Страница 9 из 19
Стоит заметить, что в Германии, буквально связанной по рукам и ногам Версальским договором и охваченной экономическим кризисом, сумели в 1920-х годах провести испытания реданных и килевых катеров. По результатам испытаний был сделан однозначный; вывод — делать только килевые катера. Монополистом в области производства торпедных катеров стала фирма «Люрсен», которая строила быстроходные катера еще в годы Первой мировой войны. У немцев печь пироги никогда не давали сапожнику. Постепенно водоизмещение германских торпедных катеров возросло с 46,5/58 т[21] (1932 г., S-2 ÷ S-5) до 92,5/112 т (1938 г., S-18 ÷ S-25). Дальность плавания у немецких катеров колебалась от 600 до 800 миль. Катера типа «Люрсен» существенно превосходили катера Туполева по вооружению. Формально как немецкие, так и советские катера (Г-5) несли по две 533-мм торпеды. Но у немцев они пускались из трубчатых торпедных аппаратов вперед, а у нас — из желобковых торпедных аппаратов и назад. Соответственно, меткость стрельбы у немцев была гораздо выше, стрельба торпедами меньше зависела от волнения моря и совсем не зависела от скорости катера.
С 1932 г. немецкие катера вооружались 20-мм автоматической пушкой, а затем двумя 20-мм пушками. С 1943 г. на вооружение катеров стали поступать 30-мм автоматические пушки Мк.103. По две пушки ставились на катера, начиная с S-171, а с S-219 — по шесть 30-мм пушек. Часть катеров имела противопульную броню рубки и бортов. Дальность плавания их составляла 600–800 миль. За все, разумеется, надо платить, и максимальная скорость германских катеров менялась от 33,8 узла у типа S-2 до 43,6 узла у типа S-170. Но торпедные катера — не гоночные катера, и важна не та скорость, которую они выжимают в штиль на мерной миле, а та, которую они реально имеют в море, выходя на задание. И вот тут ситуация менялась не в пользу реданных катеров. Я уж не говорю, что на полном ходу наших реданных катеров их пулеметы стреляли «в белый свет как в копеечку».
Немецкие катера свободно действовали в свежую погоду на всем Северном море. Базируясь на Севастополь и на Двуякорную бухту (близ Феодосии), германские торпедные катера действовали во всем Черном море. Поначалу наши адмиралы даже не верили донесениям, что германские торпедные катера действуют в районе Поти. Встречи наших и германских торпедных катеров неизменно заканчивались в пользу последних. В ходе боевых действий Черноморского флота в 1942–1944 годах ни один германский торпедный катер не был потоплен в море.
Что же мешало нашим адмиралам и судостроителям делать килевые катера дальнего действия? Наша судостроительная промышленность могла выпускать мореходные килевые торпедные катера десятками. Надо ли говорить, что было бы, если бы вместо 82[22] глиссирующих торпедных катеров Г-5 и Ш-4 Черноморский флот имел хотя бы 30 больших килевых катеров, которые, базируясь на Севастополь или Балаклаву, могли оперировать у Босфора и Варны. Но, увы, наши адмиралы были помешаны на бое на минно-торпедной позиции с «Гранд флитом» и ни о каких других вариантах войны и слышать не хотели.
Лишь перед самой войной начались работы по созданию килевых мореходных торпедных катеров, но в серию их запустить удалось лишь после войны. В какой-то мере положение было исправлено в 1943–1945 годах, когда союзники поставили в СССР по ленд-лизу 202 килевых торпедных катера. Но, увы, на Черноморский флот они прибыли «к шапочному разбору».
Не лучше обстояли дела и в сухопутных войсках. В Красной Армии господствовала наступательная доктрина. С легкой руки Хрущева «совковые» историки, как попугаи, повторяют выдернутую из контекста фразу маршала Тухачевского: «Новая мировая война будет войной моторов», но опускают продолжение цитаты: «…против классово-неоднородного противника». А суть-то была именно в последних словах! Главное — напугать противника, а дальше рабочие и крестьяне в солдатских шинелях поднимут вверх руки и будут ждать своих освободителей от «капиталистического ярма».
Именно для этого Тухачевский и К° заставили заводы производить тысячи танков с противопульной броней (Т-26, ВТ всех типов, Т-38 и т. д.), несмотря на то, что уже в начале 1930-х годов в Англии и Франции пошли в производство танки с противоснарядной броней.
В 1930-е годы в СССР огромные средства тратились на неуемные фантазии разного рода авантюристов, пользовавшихся поддержкой малограмотных руководителей армии и промышленности — Тухачевского, наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе, замнаркома обороны по вооружению И.П. Павлуновского, руководства Артуправления во главе с комкором Ефимовым и т. д.
Так, авантюрист В.И. Бекаури, возглавлявший «Остехбюро», выдвинул идею войны телеуправляемых роботов — самолетов, кораблей, подводных лодок, танков и др. В течение примерно 10 лет были созданы многочисленные образцы телеуправляемых самолетов, танков, торпедных катеров, сверхмалых подводных лодок и т. д. Ряд образцов был принят на вооружение и запущен в серийное производство.
Увы, проку от этих телеигрушек оказалось мало, и с началом войны все «штучки» Бекаури отправили на склады, а сам он к этому времени был репрессирован.
Другой авантюрист Л.В. Курчевский задумал перевооружить всю артиллерию на динамореактивные, то есть безоткатные пушки. Речь шла и о сухопутных, и о корабельных, и об авиационных пушках. Было изготовлено свыше пяти тысяч подобных орудий, и все они пошли на лом еще до войны[23].
Группа артиллеристов предложила создать сверхдальнобойную 180-мм корабельную пушку. 180-мм пушка стреляла на дистанцию до 38 км снарядами весом 97 кг, причем бронебойный снаряд содержал около 2 кг взрывчатого вещества, а фугасный — около 7 кг. Понятно, что серьезных повреждений вражескому крейсеру, не говоря уж о линкорах, такой снаряд нанести не мог. А хуже всего то, что попасть в движущийся линкор, а тем более в крейсер с дистанции свыше 150 кабельтовых (27,5 км) можно было только случайно. Кстати, «Общие таблицы стрельбы» (ОТС) для 180-мм пушек были рассчитаны лишь до дистанции 189 кабельтовых (34,6 км), при этом срединное отклонение по дальности составляло свыше 180 м, то есть не менее кабельтова. Таким образом, из таблиц стрельбы следует, что красные военморы из 180-мм орудий не собирались стрелять даже по береговым целям. Хотя стрельба на такую дальность могла быть эффективна только по площадным береговым целям. —
Вероятность рассеивания по дальности составляла свыше 220 м, а боковое — свыше 32 м, и то теоретически. А практически у нас тогда не было ПУСов[24], чтобы стрелять на такие дистанции.
Тем не менее такими тяжелыми, дорогими и обладавшими низкой живучестью пушками был вооружен крейсер «Красный Кавказ» и все новые крейсера проектов 26 и 26бис.
А «дальнобойщики» не унимались, и в 1930-е годы было испытано несколько десятков орудий с каналами, переделанными для стрельбы нарезными, полигональными и подкалиберными снарядами. Но огромное рассеивание, слабое фугасное действие, сложность изготовления и заряжания этими снарядами исключали их принятие на вооружение[25].
Не лучше дело обстояло и с сухопутной артиллерией. Игнорируя опыт Первой мировой войны, советское руководство не уделяло должного внимания навесному огню артиллерии, зациклившись на настильном огне. Для сравнения скажу, что германские дивизии не имели пушек, за исключением зенитных и противотанковых. Полковая артиллерия состояла из 7,5-см и 15-см пехотных орудий, а дивизионная — из 10,5-см и 15-см гаубиц. Пушки имела только тяжелая артиллерия. Все полевые и дивизионные орудия вермахта могли вести эффективно навесную стрельбу за счет больших углов возвышения и раздельно-гильзового заряжания, что позволяло, варьируя заряды, менять крутизну траектории снаряда.
21
Стандартное / полное.
22
Кроме того, в составе Черноморского флота было два опытных килевых катера Д-3 и СМ-3.
23
Подробнее см.: Широкорад А.Б. Гений советской артиллерии: Триумф и трагедия В. Грабина. — M.: АСТ, 2002.
24
ПУС — приборы управления стрельбой.
25
Подробнее см.: Широкорад А.Б. Тайны русской артиллерии. — М.: Яуза, ЭКСМО, 2003.