Громов

— Кто пойдет первым? — спросил его Громов как бы невзначай. Он воевал уже больше года и неплохо изучил союзников.

Оказалось, что первыми должны идти советские. У афганцев сил пока маловато, но они тоже готовы биться не щадя себя.

Ситуация знакомая. Афганскому министерству обороны хотелось как можно скорее доложить политическому руководству об успешном проведении операции по уничтожению крупной военной базы моджахедов. База эта, как кость в горле, сидела на дороге в Кандагар — крупнейшей трассе, связывающей север и юг Афганистана. Недаром для проведения операции в Луркох направлена «целая пехотная бригада». Афганские бойцы и командиры будут прекрасно выглядеть на фотографиях в газетных отчетах возле разрушенных укреплений и гор трофейного оружия.

Громов, конечно, тоже понимал, что база в Луркохе должна быть уничтожена. Однако каждая попытка продвинуться в глубь массива наталкивалась на необычайно упорное сопротивление. Похоже, лагерь этот был не просто важным узлом базирования, но и своего рода объединенным командным пунктом войск оппозиции. Не исключено, что в перспективе он должен стать центром одной из первых освобожденных территорий Афганистана, управляемых оппозицией. Таков был расклад политический.

С военной точки зрения операция по штурму представлялась очень трудной. Лагерь прекрасно подготовлен к обороне, огромные запасы боеприпасов и продовольствия позволяли душманам держаться несколько месяцев. Для того чтобы войти в ущелье, необходимо разминировать подходы, делать это придется под перекрестным огнем. Занять горные склоны, чтобы исключить обстрел, очень трудно. Душманы прекрасно устроились и закрепились, все ущелье и склоны перед ними как на ладони. Высадить в глубине массива десант, что настойчиво предлагали афганцы, невозможно, прежде всего потому, что неизвестно точное место размещения базы. К тому же дивизия не располагала фронтовой авиацией и достаточным количеством вертолетов, для того чтобы надежно прикрыть десантников.

Оказавшись на дне ущелья, десант потеряет устойчивую связь с центром, а это равнозначно гибели. Авиационных комплексов с ретрансляторами, которые бы висели над горами во время боевых действий, тогда еще не было.

Фактор внезапности, на который так упирали афганцы, предлагая заброс десанта в глубь массива, теоретически мог сыграть свою роль, но только в том случае, если об этом не знали союзники.

Исходя из этого, Громов принял решение хорошенько обработать массив артиллерией, заминировать выходы из ущелий и выставить укрепленные заслоны, которые перехватывали бы диверсионные группы душманов. Таким образом, автотрасса на Кандагар будет прикрыта, а это главное.

Работа по блокированию горного массива Луркох была проведена в течение пяти дней, после чего подразделения вернулись в казармы. Громов понимал, что это решение временное. Базу необходимо уничтожить, но сделать это он собирался несколько позже и малой кровью.

Спустя несколько месяцев Луркох начал напоминать о себе. На укрепленной базе в горах снова собирались командиры бандформирований. Возобновились нападения на сторожевые посты и заставы, начались прорывы душманов к дороге на Кандагар. Делались попытки расширить захваченную территорию.

Пришла пора покончить с бандитским гнездом в Луркохе, так чтобы больше не пришлось о нем вспоминать. Громов дал приказ штабу разработать операцию.

К этому времени он уже полностью контролировал ситуацию в зоне ответственности своей дивизии, знал всех командиров и бойцов. Готовя штурм Луркоха, он не собирался спешить и планировал сделать все так, чтобы жертв было как можно меньше. Этот принцип Громов считал основным при разработке любой операции. Однако в его расчеты вмешались непредвиденные события.

В дивизию прилетел генерал Хахалов. Он должен был выполнить приказ главкома ВВС маршала П. С. Кутахова — проверить эффективность применения штурмовика Су-25 в горных условиях. По замыслу Кутахова, Хахалов должен был практически сразу после бомбово-штурмового удара попасть на место событий и оценить и зафиксировать (отснять на пленку) действия авиации.

Громову не хотелось верить, что такие приказы возможны. По сути, это значило послать человека на верную смерть. Легко представить, как встретят «проверяющего» разъяренные бомбардировкой душманы.

Громов да и командование 40-й армии были убеждены, что такого рода работу следует делать не в боевых условиях, а на полигонах.

Все попытки убедить маршала Кутахова отменить приказ успеха не имели.

Несколько дней Хахалов находился на границе Луркоха. Громов делал все возможное, чтобы генерал не попал туда, куда стремился. Но когда Борис Всеволодович ненадолго уехал, Хахалов и сопровождающие его лица, после очередной бомбардировки, на двух вертолетах отправились по горным ущельям в глубь массива.

Назад никто не вернулся.

Пришлось забыть о запланированных сроках операции и после мощнейшей артиллерийской и авиационной обработки с жестокими боями пробиваться к центру массива. Во что бы то ни стало необходимо было забрать хотя бы тела.

Когда дивизия наконец овладела Луркохским укрепрайоном, здесь были найдены обломки вертолетов и останки офицеров. Над летчиками и генералом, а он был в форме, жестоко издевались. Им выкололи глаза и отрезали уши…

База в Луркохе была действительно сделана по последнему слову инженерной техники. В скалах спрятаны прекрасно оборудованные хранилища, бетонные бункеры соединены тоннелями.

Все сооружения были взорваны, район заминирован.

Снова о черных скалах Луркоха Громов услышал только в 1985 году. Душманы попытались возродить разрушенную базу, но после серии массированных бомбово-штурмовых ударов Луркох уже не доставлял беспокойства.

— Я прибыл в Афганистан в апреле 1981 года в должности командира 27-го гвардейского истребительного авиационного полка, — вспоминает Виктор Севастьянович Кот, Герой Советского Союза, командующий авиацией 40-й армии, — базировались мы до этого в Казахстане. Вернулись на базу в июле 1982 года, то есть работали в Афганистане 400 дней.

Полк располагался на трех точках. Первая — Баграм, вторая — Кандагар и третья — Шинданд. Нам приходилось решать широкий круг задач, свойственных и не свойственных истребителям. Это охрана неба прежде всего на границе с Пакистаном, а в Шинданде — с Ираном, а также нанесение бомбово-штурмовых ударов и участие в операциях, проводимых 40-й армией.

Здесь у нас начались контакты с Б. Громовым. Нам нередко приходилось выполнять совместные задачи в полосе действий его дивизии. Работы там хватало.

Уже в первые годы в Афганистане Борис Всеволодович хорошо узнал основные направления военных действий и при своих уникальных аналитических качествах очень многое понял. Его тоже за это время узнали и оценили. Для военного он человек удивительно деликатный, но при этом умел работать так, что дисциплина и порядок были на самом высоком уровне.

Что такое Афган, что такое горы, внезапные порывы ветров, сложнейший рельеф, немыслимая теснота? Летчику тут необходимы ювелирная техника и знание местности. А ведь ротация летного состава проходила через год. Только пилот набрался опыта, его сменяет новый, который, даже будучи мастером, должен еще освоить полеты в горах. Старались менять поэскадрильно, но, что ни придумывай, а пополнение все равно нужно обучать. В боевых условиях это неизбежные издержки и потери.

Поэтому мы отработали своеобразную тактику. Первый вылет — разведка на тот или другой объект. Испытываем возможности новичков, обучаем летать ночью. Не все летчики могут ночные полеты освоить, в каждом полку таких максимум человек шесть — восемь. И только потом боевой вылет.

Аэродромы гудели круглосуточно.

Как командир полка и как летчик, совершивший более 600 боевых вылетов, я могу со спокойной совестью сказать, что мы не убили ни одного своего солдата, ни одного кишлака не разбомбили просто так. Наносили удары только по целям. А ведь мы работали бомбами обычными (не теми электронными с лазерной и космической наводкой, как американцы в Ираке), причем расстояние между целью и наводчиком — 200–300 метров, да еще в горах. Наши летчики обрабатывали цели с ювелирной точностью. Так же чисто работал и Громов. Он никому не прощал напрасных жертв и требовал вести огонь только по конкретным целям. Потому приходилось много времени и сил отдавать разведке, организации целеуказания. Это значит, нужно найти цель, опознать, не демаскировать ее и дать координаты, порой в прямом контакте, вызывая огонь на себя. Так работали разведчики, десантники, особенно диверсионные группы.