Девочка и мертвецы

— А ну прекратить безобразие!

— Пардоньте, — извинился вежливый Федя. — Нахожусь прямо посреди процесса. Прекратить не получится при всем желании.

Тонколицый недовольно поморщился, топнул ножкой в изящном бархатном сапожке.

Был он низенький и щуплый, но во взгляде ощущался металл; какой-то текучий, опасный металл, вроде ртути.

— Как ваша мама? — спросил Федя, чтоб хоть как-то завязать разговор.

— Чего это ты моей мамой интересуешься? — Тонколицый с подозрением глянул на него.

Федя написал на снегу букву «Д» и признался:

— Из уважительности спрашиваю. С вашей мамой не знаком.

— Мама в порядке, спасибо, — сказал тонколицый и снова затопал ножкой. Водитель вездехода выпрыгнул из кабины, закурил. Водитель был молодой, прыщавый, с редкими усиками щеточкой, серая вязаная шапка лихо сдвинута набок.

В окошке появилась любопытная Катина мордашка. Сокольничий шутливо погрозил ей пальцем, и мордашка исчезла.

— Вы себе ничего не отморозите? — спросил тонколицый с раздражением.

— Мы, потомки сибиряков, люди морозоустойчивые. — Сокольничий добродушно усмехнулся, дописал букву «Я» и неторопливо, степенно застегнул ширинку. — Вот, пожалуй, и всё. Пройдемте в сени… м-м…

— Владилен Антуанович, — представился тонколицый и шмыгнул носом.

— Давайте водочки тяпнем, Владилен Антуанович, — задушевно предложил Федя, впуская тонколицего в дом. — Вид у вас неважнецкий.

— Это несущественно! — бросил тонколицый, цепко оглядывая комнату. — Где хозяин дома?

— Туточки мы! — С доброй улыбкой на румяном лице в комнату вошел Ионыч. Он вел за руку Катеньку. На Катеньке было новенькое платье в цветочек и добротная теплая шаль. Девочка недоверчиво глядела на тонколицего и жалась к волосатой руке Ионыча.

— Здравствуйте. — Владилен Антуанович протянул Ионычу руку.

Ионыч поклонился тонколицему:

— Пожалуйте к столу!

— Да я как бы…

— У нас, сибиряков, все дела решаются за столом, почтенный Владилен Антуанович, — сказал Федя.

С тонколицего почти насильно стащили шапку и шубу и усадили за стол. Владилен Антуанович с сомнением посмотрел на стакан, заполненный мутной жидкостью. На дне стакана, словно водоросли, колыхались хлебные крошки.

— Что это? — визгливо поинтересовался тонколицый.

— Это, мил человек, божественная амброзия, о который вы так много слышали, — заявил Ионыч, подмигивая.

— Я на службе, мне нельзя, — неуверенно сказал Владилен Антуанович.

— Ну что вы такое говорите! — воскликнул Ионыч и незаметно толкнул Катеньку в бок. Девочка двинулась к тонколицему с тарелкой свежеиспеченных пирожков в дрожащих руках.

— Угощайтесь, дяденька! — сказала Катенька и мило покраснела.

— Лапочка наша! — Сокольничий едва не прослезился.

— С чем пирожки? — смягчившись, спросил Владилен Антуанович.

— С картошечкой и капусткой, — сказала девочка. — И с яблочным повидлом тоже есть, вот эти, румяненькие…

Тонколицый взял пирожок и надкусил. Задумчиво щурясь, пожевал. Вид у него был как у математика, в уме решающего сложную задачу.

— Пирожок удался на славу, спасибо, девочка, — сказал тонколицый и повернулся к Ионычу. — Так вот, я по делу…

— А водочки! Водочки-то! — Ионыч засуетился, подвинул тонколицему стакан мутной жидкости.

— Да какая же это «водочка»? — удивился тонколицый. — Самогон паршивый.

— Зря вы так. — Ионыч обиженно засопел. — Интеллигентный вроде человек, а такое говорите… Мы для вас старались, Катенька пирожки пекла, я выпивку доставал немыслимыми путями…

— Очень немыслимыми! — эхом отозвался сокольничий.

— Хорошо-хорошо! — Владилен Антуанович взял стакан и отхлебнул. Скривился, просипел сквозь зубы:

— А теперь давайте поговорим о деле.

— Точно девку нашу забрать хочет, — шепнул Ионыч Феде и громко спросил: — А как же огурчик?

— Огурчик?

— Катенька, девочка моя, принеси дяде огурчики, — вежливо попросил Ионыч, незаметно щипая девочку за шею. Катенька помчалась на кухню. В комнате стало очень тихо. Владилен Антуанович нервно топал миниатюрной ножкой по деревянному полу. Тикали настенные часы. Наконец, в комнате появилась Катенька. Пыхтя от усердия, она тащила десятилитровую банку. Федя кинулся девочке на помощь, но Ионыч удержал его за рукав и сам забрал банку у Катеньки.

— Спасибо, родная, — сказал Ионыч. — Тяжело было?

— Что вы, дяденька, совсем нет. — Катенька сделала реверанс.

У девочки дрожали коленки.

— Какая милая девочка! — Сокольничий потер рукавом заблестевшие глаза.

— Не обманывай взрослых, лапонька! — сказал Ионыч и погладил Катеньку по голове. — Если тяжело, всегда зови на помощь.

— Хорошо, дяденька, — прошептала девочка.

— Я как бы… — начал тонколицый.

Ионыч насадил огурчик на вилку и сунул пупырчатый овощ в раскрытый рот Владилена Антуановича. Удивленный Владилен Антуанович смачно захрумкал.

Ионыч, Федя и Катенька напряженно смотрели на сосредоточенно жующего тонколицего. Владилен Антуанович тщательно прожевал огурец, достал из кармана надушенный шелковый платочек, промокнул губы.

— Ну как? — с придыханием спросил Ионыч.

— Недурственно. — Тонколицый нахмурился. — Однако ж пора перейти к делу.

— А еще огурчика? — Ионыч метнулся к банке.

— Избавьте! — воскликнул Владилен Антуанович, соскакивая со стула. Ионыч замер с вилкой в руке. — Довольно!

Тонколицый засунул платок в карман поглубже и нервно облизал губы.

— Стало известно, что возле вашего дома, уважаемые, две недели назад потерпел крушение непознанный летающий объект, в простонародье — летучая тарелка. Так ли это? Если так, проведите меня к нему. Я хочу немедленно осмотреть вышеуказанную летучую тарелку.

Федя удивленно крякнул и с надеждой посмотрел на Ионыча. Лицо Ионыча скрывала тень.

Сокольничий радостно спросил:

— Так вы не за девочкой нашей?

— За кем? — Тонколицый удивленно посмотрел на сокольничего.

Федя прикусил язык. Катенька встала на цыпочки и шепнула сокольничему на ухо:

— Дяденька, радость-то какая! Не за мной Владилен Антуанович!

Сокольничий легонько сжал девочкину руку: теперь, мол, всё отлично будет.

— Так что? — Тонколицый, не отрываясь, смотрел на Федю. — Могу я взглянуть на объект?

Ионыч тяжело, словно противотанковое орудие, развернулся и исчез в соседней комнате. Только занавески колыхнулись.

— А куда он? — спросил Владилен Антуанович у Феди. Сокольничий пожал плечами. Ионыч чем-то тарахтел и шуршал — словно что-то искал. Владилен Антуанович заложил руки за спину, качнулся на пятках.

Притопнул ножкой:

— Объект в соседней комнате? Он маленький?

— Небольшой, — уклончиво ответил Федя.

— А что он? Как вообще?

— Тепло любит, — признался Федя. — Если зеленая лампочка горит, значит, хорошо: нужная температура достигнута. Мы его горячей водичкой поливаем.

— Горячей водичкой? А внутри объекта что? — Владилен Антуанович сделал страшное лицо и прошептал: — Или кто?

— Я почем знаю.

— Что, даже не пытались заглянуть?

— Не пытались. Как упала тарелочка, так и лежит под окном.

— Снаружи или внутри?

— Снаружи.

— Если снаружи, тогда что этот ваш Ионыч ищет в…

Ионыч приставил ствол к затылку тонколицего и нажал на спусковой крючок. Полголовы Владилена Антуановича в мгновение ока словно безумный великан отъел. Занавески щедро взбрызнуло темной кровью. Катенька замерла, побелевшими глазами разглядывая шатающийся, притопывающий сапожком труп тонколицего. Девочке показалось, что губы Владилена Антуановича шевелятся, силясь что-то произнести, но только безуспешно царапают воздух. Это длилось ничтожную долю секунды. Тонколицый стал заваливаться прямо на Катеньку. Лишившийся дара речи сокольничий схватил девочку под мышки и оттащил подальше к окну.

Ионыч вышел наружу. Водитель вездехода успел достать пистолет и направил оружие на Ионыча, пытаясь справиться с дрожащей рукой. Ионыч тщательно прицелился, прищурив левый глаз. Водитель выстрелил и промазал. Ионыч выстрелил и попал — не зря целился. Водитель выронил пистолет и схватился за бок. Пошатнулся, сделал шаг вперед и два назад, поскользнулся, упал, проломив тонкую корку снега, и стал проваливаться в холодную белую кашу.