Страница 269 из 269
Именно этот слой настроен весьма пессимистически, подводит итоги исследования руководитель «Левада-центра» Лев Гудков. Будущее, ближайшие лет десять-пятнадцать (срок возможного следующего путинского президентства), видится им «безрадостным и бесперспективным».
Характерно, что речь не идет о политическом протесте. Вопросы задавали отнюдь не диссидентам и борцам за демократию и права человека. Половина тех, кто считает, что Путин – надолго, называет нынешнюю ситуацию «застоем», «становлением диктатуры», «авторитаризмом». Но другая половина вполне позитивно оценивает деятельность Владимира Владимировича и нынешний политический порядок!
Чем же они недовольны?
«Этот класс людей, – пишет Лев Гудков, – ясно понимает связь между авторитарной политической системой и неэффективностью управления, между вытеснением политики из сферы открытой конкуренции и социальной недееспособностью бюрократии, бессилием нынешнего руководства страны добиться устойчивого развития страны и клановыми интересами околовластных групп…»
Более простыми словами это выразил, выступая на Красноярском экономическом форуме в феврале 2011 года, министр финансов Алексей Кудрин:
– Вертикаль российской власти управляет страной по понятиям, что чревато стагнацией экономики и сползанием в прошлое.
Политика как таковая, идеологические споры, сложные взаимоотношения президента и премьера этих молодых людей мало интересуют.
«Главный источник угрозы их благополучию, – заключает Гудков, – само нынешнее российское государство, не ориентированное на формирование современных институтов и условий защиты «нормальной» жизни частного человека, свободного и независимого от тех, у кого сегодня власть… Эти люди умеют жить в нынешней России и могут решать свои проблемы, но то, как им приходится это делать, им не нравится…
Дело не в деньгах и не в возможности их заработать – эти люди могут и умеют это делать. Дело в сознании хронической незащищенности, униженности, зависимости, несвободы, постоянной опасности, исходящей от окружающей агрессивной среды…
Современные, европейские нормы и правила поведения, структуры сознания и поведения не прививаются к привычной для нас культуре насилия, хамства, терпения и холуйства. Проблема заключается в цивилизационной несовместимости уже почти европейского человека и все еще почти крепостного российского общества»…
Если преуспевающая (меньшая) часть общества разочарована отсутствием модернизации, то основная масса населения вообще полагает, что ее обманули: создан капитализм «для своих», уроки из экономического кризиса не извлечены, и улучшения не предвидится, пишет «Независимая газета».
Люди не доверяют власти, видя, что она поражена коррупцией. И одновременно верят только во вмешательство государства, которое обязано обеспечить всем определенный уровень жизни… Народ желает государственно контролируемой экономики без демократии. Иначе говоря: никакой модернизации!
А каковы настроения в высшем эшелоне?
«Реформаторские настроения в элите очень слабы, – приходит к выводу член-корреспондент Академии наук Константин Микульский. – Ее сопротивление реформам будет скорее нарастать, чем ослабевать. Вероятность превентивных репрессивных мер со стороны государства достаточно велика. Ведь элита может слишком много потерять даже от поверхностных реформ…»
Микульский считает, что в стране сложился такой вариант авторитарного политического режима, который менее всего расположен к реформам. А сколько-нибудь влиятельных демократических сил в стране нет. Некому подталкивать Кремль к переменам. Вот почему один известный политолог, чуткий к настроениям современной власти, сулит «перестройку наоборот».
Очень показательна история с присуждением Владимиру Путину престижной немецкой премии «Квадрига» летом 2011 года. Вручение премии было намечено на 3 октября, день объединения Германии. Но одна из газет назвала имена лауреатов заранее, и вспыхнул международный скандал. Ряд видных европейских политиков и интеллектуалов запротестовали. Бывший президент Чехии, известный драматург Вацлав Гавел, человек с безупречной моральной репутацией и тоже лауреат «Квадриги», заявил, что вернет премию, если ее получит Путин.
«Премия вручается тем, кто является «образцом для Германии», – писал немецкий журнал «Штерн». – Преследование оппозиционеров, произвол в судах, убийства журналистов. Это Россия… Владимир Путин – образец для Германии?»
Некоторые члены попечительского совета «Квадриги» демонстративно из него вышли, заявив, что или вовсе не знали о присуждении премии Путину, либо изначально были категорически против. В конце концов попечительский совет, чтобы погасить скандал, объявил, что в 2011 году премии вообще не будут вручаться…
Вообще говоря, премию Владимиру Владимировичу предполагалось вручить за его заслуги в укреплении партнерских отношений между Германией и Россией, что само по себе не вызывает сомнений. Но необычно резкие протесты свидетельствуют о крайне негативном восприятии Путина достаточно широкими кругами европейской общественности. И это очень дурное предзнаменование…
Разумеется, мнение европейских интеллектуалов никак не помешает ему исполнять обязанности премьер-министра (или главы государства, если он вернется на пост президента). Западные лидеры встречались и подписывали соглашения и со Сталиным, и с Брежневым.
Но для самого Владимира Владимировича все это крайне обидно! Такого афронта он еще не испытывал. История с премией не расположит его к западным партнерам. Напротив, только усилит недоверие к ним, подозрительность… А настроения и эмоции, как показывают последние годы, очень сильно сказываются на внешней политике России.
Что же в таком случае произойдет в 2012 году, если Дмитрий Анатольевич Медведев покинет президентский пост и во внутренней политике страны окончательно сформируется однополюсная система? Не охватит ли равнодушие уже большую часть мыслящей публики? Не потухнут ли наши коллеги, которым небезразлична судьба России, но которые увидят, что им просто негде высказаться и не к кому обращаться?
И не станет ли сам Дмитрий Анатольевич потом переживать, что вот была у него возможность выйти за рамки заранее прочерченной траектории, круто переменить и жизнь в России, и собственную судьбу, да он ею не воспользовался?
– Если я решение принимаю, – заметил однажды Медведев, – я его моментально выполняю и практически никогда не мучаюсь по поводу того, что сделал. Жизнь такая короткая…
Есть две причины, которые толкают политика вверх.
Одна – сжигающая изнутри жажда власти. Говорю об этом без тени осуждения. Офицер, не мечтающий стать генералом, и не должен им становиться: он не наделен необходимыми для полководца командными качествами. Честолюбие и амбиции необходимы политику. Он должен желать власти и уметь с нею обращаться.
Вторая причина – некое мессианство, внутренняя уверенность политика в том, что он рожден ради того, чтобы совершить нечто великое, реализовать какую-то идею или мечту.
И Путин, и Медведев оказались на вершине власти в достаточной степени случайно. Как минимум они к этому не стремились. Но в Путине проснулись все эти страсти. А Медведев, как мне представляется, их лишен.
Вот почему в свое время, выбирая между Ивановым и Медведевым, Путин предпочел уступить свое кресло Дмитрию Анатольевичу. Сергей Борисович по характеру и амбициям ближе к Путину. Заняв главный кабинет в Кремле, мог и не удовлетвориться предначертанной ему скромной ролью… И карьера Иванова пошла по нисходящей. В первых заместителях главы правительства он не удержался, перешел в простые «вице».
А что касается Медведева, Путин твердо знал его жизненные интересы и устремления… Должен заметить, что, с моей точки зрения, отсутствие властолюбия – по-человечески весьма симпатичная черта характера. Но властители такой страны, как наша, делаются из другого материала.