы избавились от англичан более двухсот лет назад.
— У нас это не займет намного больше времени, — усмехнулся Стюарт.
Тара в халате вошла в комнату.
— Доброе утро! — сказала она сонным голосом. Мэгги сползла с высокой табуретки и поцеловала ее в щеку.
— Садись здесь и ешь кукурузные хлопья, пока я сделаю тебе омлет. Тебе не следует…
— Мама, я беременна, а не умираю от чахотки, — сказала Тара. — Кукурузных хлопьев мне хватит.
— Знаю, я просто…
— Всегда-то ты беспокоишься! — Тара обняла мать. — Я открою тебе секрет. Нет никаких медицинских свидетельств, что выкидыши передаются по наследству. Ну, что важного сегодня произошло в мире? — спросила она у Стюарта.
— Газета освещает мой судебный процесс — на шестнадцатой странице, — сказал он, указывая на три коротких абзаца в нижнем левом углу.
Тара дважды прочитала эти три абзаца и сказала:
— Но они даже не упоминают твоего имени.
— Нет. В данный момент их больше интересует мой клиент, — признал Стюарт. — Но если его оправдают, все может измениться.
— Надеюсь, его не оправдают, — сказала Мэгги, разбивая второе яйцо. — По-моему, твой клиент мелкий подонок, и его надо на всю жизнь отправить в тюрьму.
— За то, что он украл семьдесят три доллара? — изумленно спросил Стюарт.
— У беззащитной старушки.
— Но это была его первая кража.
— Ты имеешь в виду: первая кража, на которой он попался, — поправила Мэгги.
— Знаете, Мэгги, вы могли бы стать первоклассным обвинителем, — сказал Стюарт. — Вам не нужно было брать годичный отпуск; вам нужно было вместо этого поступить на юридический факультет. Хотя я подозреваю, что пожизненное заключение за кражу семидесяти трех долларов не всем придется по вкусу.
Послышался глухой стук о коврик у входной двери.
— Я возьму почту, — Стюарт встал из-за стола.
— Стюарт прав, — сказала Тара, когда Мэгги поставила перед ней тарелку с омлетом. — Тебе не нужно тратить время на то, чтобы быть бесплатной экономкой. Ты слишком умна для этого.
— Спасибо, дорогая, — ответила Мэгги, возвращаясь к плите и разбивая еще одно яйцо. — Но мне доставляет удовольствие жить с вами. Надеюсь, я вам не докучаю.
— Конечно, нет, — возразила Тара. — Но уже прошло полгода с тех пор…
— Знаю, дорогая, но мне нужно еще немного времени, прежде чем я смогу вернуться в Вашингтон. К осеннему семестру я буду в форме.
— Но ты не принимаешь приглашений даже на то, что тебе доставило бы удовольствие.
— Например?
— На прошлой неделе мистер Мур пригласил тебя в оперу на «Фиделио», и ты ему сказала, что в этот вечер ты занята.
— Честно говоря, не помню, чем я была занята.
— А я помню. Ты сидела у себя в комнате и читала «Улисса».
— Тара, Ронни Мур очень симпатичный человек, и я не сомневаюсь, что свою работу в банке он делает отлично. Но ему совсем не нужно проводить целый вечер с женщиной, которая все время думает, как ей недостает твоего отца. И точно так же мне не нужно проводить с ним целый вечер и слушать, как он обожал свою покойную жену — не помню, как ее звали.
— Элизабет, — сказал Стюарт, возвращаясь с утренней почтой. — Ронни очень милый человек.
— И ты туда же! — воскликнула Мэгги. — Пора бы вам обоим перестать беспокоиться о моей личной жизни.
Она поставила перед Стюартом еще больший омлет.
— Мне надо было бы жениться на вас, Мэгги, — Стюарт ухмыльнулся.
— И ты был бы мне более подходящим мужем, чем все, с кем ты пытаешься меня свести, — сказала она, погладив его по голове.
Стюарт засмеялся и начал сортировать письма; большинство из них было для него. Два письма он передал Таре и три — Мэгги; свои письма он отодвинул вбок, чтобы сначала прочесть спортивную страницу «Гералда».
Мэгги налила себе вторую чашку кофе и взялась за письма. Как всегда, она сперва рассмотрела марки, прежде чем решить, в каком порядке она вскроет письма. Две марки были с одинаковым портретом Джорджа Вашингтона. На третьей был изображен австралийский зимородок. Австралийское письмо она вскрыла первым. Прочитав его, она передала его Таре. Читая, Тара все шире и шире расплывалась в улыбке.
— Очень лестно, — Тара протянула письмо своему мужу. Стюарт быстро прочел его.
— Да, очень. Ну, и что вы ответите?
— Я отвечу, что я не ищу работу, — сказала Мэгги. — Но сначала я должна узнать, кого из вас мне за это благодарить. — Она помахала письмом.
— Не виновна, — сказала Тара.
— Mea culpa,[60] — признался Стюарт; он давно уже понял, что обмануть Мэгги ему не удастся: она всегда в конце концов узнавала правду. — Я увидел в «Гералд» объявление о конкурсе на эту должность и подумал, что у вас достаточный опыт для этой работы. Даже, пожалуй, чересчур большой опыт.
60
Моя вина (лат.).