Страница 6 из 8
На протяжении 14 лет из 24 в период с 1850 по 1874 гг. у власти находились представители либерального течения. Либеральная партия образовалась из группировок вигов и пилитов. Пилитами стали называть последователей торийского премьер-министра Р. Пиля, проведшего отмену «хлебных законов» и вышедшего из рядов собственной партии в знак протеста против мнения ее большинства. Идейным лидером либеральной партии на протяжении второй половины XIX в. являлся Уильям Гладстон. Получивший образование в Оксфорде и проявивший себя как блестящий оратор, он получил возможность поработать в правительственных структурах. В дебатах, посвященных «хлебным законам», Гладстон выступил однозначно с позиции свободной торговли, что и предопределило его постепенный переход в лагерь либеральной партии. В 1852–1858 и 1859–1866 гг. Гладстон занимал пост министра финансов в правительствах, возглавлявшихся соответственно лордом Абердином и лордом Пальмерстоном. Значительная часть его деятельности была посвящена реформированию, причем одной из важнейших своих задач Гладстон считал проведение новой избирательной реформы, которая позволила бы увеличить количество избирателей из рабочей среды. В середине XIX в. либеральные идеологи выдвигали программу реформ: последовательный и полный отказ от протекционизма, расширение избирательных прав, проведение миролюбивой внешней политики и изменений в имперской политике Великобритании.
Таким образом, либеральное реформирование 1830– 1840-х гг. обусловило начало периода существенных трансформаций партийно-политической структуры Великобритании. В 1850—1860-х гг. консерваторы, ослабленные расколом 1846 г. и оказавшиеся в положении постоянной оппозиции, были не в состоянии отстаивать собственные проекты. Их действия в данный период ограничивались в большинстве своем критикой либеральных правительств либо, как доказывает принятие Билля о реформе 1867 г., использованием конъюнктурных лозунгов и мероприятий для перехвата инициативы у другой партии. Таким образом, представляется возможным отметить ведущую роль в политической жизни Великобритании 1850—1860-х гг. либеральных доктрин.
Если в первой половине XIX в. взаимоотношения Великобритании с колониальными владениями в экономической сфере характеризовались прежде всего системой преференций, позволявших поддержать колониальную торговлю, то борьба за свободную торговлю в метрополии с неизбежностью затронула и проблему реформирования внутриимперских экономических отношений. Результатом стал призыв к упразднению ряда пошлин на товары из зависимых стран. Британские предприниматели подчеркивали тяжесть расходов, которые были обязаны нести на благо колониальных производителей. «На протяжении долгих лет Вест-Индия представляет собой лишь убытки для промышленности этой страны; плата за товары, которые покупает эта колония, не покрывают и части той суммы, которую мы ежегодно отрываем от себя на их содержание», – такое заявление было сделано в ходе дискуссий об упразднении налога на импортировавшийся из Вест-Индии сахар в 1854 г.[40] В конце 1840-х гг. разрушение протекционистской системы положило начало проведению новой экономической политики в рамках империи. Протекционизм в отношении колониальных товаров был оценен как нежелательное бремя для экономики метрополии в целом и британских промышленников в частности.
Экономическая трансформация колониальных связей проходила под сильным влиянием фритредеров, естественным приоритетом для которых была торговля со всем миром без ограничения. Они надеялись на скорое принятие политики свободной торговли всеми европейскими государствами, в результате чего неограниченный доступ на европейские рынки минимизировал бы выгоды от относительно небольших по объему рынков имперских. Один из ведущих фритредеров, профессор современной истории в Оксфорде Г. Смит неоднократно подчеркивал в своих публикациях и книге «Империя» (1864 г.), что торговля с британскими колониями уже не стоит того, чтобы поддерживать их в зависимости[41]. «Я склонен думать, что, за исключением Австралии, не существует ни единого владения Короны, которое при подсчете расходов на военные нужды и протекцию не оказалось бы несомненно убыточным для жителей этой страны», – заявил во время выступления в Бирмингеме 29 октября 1858 г. лидер фритредеров Дж. Брайт[42].
Изменения в экономической политике метрополии не только отразились на состоянии колониальной торговли Великобритании. В 1850—1860-х гг. происходила переоценка всей системы британских зависимых владений. Начавшись с чисто экономических дискуссий, имперская проблематика рассматривалась в комплексе политической, военной, культурно-этической сфер. В Великобритании не существовало единого общепринятого взгляда на будущее колониальных владений. Более того, различные пути развития предусматривались для двух основных групп британских владений – переселенческих колоний, населенных в значительной мере белым населением, и коронных колоний, расположенных в странах Азии и Африки.
С одной стороны, наиболее последовательные либералы сформировали радикальное требование о прекращении колониальной экспансии, уменьшении числа зависимых от Англии территорий, максимально возможном сокращении масштабов империи, вплоть до границ Британских островов. В результате логичным курсом британской имперской политики для многих сторонников экономической либерализации являлась реализация концепции «Малой Англии». Так, многие радикальные фритредеры выступали за полное отделение колоний от метрополии как за предпосылку ее процветания, поскольку идеальной формой политического устройства в духе либеральных доктрин считалось самоуправление.
Взгляды сепаратистов демонстрирует высказывание Дж. Брайта в ходе парламентской дискуссии в марте 1863 г. Он объявил, что не возражает против полного отделения Канады от империи, поскольку это будет лучшим и для нее, и для метрополии[43]. По мнению лидера либералов У. Гладстона, сохранение Канады в составе империи являлось лишь вопросом престижа, но не интересов Великобритании[44]. Заместитель министра колоний в 1860-х гг. Ф. Роджерс отрицал возможность существования общих интересов у Англии и зависимых владений и считал, что «судьбой наших колоний является независимость»[45]. Либеральный оксфордский историк Г. Смит в труде «Империя» (1864 г.) заявлял об отсутствии каких-либо предпосылок экономического, политического или социального характера для дальнейшего сохранения империи[46].
Фритредеры считали колониальные владения потенциальным источником войн и увеличения расходных статей британского бюджета. В письме основателя Лиги против «хлебных законов» Р. Кобдена Р. Гладстону, младшему брату либерального лидера, написанном в 1848 г., приводились примеры неконструктивного использования британского флота в Португалии, Италии и Аргентине. Там, по мнению радикального политика, ни в коей мере не затрагивались британские интересы. Р. Кобден признавал: «Я готов реализовывать принцип свободной торговли в наших будущих отношениях с нашими колониями. И более того. Я всегда подразумевал, что практическое применение этого принципа так упростит сам вопрос, что в дальнейшем станет невозможным продолжение разорительных расходов на колонии, которые мы до сих пор несли»[47].
Особый упор делался на необходимости предоставления полной самостоятельности переселенческим колониям. Они рассматривались как общества европейского образца, способные к самостоятельному решению собственных проблем и, главное, самостоятельной оплате своих нужд. В расчет практически не бралась реальная ситуация, в частности, в австралийских провинциях и Новой Зеландии, где поселения европейцев еще были малочисленными и во многом зависели от поддержки метрополии. Считалось, что освобожденные от опеки метрополии общества могли принести Британии гораздо больше выгоды в торгово-экономическом смысле, нежели зависимые колониальные владения. Фритредеры доказывали данный тезис, опираясь на пример Соединенных Штатов. Об этом свидетельствовали данные, приведенные либеральным политиком лордом Молесвортом в ходе его выступления в британском парламенте 25 июля 1848 г. По его сведениям, бывшие североамериканские колонии Англии после получения независимости стали одним из наиболее выгодных торговых партнеров для бывшей метрополии. В 1844 г. они закупили столько же британских товаров, сколько все ее колониальные владения вместе взятые (на сумму в 8 млн фунтов стерлингов), и приняли гораздо больше эмигрантов, чем британские переселенческие колонии. Австралийская провинция Новый Южный Уэльс существенно уменьшила заимствования из британского бюджета, получив в 1843 г. право на избрание представительных органов[48]. Закономерным стал и вывод, сделанный политиком: «Чем большую степень самоуправления имеют колонии, и чем меньше степень вмешательства в их внутренние дела со стороны министерства колоний, тем более экономно и правильно колонии управляются»[49]. Лорд призвал дать право на самоуправление хотя бы тем колониям, которые представили об этом прошение. Таким образом, фритредерская Великобритания, по мнению лорда Молесворта, должна была сохранить единственную форму связей со своими колониями в виде свободной торговли с ними. Независимость, в первую очередь, предполагалось предоставить таким странам, как Новая Зеландия, южная и западная провинции Австралии, Капская колония, составившим в дальнейшем ядро Британского Содружества Наций.
40
Knorr К. Е. British Colonial Theories, 1570–1850. Toronto: University of Toronto Press, 1944. P. 319.
41
Schuyler R. A. Op. cit. Р. 246.
42
Bright J. Selected Speeches. London; New York: I. M. Dent, 1926. P. 208.
43
Hyam R., Martin G. Op. cit. Р. 96.
44
Foundations of British Foreign Policy from Pitt (1972) to Salisbury
(1902). P. 296.
45
Schuyler R. A. Op. cit. P. 262.
46
Там же. P. 270.
47
Free Trade and Other Fundamental Doctrines of the Manchester School / Ed. Francis W. Hirst.Harper and Brothers. London, 1903. P. 120.
48
Free Trade and Other Fundamental Doctrines of the Manchester
School. R 120.
49
Там же. P. 121.