Аносов

В серии печатавшихся в то время в «Отечественных записках» статей подчеркивалось, что «мастер Иван Бушуев прославляется своим искусством в позолоте клинков…он дошел до способа починивать позолоту, если она с первого раза не выйдет…» И дальше автор статьи писал: «Из сравнения обыкновенной сабли Златоустовской с самой богатейшей солингенской (заплочено на месте 600 рублей) можно убедиться в превосходстве русского оружия перед немецким. Немцы ограничиваются одними арматурами и гирляндами, не осмеливаясь возделывать золотом фигур или групп. Напротив того, в Златоусте рисуются на клинках целыя баталии и мифологический происшествия. К приезду государя была приуготовлена нового изобретения сабля в сабле, подобно двуствольному ружью».

«Бушуев, — писал корреспондент «Отечественных записок», — молодой человек, обещает много хорошего, ибо имеет страсть к своему художеству и душу пылкую. Сверх того, он любит словесность и пописывает стишки…»13

Много украшенного оружия было подготовлено к приезду в Златоуст в сентябре 1824 года Александра I. Большая часть этого оружия была сделана руками русских мастеров. Это, казалось, могло бы полностью развенчать веру в исключительные способности и знания иностранных мастеров. Однако на самом деле произошло обратное: приезд паря был отмечен рядом унижений русских мастеров и горных офицеров. Да и сам Аносов тогда чуть было не впал в немилость.

О предстоявшем приезде на Урал царя Александра I в Златоусте, как и в других местах, стало известно задолго. Горное начальство переполошилось.

Из Екатеринбурга один за другим летели строгие приказы:

«…земским исправникам, сдавши все свои дела земским заседателям, исключительно заняться, как можно поспешнее, исправлением дорог, мостов, постановкою верстовых столбов…», «дома тоже окрасить…», «распорядиться заранее, чтобы восторг народа не был изъявляем необыкновенными движениями, толпами, криками, дабы от того лошади не могли быть испуганы…», «лошадей избрать таких, которые не боялись бы огня, ибо его величество изволит ночью ездить с факелами…», «…всем одеть самую лучшую, праздничную одежду, а у кого такой нет, на улицах не показываться…», «девкам вплести в косы яркие ленты и петь веселые песни».

В секретной инструкции начальнику горного округа из Екатеринбурга от главного начальника заводов хребта Уральского подчеркнуто было: «вы должны также употребить все ваши способы, чтобы не было никаких жалоб…»

Царь ехал из Самары через Оренбург, Илецкую защиту, Стерлитамак, Уфу. 20 сентября он вместе со свитой прибыл в Сатку, 21 сентября его ожидали в Златоусте.

К приезду высочайшей особы Татаринов приготовил специальное описание заводов. В нем положение округа обрисовано было, конечно, в самых розовых красках.

«Мастеровые, — писали авторы сего труда, — имеют ныне хорошие и опрятные жилища, порядочное хозяйство и, несмотря на то, что в последнее время по причине заведения здесь фабрики белого оружия, количество их приумножено еще рекрутскими наборами и переводом с других заводов, но случаи обнаруживающих распутство людей здесь весьма редки, а побегов и вовсе не бывает»14.

А пока сочинялись эти сказки о земном рае под горой Косотур, на заводе шла интенсивная подготовка к «благословенному дню». Работы в мастерских почти остановили. Всех рабочих погнали прибирать и чистить площади — базарную, заводскую и центральную. Выравнивали дороги, чинили мосты. В четыре часа утра с криком выходили на улицу будильщики и стучали в окна рабочих.

Наконец была получена эстафета, что царь выехал из Уфы. Горное начальство встретило его на дороге. Царь тут же стал расспрашивать начальника округа Татаринова об оружейной фабрике:

— Как у вас идет оружейное дело?

— На заводе и оружейной фабрике в Златоусте ежедневно работает две тысячи сто пятьдесят человек, — ответил Татаринов.

— И вы довольны их успехами?

— Вполне, ваше величество.

— Приносят вам пользу мои золингенцы?

— Несомненно, государь.

— Я очень этому рад, потому что выписка немцев стоила мне хлопот, да и недешево они обошлись нам. Я уверен, однако, что они заслужат… Но сколько же всех рабочих на ваших заводах?

— Больше пяти тысяч человек, ваше величество.

— Почтенная цифра15.

…Царь пробыл в Златоусте два дня, и все время проявлял большой интерес к работе и жизни иностранных мастеров и полное безразличие к коренным уральцам.

В своем донесении о посещении царя Татаринов в восторженных тонах повествует: «…двенадцать немецких девушек, одетые в белые платья, с корзинками в руках, приветствуя его величество, усыпали путь цветами через улицу… Государь медленно изволил продолжать свой путь… С начала представлены были немцы, они преподнесли ему адреса и оружие… В заключение представлены были начальником несколько русских мастеров с хлебом и солью и оружием их работы… Обращая особенное внимание на благосостояние своих подданных, а еще более чужеземцев, которые, оставив отечество, вверили свою судьбу государю… Е. И. В. удостоил посетить некоторые дома иностранных мастеров… Е. И. В. изволил заметить, что в одном из домов не вставлены еще зимние рамы, приказал оные как в сем, так и в других домах немедленно вставить»16.

Когда читаешь это пространное, на пятнадцати страницах, донесение начальника горного округа, создается впечатление, что царь специально прибыл в Златоуст, чтобы посмотреть, как живут на Урале «его золингенцы».

Царя очень расстроили невставленные рамы в домах иностранцев, хотя дело происходило в сентябре, когда в Златоусте еще совсем тепло. Царь приказал, чтобы иностранных мастеров содержали «наилучшим образом». Пастору Венцелю царь сказал, что «России стыдно было бы не пропитать 200 семейств и в том случае, если бы иностранцы и не приносили никакой пользы».

У присутствовавшего при этом тучного Татаринова чуть не случился разрыв сердца, и он поспешил взвалить вину за недосмотр на… помощника смотрителя оружейной фабрики Аносова.

— Аносов? — переспросил царь. — А кто такой Аносов?!

— Горный инженер из воспитанников Горного кадетского корпуса.

— Гм… Гм… Там их воспитывают слишком… самоуверенными.

О невставленных рамах было затеяно следствие. Опрошенный Аносов не стал оправдываться, а заявил, что в его обязанности вовсе не входит следить за тем, когда будут вставлены двойные рамы на квартирах иностранных мастеров. Это их личное дело, они могли бы и сами о себе позаботиться. И Аносов далеко не с таким восторгом, как Татаринов, отозвался о работе и достоинствах иностранных мастеров.

В этот день царь завтракал у иностранного мастера Гелмига, где лобызался с каким-то привезенным из Золингена девяностолетним старцем, а затем присутствовал на обеде у начальника горного округа. Из местного начальства на обеде были, кроме Татаринова, берг-гауптман Портнягин и коллежский советник Нестеровский.

За обедом зашел разговор об украшенном оружии. Царь вспомнил Шаффов, он спросил, почему их не удержали на фабрике. Татаринов растерялся. Ответил Нестеровский. Он сказал, что на фабрике делают оружие, которое во всем превосходит шаффовское.

— А как же его секрет?

— Фабрика имеет свой секрет, ваше величество, — ответил Нестеровский.

— Как так? Откуда?

— Его придумал мастер Бушуев с помощью Аносова.

— Любопытно будет посмотреть на этого Аносова, — ответил царь.

Осмотр оружейной фабрики происходил на следующий день. Объяснения приказано было давать Аносову. Когда царь спросил Аносова, считает ли тот достигнутые фабрикой успехи достаточными, Аносов твердо ответил: «Нет». Он сказал, что мечтает о том, чтобы делать для своего отечества оружие, которое было бы лучше булатного.

— Лучше булатного? Разве это возможно?1

Александр не дослушал ответа Аносова и занялся рассматриванием преподнесенного ему оружия.

На бархате были выложены 12 сабель и шпаг со сложными рисунками, исполненными позолотой. На рисунках изображено было бегство Наполеона из Москвы, переход русских войск через Березину, сражения Отечественной войны 1812 года.