Комбат

– Ну а теперь, ревнивый ты мой, расскажи мне о том, что произошло на прыжках.

– Может, не надо?

– Ты же обещал! И я все равно рано ли поздно, но сама все узнаю!

– Да? Ладно, только давай договоримся, никаких охов и ахов в ходе рассказа.

– Так, значит, все-таки произошло нечто серьезное?

– Да как сказать… В общем, нештатная, конечно, ситуация, но и ничего особенного.

– Я слушаю тебя.

– У меня во взводе трое молодых солдат, которые сегодня прыгали в первый раз. Ну, один из них допустил ошибку. Боялся слишком, забыл напрочь, чему учили. Вышел из борта нормально, а вот кольцо дернул рано. Кольцо, Катя, это такая скоба, которая крепится вот тут, – он указал на левую часть груди, – и с помощью которой открывается основной парашют. Это тот, на котором спускается десант. По телевизору, наверное, видела?

– Видела.

– Есть у десантника и запасной парашют. На случай, если не откроется или не наполнится основной. Он тоже открывается с помощью кольца. Или штырей. Подробности я тебе объяснять не буду, на это и ночи не хватит. Короче, боец рано рванул за кольцо. Парашют вышел из ранца, но не наполнился воздухом и начал гаснуть. Солдат растерялся вконец. И запасной открыть не смог. Полетел вниз. Купол, даже не наполнившийся, снижает скорость падения, но не настолько, чтобы десантник мог приземлиться, не разбившись. В общем, летит мой солдат. А я ниже его, первым прыгнул, так положено. Вижу такое дело, ну и перехватил его за лямки. Так вместе на одном парашюте и приземлились. У бойца опыта меньше, он сломал ногу. Я бы обошелся вообще без повреждений, но тут подвернулся бугор, черт бы его побрал. Ну и ударился об этот бугор. Вот и все! Солдат в госпитале, я дома. Ничего особенного. Синяки через неделю пройдут.

Катя тихо произнесла:

– Ты же мог погибнуть, Юра…

– Я – нет, а вот солдат погиб бы точно, если бы я не перехватил его в воздухе. Но командир обязан беречь подчиненных. Так что я сделал только то, что должен был сделать.

Поигрывая зажигалкой, Стрельцов выронил ее на пол. Нагнулся, чтобы поднять, и охнул – боль пронзила правую сторону грудной клетки. Катя тут же оказалась рядом:

– Что, Юра?! Больно?

– Немного…

– Вижу, как немного. Может, в дежурную аптеку сбегать? Тут рядом. Лекарства, мази какие купить?

– Не надо. Для меня лучшее лекарство – это ты. В постели все пройдет. С тобой о том, что существуешь, забываешь, а уж о боли и говорить нечего.

– Ты заставляешь меня краснеть.

– Но это на самом деле так. И нечего этого стыдиться. Напротив, далеко не каждая женщина способна доставить мужчине истинное удовольствие.

– Как и мужчина женщине.

– Да! Гармония в близости – великое дело. Без нее счастья не будет. Конечно, многие живут и так, не познав всей сладости любви, но разве это жизнь?

– Извини, Юра, а с женой у тебя была гармония?

– Нет! С женой у меня ничего не было, ни любви, ни гармонии. Понятно, что мы спали вместе, но каждый для себя. Поэтому брак был обречен на развал.

– Знаешь, Юра, я боюсь, что твоя Марина приедет в школу и устроит скандал.

– Она не моя, ты моя; но Марина способна на любую подлость. Хотя, не думаю, что решится нанести удар по тебе. Ты-то при чем, если ушел от нее я?

– Но ушел-то ко мне? А женщины этого не прощают. Часто мстят. А скандал в школе может привести к тому, что мне придется уволиться. И потом, если ты правда любишь меня, если я дорога тебе и ты хочешь связать со мной жизнь, то… почему не разводишься? Извини, наверное, я не должна была говорить этого. Но и ты пойми меня. Я хочу, чтобы мы жили вместе, в законном браке, чтобы никто не осуждал и не обсуждал нас, чтобы у нас были дети, сложилась полноценная семья. Без твоего развода с Мариной ничего этого быть не может.

Стрельцов обнял женщину:

– Я тоже очень хочу, чтобы у нас сложилась полноценная семья. Марина не хотела иметь детей, ребенок помешал бы ей жить разгульной жизнью, а сейчас она вряд ли способна родить. Но это ее проблемы, а с ней и с разводом я вопрос решу. В самое ближайшее время. Если получится, то завтра.

– Ты береги себя, Юра! Я без тебя уже не смогу…

– Все будет правильно, дорогая.

В прихожей неожиданно раздался звонок городского телефона. Стрельцов взглянул на возлюбленную:

– А это что такое? Кто это тебе звонит так поздно?

– Понятия не имею.

Она вышла в прихожую, подняла трубку:

– Алло!

Юрий слышал только то, что говорила Катя:

– Да, это я, вы не ошиблись… не понимаю, о чем вы… вот в чем дело? Да, Юра у меня.

Услышав свое имя, Стрельцов тоже вышел в прихожую. Прикрыв микрофон ладонью, Катя прошептала:

– Марина!

И продолжила разговор:

– По-моему, вы много выпили, Марина… не надо, пожалуйста, грубить… какая есть.

Юрий хотел забрать трубку, но Катя не дала. Она вдруг преобразилась. От испуга или неловкости не осталось и следа.

– Знаете что, Марина? Я вам советую сегодня выспаться, а завтра предлагаю встретиться. И обо всем поговорить. В школе?.. Во сколько придете?.. Я буду ждать. Но запомните, Юру я вам не отдам. Вы упустили свое счастье, я же упускать своего не намерена. И не надо мне угрожать. Спокойной ночи.

Катя положила трубку на аппарат, присела на пуфик:

– Ты уже понял, что звонила Марина. Она пьяна и наговорила кучу мерзостей, обвинила меня во всех смертных грехах; а главное, она пригрозила прийти в школу. Это когда я предложила ей встретиться и во всем разобраться. Она сказала, в школе, у директора в кабинете, разберемся.

– Почему ты не дала трубку мне?

– Зачем? Еще более раздуть скандал? Значит, Марина решила испортить нам жизнь…

– Ничего у нее не выйдет. А в школу она не придет. Не волнуйся.

– Ты будешь просить ее об этом?

– Нет, не стану даже встречаться с ней! Найду другой способ утихомирить. А на развод подам завтра же, обещаю! Сейчас же пойдем спать? С утра у нас разбор прыжков, укладка парашютов. А после обеда отпрошусь у комбата – и в суд. Ты не волнуйся ни о чем. Я не допущу, чтобы кто-то тебя даже словом обидел. А если Марина позвонит еще раз, то не вступай в разговор, а пошли ее на три веселых буквы. А вообще-то ты у меня молодец, держалась достойно.

Екатерина улыбнулась:

– Знал бы ты, чего мне это стоило…

– Представляю.

– Я выключу телефон.

Катя отключила аппарат. Они прошли в спальню, где до утра забыли обо всем на свете.

23 сентября, пятница.

Стрельцов прибыл в полк с первым автобусом. Проконтролировал подъем личного состава взвода вместе с ответственным по батальону. Несмотря на то что в ротах в основном служили старослужащие, проблем с дисциплиной в подразделениях не возникало. Продуманная система постоянного контроля офицерами подчиненного личного состава, введенная подполковником Голубятниковым, полностью себя оправдала. Да и солдаты прекрасно понимали, что на них в настоящих условиях и держался полк. И служили по принципу десанта: «Никто, кроме нас». Или, перефразируя, кто, если не мы?

На завтрак пришел командир роты, капитан Макарьев. Выслушав доклад дежурного по роте, разрешил вести подразделение в столовую. Подошел к Стрельцову, поздоровался:

– Привет, герой!

– Привет!

– Ты чего с утра пораньше заявился? Сегодня, насколько знаю, не твой день.

– Если ты имеешь что-то против, Герман, я могу приходить только на построение.

– Я ничего не имею против. Сегодня вновь у учительницы своей ночевал?

– Да что вам всем сдалась моя женщина? Какая разница, где и у кого я ночевал?

– Не кипятись. Я же просто спросил.

– Сегодня ты, вчера комбат; кому еще интересна моя личная жизнь?

– Всем, Юра! Кстати, идя в полк, встретил особиста. Лифанов тоже расспрашивал о твоих семейных делах.

– Слушай, Герман, я что, первый в полку офицер, который решился на развод? До меня никто не разводился?

– Да сплошь и рядом. Но… другие обходились без шума. Ты же поднял волну.