Н.С. Хрущев

Впервые в открытой печати слова не о культе личности вообще, а о культе личности Сталина, прозвучали в статье «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма?» в газете «Правда» за 28 марта 1956 года.

Между тем слухи о «секретном» докладе Хрущева на XX съезде все больше распространялись на Западе. 16 марта газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала сообщение о кратком содержании доклада, а 4 июня на ее страницах появился полный текст «секретного» доклада. 6 июня текст доклада публикуется в парижской газете «Монд».

В Советском Союзе к тому времени практически все взрослое население уже было ознакомлено с содержанием доклада Хрущева на XX съезде партии.

Однако открытое разоблачение культа личности Сталина многими было воспринято с недоверием и страхом. Мало кто тогда верил, что это действительно новая политическая линия партийно-государственного руководства. «Культовое мышление» и врожденный страх — через это переступить было непросто. Общество в своей основе не приняло радикальную критику «великого вождя и учителя». Отсюда и последующие колебания и «откаты» самого Хрущева, на первый взгляд, нелогичные и труднообъяснимые. Так что дело отнюдь не в недостатке гражданского мужества у Хрущева.

Поэт Борис Пастернак тогда написал:

Официально допущенное «свободомыслие» не должно было выходить за рамки дозволенного, затрагивать устои существующего строя. Партийное руководство внимательно следило за этим. Через две недели после завершения работы XX съезда на партийном собрании в Академии общественных наук при ЦК КПСС с докладом об итогах работы съезда выступил секретарь ЦК Д. Шепилов. При обсуждении доклада некоторые из выступавших вышли за официально установленные рамки критики политики партии. Будущий непримиримый критик Хрущева направил сразу же в Президиум ЦК и Секретариат ЦК докладную: Меры по этой докладной Д. Шепилова были жесткими. Из Академии уволили профессора Б. Кедрова, а преподавателя кафедры философии, инвалида войны И. Шарикова не только уволили, но и осудили.

На партийном собрании теплотехнической лаборатории Академии Наук по итогам XX съезда партии молодой ученый физик Ю. Орлов говорил о необходимости осуществления демократических преобразований в стране. Его поддержали Некоторые из выступающий. Когда же президиум собрания потребовал осудить эти выступления, то более трети присутствующих проголосовали против подобного предложения. 5 апреля 1956 года Президиум ЦК партии принял специальное постановление «О враждебных вылазках на собрании партийной организации теплотехнической лаборатории Академии Наук СССР по итогам XX съезда КПСС». Все выступавшие были исключены из партии, а партийная организация распущена.

В Тбилиси в годовщину смерти Сталина 5 марта 1956 года состоялся митинг его памяти; переросший в массовую манифестацию. Из толпы звучали призывы: «Реабилитировать Сталина и Берию!», «Долой Хрущева, Микояна, Булганина!», «Сформировать правительство Молотова!» Войска открыли по манифестантам огонь. Десятки человек были убиты, сотни — ранены.

Рост критической кампании все больше беспокоил высшее партийное руководство. Сам Хрущев не высказывал определенной позиции, которая бы свидетельствовала О том, что он продолжает курс, заявленный в его закрытом докладе на XX съезде.

Первым симптомом отката стала статья в газете «Правда» 5 апреля 1956 года «Коммунистическая партия побеждала и побеждает верностью ленинизму», входившая в противоречие со многими положениями статьи от 28 марта. Резко осуждались те, кто «под видом осуждения культа личности пытаются поставить под сомнение правильность политики партии». 7 апреля в той же «Правде» появилась перепечатанная из китайской «Жэньминь жибао» статья «об историческом опыте диктатуры пролетариата», свидетельствовавшая о весьма сдержанном отношении китайского партийного руководства к новациям XX съезда.

19 декабря 1956 года ЦК направляет в партийные органы секретное письмо «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов», где говорилось, что «в отношении вражеского охвостья у нас не может быть двух мнений по поводу того, как с ним бороться. Диктатура пролетариата по отношению к антисоветским элементам должна быть беспощадной».

Кем же был Сталин для Хрущева? В статье в журнале «Коммунист» (1957, № 12) он говорил: «Мы были искренними в своем уважении к Сталину, когда плакали, стоя у его гроба. Мы искренни и сейчас в оценке его положительной роли… Каждый из нас верил Сталину, вера эта была основана на убеждении, что дело, которое мы делали вместе со Сталиным, совершалось в интересах революции». И далее: «Для того, чтобы правильно понять существо партийной критики культа личности, надо глубоко осознать, что в деятельности товарища Сталина мы видим две стороны: положительную, которую мы поддерживаем и высоко ценим, и отрицательную, которую критикуем, осуждаем и отвергаем». Естественно, что в «положительную сторону» Сталина включается Хрущевым и борьба того против «троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев и буржуазных националистов». Ведь это для него была «политическая борьба», когда разоблачали «противников ленинизма и социалистического строительства».

Глава 10

Оттепель

Лишь при восстании лица

Против безликости,

Жизнь восстанавливается

В своей великости.

С легкой руки Ильи Эренбурга 4 оттепелью» стали называть наступившее после смерти Сталина время, когда началось «оттаивание» от страха, несвободы, лжи и агрессивности. Это еще не весна, но уже ее преддверие. Как и в начальные годы горбачевской перестройки, потепление прежде всего происходило в духовной жизни, литературе, художественной культуре. Менялась общественная-атмосфера в стране. Начался процесс пробуждения национального самосознания и общественной мысли. Появился новый социальный феномен — общественное мнение. Конечно, проявлялось все это, в основном, среди образованных слоев, как правило, в столице и других крупных городах. Но начало было положено, и в этом — главное.

Глубинное содержание и весь ход оттепели прежде всего определялись борьбой двух тенденций — охранительной и обновительной. Отсюда — ее пульсация, противоречивость и непоследовательность. Первый всплеск оттепели был связан со смертью Сталина и началом обновления. Второй — с XX съездом партии, «секретным» докладом Хрущева и последующем-общественной и духовной либерализацией.

Первый этап оттепели — это осторожное, боязливое, с оглядкой на прошлое, проклевывание ростков свободомыслия, индивидуализма, критичности, растущее из года в год на волне политических изменений и критики культа личности, хотя и без упоминания имени Сталина. Наиболее отчетливое проявление оттепель нашла в литературе и культуре в целом.

В годы сталинизма из принципа «партийности литературы» был сделан жупел в борьбе с любым инакомыслием. Но и в годы оттепели этот принцип не был серьезно пересмотрен.

Сам Хрущев, даже если бы пожелал, вряд ли смог бы сломать устоявшуюся машину запретительства и идеологического прессинга. Партноменклатура, опираясь на отлаженный десятилетиями аппарат идеологической индоктринации, по-прежнему диктовала свои условия. ЦК КПСС направлял приветствия съездам писателей, художников, композиторов. Сам Хрущев устраивал встречи руководителей партии и правительства с деятелями культуры. Его установки по проблемам культуры звучали в докладах на XX, XXI, XXII съездах партии, в выступлениях на приеме деятелей культуры (май 1957 г.), партийного актива (июнь 1957 г.). Однако его глубинный «архетип» отчетливо выражен в известной формуле: «В вопросах искусства я — сталинист».